— Его нельзя судить! Попроси Одина отменить приговор. Он ошибся. — Синдри замер, осознав, что только что упрекнул верховного Отца в его решениях, но смело продолжил: — Один ошибся. Локи не заслуживает тюрьмы.

Тор поднялся и молча проследовал к выходу. Синдри схватил Локи за руку и смотрел на отца широко открытыми глазами.

— Суда не будет, — произнес он отрывисто и покинул спальню.

***

Разруха в расчищенном тронном зале лишь отдаленно напоминала о прежнем блеске и роскоши. Нетронутым остался только трон Одина, где он восседал с королевским скипетром в руках. Несмотря на то, что зал до сих пор не восстановили, и каменщики сутками работали без устали, было решено провести церемонию именно здесь. Локи стоял в центре зала перед отцом в торжественном облачении, без охраны и цепей. Прошел месяц.

Он восстанавливался долго и мучительно. Спасенная нога не желала слушаться и ослабела настолько, что при попытках встать он терял равновесие и падал, в злости и отчаянии поднимался и падал снова, пока не терял силы окончательно. Синдри прибегал каждый день и проводил в покоях не один час, пока Тор не выгонял его, чтобы дать брату отдохнуть. В тронный зал Локи пришел сам, заметно прихрамывая. Несколько дней в подземелье оставили неизгладимый след, и лекари нехотя признали, что хромота может остаться с ним навсегда.

Один некоторое время сидел молча, тяжело опираясь на скипетр.

— Твои преступления не имеют оправдания, и я никогда не стану этого отрицать. И никто не станет. Но… Ты остаешься в Асгарде. Ты искуплен, Локи.

Локи молчал. Не подбирал подходящие слова, а просто молчал. Все это заслуживало молчания, которое прервал Синдри, на бегу обхватывая его руками. Локи скосил взгляд вниз и негромко, так, что никто не слышал, сказал:

— Ты достойный ас, Синдри Торсон.

— …Ты достойный ас, Локи Одинсон, — раздался голос Отца.

***

День первый

Свежий рассветный ветер шевелил длинные полупрозрачные занавеси на открытых окнах. Локи опирался на изящные перила просторного балкона и задумчиво смотрел вниз. Перед ним простирались владения отца — он по-прежнему не мог назвать их своими, но это было не слишком важно. Ветер обдувал лицо, касаясь шрамов, которые так и не смогли зажить до конца. На балкон бесшумно вышел Тор.

— Рано встаешь.

— Належался на всю оставшуюся жизнь, — Локи, не оборачиваясь, улыбнулся.

Тор подошел и встал рядом, глядя вдаль.

— Тишина.

Солнце вставало над Асгардом.