В прихожей пахло смолой и мандаринами. Александр разделся и отправился на кухню, где ему был оставлен праздничный ужин. Ничего не разогревая, он съел все, что было на тарелках, и уселся у телевизора. Однако долго у него не просидел. Большинство шуток и песен, несшихся с экрана, раздражали, ему казалось, что от них несет нафталином.

«М-да, худо дело, – подумал он с унынием, – это там, в будущем, я с удовольствием слушал ретропередачи и выключал „поющие трусы”, а оказалось, что здесь мне их не хватает, как жалко, что они появятся только через тридцать лет. Целая жизнь пройдет, черт побери!»

Выключив телевизор, Саша улегся на кровать и в который раз начал думать, как жить дальше.

Однако долго думать не получилось. Усталость взяла свое, и Петров провалился в глубокий сон без сновидений. Утром он проснулся от звучавшего в родительской комнате будильника.

«Надо же, – насмешливо подумал Саша, – проспал новогоднюю ночь, когда такое было!»

За дверями послышались тихие голоса.

«А чего я, собственно, лежу? – сообразил он. – Батя на тренировку собирается, а я разлегся, понимаешь. Привык, что после Нового года десять дней можно дурака валять. Здесь вам не тут. Встретили праздник и пожалте на работу».

Вскочив с кровати, Саша включил свет и начал одеваться. Выйдя в коридор, он обнаружил, что родители пьют чай с остатками торта. На стол были выставлены все недоеденные разносолы.

– Чего вскочил? – сердито спросила мама. – Спал бы еще, каникулы начались.

– На зарядку надо, – односложно сообщил сын, под одобрительным взглядом отца накинул легкую куртку и отправился на улицу.

За ночь легкий снежок покрыл расчищенные дорожки. Мороз прибавил сил и ощутимо щипал нос и уши. Саша вдохнул морозную свежесть и, постепенно ускоряясь, побежал по знакомому маршруту.

Каникулы промчались незаметно. Январские дни были коротки, и две тренировки занимали световое время почти полностью. Надо сказать, что выматывали они здорово, но оставшегося времени хватало для восстановления молодого организма. Петр Александрович на тренировках с удивлением поглядывал в сторону сына, необычайное трудолюбие которого начинало его немного пугать. Поэтому он изменил своему правилу и забрал Сашу от Лукина. Константин Федорович на это никак не прореагировал. Он давно определил место Петрова в середнячках и не ждал от него ничего выдающегося. Поэтому расстался с ним спокойно.

Для Саши тренироваться с девчонками трудностей не представляло. Так даже было проще, они, в отличие от парней, не приставали к нему с дурацкими разговорами. Только иногда просили помочь с лыжами или креплениями. Через неделю они сообразили, что лыжи, смазанные Петровым-младшим, едут лучше, чем смазанные Петровым-старшим, и Сашин авторитет в их глазах неожиданно вырос. Еще более он возрос после того, как в середине января Петр Александрович устроил масс-старт на пять километров.

Саша выбрался из визжащей кучи девиц одним из последних, после чего рванул по лыжне, обгоняя более удачно стартовавших девочек.

Постепенно наращивая темп, он к середине дистанции вышел на третье место. Далеко впереди него маячила белая шапочка Ленки Мироновой и ярко-красный чепчик Любки Шульгиной.

Лыжня была свободна, и он, привычно проговаривая свою считалку, попытался нагнать своих соперниц. Когда до финиша оставался примерно километр, ему удалось обойти Шульгину. Та, пропустив его вперед, не отставала, а, шумно дыша, упрямо бежала за ним.

– Врешь, не уйдешь! – почти так же хрипло шептал он, приближаясь к Ленке Мироновой. Когда до цели оставалось метров десять, она обернулась и удивленно оглядела парочку преследователей. После этого Ленка резко ускорилась и моментально вырвалась вперед, Саше казалось, что она не бежит, а летит по лыжне.

А он уже не мог прибавить. И только двигая непослушными ногами, бессильно смотрел, как белая шапочка мелькает далеко впереди меж высоких елей. На финиш он пришел вторым, отстав от Ленки метров на четыреста. Когда пересек финишную черту, то обнаружил, что Миронова оживленно щебечет с тренером, и по ее виду нельзя было сказать, что она только что практически спуртовала пятый километр дистанции.

«Вот это талант! – подумал он восхищенно. – Интересно, как бы у нее сложилась спортивная карьера, если бы она не выскочила замуж за батю?»

– Неплохо, неплохо, – сказал отец, глянув на секундомер. – Пожалуй, это твой лучший результат на сегодняшний день. Так что готовься, через неделю будешь выступать на кубке города. А чего смурной такой? Злишься, что Лену не обошел? Зря, тебе до нее расти и расти. Хотя, если так дело пойдет, может, через пару лет и дорастешь.

Ленка, стоявшая рядом, прекрасно слышала этот разговор и насмешливо улыбалась, глядя на Петрова. Но былое безразличие в ее глазах исчезло. Когда они подъехали к школе, уже смеркалось. Неожиданная мысль пришла Сашке в голову. Он выдохнул и храбро направился к Мироновой.

– Лена, ты чего вечером делаешь, может, сходим на каток?

Девушка, не ожидавшая такого предложения, не знала, что ответить. Зато ее подружки оживленно зашептались между собой. Но Сашке было не до них, он напряженно ждал Лениного ответа.

– Ну, давай сходим, – неуверенно согласилась та, искоса глянув на тренера. Петр Александрович не менее удивленно глядел на сына.

«Взрослеет парень, – думал он в этот момент. – Наглый, прямо как я в молодости. Тоже на сверстниц не смотрел. Клавка ведь на класс старше училась. Хотя Ленка девка видная, не для такой мелочи. Из-за меня, наверное, согласилась сходить на каток, не хочет сына тренера обидеть. Ну, я дома паршивца слегка обломаю».

Петр Александрович наговаривал на себя, наглым в молодости он не был. Да и когда ему было знакомиться с девушками. После десятого класса, осенью он уже маршировал в училище, где за четыре месяца из таких салаг делали младших лейтенантов. Затем был Сталинград. Бог или судьба хранили его, из осеннего выпуска училища только ему удалось встретить Победу в сорок пятом. Может, он так бы и остался бобылем, но о скромном мальчишке, глядевшем на нее влюбленными глазами, вспомнила Клава, и судьба Петра Александровича была решена.

Поразмыслив, он решил ничего сыну не говорить. Только вечером, когда Клавдия Васильевна стала возражать против похода на каток, он дернул ее за руку и тихо сказал:

– Не лезь, парень с девушкой собрался идти.

Клавдия Васильевна остолбенела, и Саша, пользуясь этим моментом, благополучно выскочил в двери.

Потом, после множества вопросов жены, Петр Александрович пожалел о сказанном, но слово не воробей, поэтому пришлось жене докладывать в подробностях, сколько девушке лет, кто ее родители и прочее и прочее.

Саша между тем быстрым шагом шел к остановке, где они с Леной договорились встретиться. Ждать ему пришлось недолго, через несколько минут девочка появилась.

«М-да, как кавалера она меня явно не воспринимает», – констатировал Петров, оценив наряд спутницы. Она была в том же потрепанном лыжном костюме и все той же белой шапочке. Но, вспомнив, что Лена шестая из семи детей и живет ее семья небогато, он мысленно отругал себя за такие мысли.

Вначале они просто шли рядом, но Саша, прекрасно зная, что женщины любят ушами, начал обычный треп, и скоро Лена заливисто смеялась, взяв его под руку. Наверное, со стороны они для взрослых казались сверстниками одинакового роста, в спортивной одежде. Но Петров отлично помнил, что Лена старше на два года и сейчас это очень большая разница.

По мере приближения к катку народа на улице становилось всё больше. Музыка слышалась издалека.

Площадка, залитая под русский хоккей, была заполнена людьми. Саша с восторгом глядел на катающийся народ. В последние годы он часто вспоминал, как в детстве вечерами катался с друзьями и подружками. А сейчас у него появилась возможность повторить все снова, да еще в компании удивительно красивой девочки, о которой в те дни он даже не мечтал.