— Я в порядке, Локи не в порядке! Это ему надо к лекарям!

— О нем позаботятся. Уходим. — Тор попытался удержать вырывающегося сына, но у того на удивление было достаточно сил.

— Я никуда не пойду без него, ему плохо, он умрет под стражей, если вы опять закуете его в цепи, ему нельзя, ему… — Синдри метался между отцом и Локи, который без сознания лежал у камней. Тор не оставил бы его здесь даже без просьбы сына, но эта просьба удивляла его — вряд ли Локи был способен на близость с кем-либо, особенно с ребенком, который имеет полное право наследования на трон Асгарда. Похоже, в подземелье происходило что-то, неподвластное его пониманию. Он наклонился над братом и поднес фонарь ближе к покрытому ссадинами лицу. Бледный как смерть, изможденный, с посиневшими губами и ледяной кожей, Локи не подавал признаков жизни. Тор повернулся к Синдри.

— Никто не будет заковывать его в цепи. Он отправится в лечебницу. Как и ты.

Синдри зло вытер лицо.

— Пообещай мне, как если бы маме пообещал.

— Обещаю, — кивнул Тор. — Я отдам все распоряжения сам.

Он вновь поднял ребенка на руки, не веря благосклонности судьбы. Синдри был не только жив, но даже не слишком истощен, и было сложно поверить, что он обязан этим своему брату. Направляясь к выходу, он крикнул:

— Доставьте моего брата наверх без промедления. Будьте осторожны с переломами, ради всех богов. Выполняйте.

***

Никто не знал, о чем думает Верховный ас. Один неподвижно стоял в центре зала, и только когда в темноте появился Тор с мальчиком, подошел и молча обнял обоих, а затем перевел взгляд обратно к разобранному проходу в подземелье. Двое стражников выбрались наружу, удерживая Локи под руки. Окровавленная нога безжизненно свисала, и Локи вздрагивал в полузабытьи, когда она неосторожно касалась пола. Сложно было сказать, пришел ли он в себя — вряд ли он осознавал, что происходит, через пелену боли, лихорадки и бессилия, но несмотря ни на что, все еще был жив. Тор, не выпуская Синдри из рук, стремительно раздавал указания, и когда Локи в сопровождении лекарей выводили из зала, Один встретился с ним взглядом. Мутные отсутствующие глаза смотрели куда-то вдаль, но на секунду Один заметил искру сознания, мелькнувшую во взгляде приемного сына. Он медленно шел следом, провожая процессию до тех пор, пока они не скрылись за поворотом.

***

Локи разбудил яркий солнечный свет. Широкие полосы полуденного солнца проникали через занавеси и падали на его постель, касаясь лица. На секунду мелькнула иллюзия, будто он вернулся в детство — утреннее солнце, ясное небо, мать с золотистыми локонами склоняется над ним, чтобы разбудить. Шутливо ругает их с братом за то, что те слишком долго бегали по коридорам дворца накануне вечером, и теперь спят до полудня. Локи моргнул. Он — Локи Лафейсон, трикстер и преступник, осуждённый на вечное заточение перед лицом асов и богов. Детство осталось в далёком прошлом. Сложнее было разобраться в настоящем. Он плохо помнил, что происходило под землёй, когда он обнимал спящего голодного Синдри в лихорадочном забытьи. Появление Тора, стражников с фонарями и подъем наверх вспыхивали в полуобморочном сознании отдельными кадрами, похожими скорее на горячечный бред, чем на реальность.

Сознание медленно возвращалось, очертания предметов становились чётче. В воздухе витал тонкий запах лекарственных трав, масел и каких-то снадобий. Локи пошевелил пальцами и попытался поднять руку, но все тело налилось свинцовой тяжестью, конечности не слушались. Сломанная рука отозвалась приглушенной ноющей болью под жёсткой повязкой, очень хотелось пить. Локи облизнул пересохшие губы. Мягкая постель, прохладные простыни, перевязанные раны. Он ничего не понимал. Ни цепей, ни стражи, ни тюремных стен — ничего не было. Его окружали дворцовые покои с высокими узорчатыми окнами, как когда-то давно, в прошлой жизни, которая осталась далеко позади. В комнате раздался какой-то шорох. Пара прислужниц, неслышно ступая, приблизились к постели и меняли воду в серебряной чаше. Одна из девушек повернула голову и внезапно улыбнулась.

— С возвращением, господин. Как вы себя чувствуете?

Господин?! Что?.. В замешательстве Локи не нашелся, что ответить, но в конце концов разлепил пересохшие губы и спросил:

— Сколько я здесь провалялся?

— Около трех ночей. Сейчас утро… Отдыхайте, господин, вам пока нельзя вставать. Мы сообщим Его величеству, что вы очнулись.

Ему очень хотелось поинтересоваться, что здесь происходит, но несмотря на слабость, Локи догадывался, что прислуга вряд ли сможет ответить на этот вопрос. Мысли с трудом ворочались в голове, как тяжелые каменные валуны, завалившие вход в подземелье. На догадки и сомнения не было сил, и он просто смотрел на потолок, расписанный тонким орнаментом. Узор расплывался и гипнотизировал, и Локи не заметил, как в комнату снова вошли. С трудом оторвав взгляд от потолка, он увидел брата.

Тор стоял рядом и казалось, был растерян. Наконец, он подошел ближе, и не глядя, произнес:

— Синдри спрашивает о тебе каждую минуту с того момента, как мы вышли наружу.

— Он в порядке? — Локи с трудом узнавал собственный голос — глуховатый и осипший.

— В полном. Я… должен поблагодарить тебя за это. Я обязан тебе. Никогда бы не подумал о том, что это скажу.

— Ты ничем мне не обязан, — ответил Локи, закрывая глаза. Чудес не бывает.

Тор сел на край кровати.

— Ты моему сыну жизнь спас. И мне, в каком-то смысле. Я не знаю, что сказать.

— А о чем здесь говорить, брат? То что сделано, то сделано, и иначе быть не могло. Теперь можешь вызывать стражу, я неплохо себя чувствую… Если ты не забыл, перед обвалом меня приговорили к изгнанию и тюрьме за великие злодейства. Ну так я могу напомнить — волю Одина следует исполнять, — Локи привычно хмыкнул. Тор поморщился.

— Хотя бы раз в жизни избавь меня от своего сарказма. Не буду я никого вызывать. Твои великие злодейства… Мы все не святые, — Тор потер виски и добавил: — Я действительно благодарен тебе.

— Приятно слышать.

— Не прикидывайся. Я знаю, что ты чувствуешь.

— Откуда? — Локи приподнял бровь. — Никого никогда не заботили мои чувства, и теперь ты внезапно обратил на них внимание? Нет, ты не знаешь, что я чувствую, брат.

Тор криво улыбнулся.

— Ты говорил мне на радужном мосту, что я тебе не брат. Это правда. Только не всегда родственники рождаются под одной крышей.

— Тор, я тебя умоляю. Не нужно семейной философии и покаяний. Ты просил избавить тебя от сарказма, а я прошу избавить меня от твоей морали. Если бы не все то, что произошло, вы бы по-прежнему ненавидели меня с той же праведной силой, что и раньше, — Локи попытался приподняться на локте, морщась от боли в сломанной руке. — А теперь ты вспоминаешь о том, что я твой брат? Это лицемерно, не находишь?

— Я осуждал тебя за то, что ты творил, негодовал, злился миллионы раз, разочаровывался, но я никогда не ненавидел тебя. Ни разу в жизни я не испытывал к тебе ненависти.

— Повторюсь — приятно слышать.

Тор не отреагировал и добавил:

— Когда я развязал войну с Йотунхеймом, и отец лишил меня молота и памяти, сослав на Землю, я получил то, чего заслуживал. Ты тоже получил то, чего заслуживал, за Нью-Йорк. Но мы оба не заслуживаем ненависти.

Локи был готов расхохотаться.

— Нечего сказать, хорошее сравнение. Ты вернулся в Асгард и занял свое место рядом с Одином. Преемник и наследник трона. Все давно забыли о Йотунхейме, Тор. Ты прощен и искуплен. Ты герой. Я — мировое зло. Нет, ты сравниваешь несравнимое. Будем честными. Впрочем, я ведь не умею быть честным, и это знают все.

— Ты был честен все эти дни, которые вы провели в подземелье.

— Да, был. Но не ради Одина, и не ради трона.

Тяжелый разговор прервался хлопком двери и топотом. В покои влетел Синдри.

— Локи! Локи, ты живой! Об этом уже весь дворец знает, слуги разболтали, и Один знает, и я услышал… — он взволнованно тараторил, потом резко остановился и умоляюще взглянул на отца.