Синдри. Где-то здесь должен быть Синдри. Вслепую, подтаскивая за собой поврежденную ногу, Локи ощупывал темноту.
========== Часть 2. Сказки для Синдри ==========
Глаза постепенно привыкали к окружающему мраку, улавливая смутные очертания обвала. Совсем рядом в землю вонзился гигантский неподъемный блок — из таких блоков состояли прочнейшие арочные перекрытия дворцовых подземелий. Меньше всего хотелось думать о том, что он мог обрушиться на пару метров правее… Локи передёрнуло. Он поднял взгляд и, щурясь, огляделся в поисках источника света — темнота была неполной, а значит, где-то был просвет. Он оказался прав — на недосягаемой высоте виднелась дыра от выпавшего валуна. Ненадежный, слабый, но хотя бы такой дневной свет. Проломленные перекрытия оказали ещё одну услугу — спертым и затхлым пещерным воздухом было невозможно дышать. Затхлость медленно рассеивалась. Сомнений не было — они провалились в подземные ярусы дворца.
Подземелья Асгарда. Полузаброшенные гроты, ходы и лабиринты, о которых почти никто ничего не помнил. Высокие сводчатые потолки терялись во мраке. Никто не мог толком сказать даже о том, зачем их строили. Когда-то, тысячи лет назад, эти бесчисленные опустевшие залы скрывали немало тайн королевской семьи. Теперь же они были забыты, и вероятно, Локи был первым, кто попал сюда за долгие годы. Теперь здесь царили только сырость и запустение.
Синдри. Локи злился от собственного бессилия — он не мог даже встать, и приходилось передвигаться практически ползком, превозмогая боль. Он не представлял, с какой высоты они упали, и надеялся лишь на то, что он, удерживая племянника, смог смягчить удар. Племянник. Странное слово, словно неуместное по отношению к нему. Впрочем, Один давно дал ему понять, что он неуместен. Аутсайдер среди верховных асов. Неудачный приемный сын. Его снова начала переполнять привычная злость, смешанная с болью — сломанная рука горела огнём, разжигая ярость ещё сильнее. Эта ярость с годами превратилась в его движущую силу, и если он кому-то и доверял, то только ей.
Погрузившись в переживания, Локи наткнулся на детскую руку, холодную и неподвижную. По позвоночнику пробежала морозная дрожь. Мальчик был здесь и лежал на каменном полу лицом вниз, не подавая признаков жизни. Локи, преодолевая озноб, стремительно перевернул Синдри на спину и попытался нащупать пульс. Тонкие детские запястья казались безжизненными, но… сердце билось. Едва слышно, но в пустом гроте этот звук показался ему пронзительно громким.
Синдри был не только жив, но и почти невредим, что было практически невозможным. Похоже, Локи, падая, действительно принял на себя весь удар. Пара сильных ушибов, переохлаждение, шок. Мальчик был без сознания, замёрзший до костей, и он был жив. Непостижимо. Только сейчас Локи осознал, что продрог насквозь. Сырость и холод каменных стен заползали под одежду, сжимали ледяной хваткой, и здесь было сложно представить, что где-то наверху цветут сады и светит теплое летнее солнце. Он собрался с мыслями. Они живы, и он не заперт в тюрьме на границе безвременья, а значит, не лишён способностей сотворить хотя бы какой-то комфорт из ничего. Он умел создавать иллюзии лучше, чем кто-либо, но был способен создать и реальность. Проблема была в том, что эту реальность никто не ждал, в то время, как иллюзии всегда были на руку. Локи попытался сотворить огонь, но магия не сработала. На пару мгновений он замер, не веря в то, что происходило. Подвалы Асгарда лишили его магической силы? Нет, это было полной бессмыслицей. Локи попытался вновь, но все, что получилось сделать — это разжечь в воздухе крошечную искру, которая почти сразу погасла. Простейший фокус истощил его до капель холодного пота, словно ему пришлось собственными руками оттаскивать рухнувшие каменные перекрытия. Спустя несколько минут изматывающих попыток Локи был вынужден признать, что магические способности ослабли до минимума — он был обессилен и измучен болью и травмами, голова после удара болела до тошноты и потемнения в глазах, и сейчас он мало отличался от Синдри, которого пытался привести в чувство.
Локи решительно снял грязный камзол, в котором ожидал своей участи перед лицом верховного Отца, и укутал ребенка. Воротник был практически оторван и висел на одном лоскуте ткани. Локи ухмыльнулся. Он любил этот камзол — строгий и простой, чем-то похожий на классические пальто, которые носят мужчины Мидгарда. То, что камзол однажды станет спасением от холода для сына его невыносимого брата, было невозможно предугадать, как впрочем и все, что произошло.
В какой-то момент Локи заметил, что Синдри уже не в обмороке — мальчик просто спал, провалившись из одного бессознательного состояния в другое. Его можно было понять. Локи был готов погрузиться в забытье вслед за ним в любой момент, но боль и холод не давали сознанию отключиться. Оставшись в одной сатиновой рубашке темно-зеленого цвета, он постепенно переставал чувствовать коченеющие пальцы рук. В голове мелькнула мысль о том, что это не так уж плохо — по крайней мере, боль исчезнет.
«Интересно, ведутся ли поиски», — мелькали в голове вялые заторможенные мысли. «Наверняка Тор перевернул вверх дном весь Асгард. Спасать будет, конечно, сына. Меня — за компанию, если повезет». Локи передернуло. Он перенес уже достаточно унижений в зале суда, чтобы еще и стать должником своего несравненного брата. Стоять перед лицом Одина в цепях было не страшно. Гораздо хуже, практически невыносимо, отвратительно было думать о том, что Тор окажет ему услугу — так уж и быть, подаст руку помощи побежденному брату. Локи не был побежденным. Он не был ребенком, которого поставили в угол за озорство. Свой угол он с достоинством займет сам, если такова воля Одина, но позволить Тору снисходительно вытащить его из-под земли за компанию с сыном? Никогда. Откровенно говоря, он даже не ждал настоящей благодарности за Синдри — вряд ли она что-то изменит. Локи был верен себе. Его могли считать недостойным асом, лишенным морали, принципов и законов, но никто не мог отнять его собственный внутренний закон. И именно из-за этого внутреннего закона он сейчас терял сознание от холода в подземном каменном мешке. Иных вариантов не существовало.
— Ты забрал меня с собой в тюрьму? Зачем?
Локи вздрогнул. В полубессознательном бреду он не заметил, как Синдри пришёл в себя, и теперь сидел чуть поодаль, с головой укутавшись в перепачканный чёрный бархат. Он с трудом открыл глаза.
— Тюрьма была предназначена мне одному, и для тебя в ней места не было, уж извини. Но в чем-то ты прав. Это тоже тюрьма, только наша общая.
В гроте стало чуть светлее — скорее всего, солнце шло к закату, и лучи попадали прямиком в дыру на потолке. Локи поднял голову. Источник света был слишком высоко, а сил — слишком мало. Синдри посмотрел вверх вслед за ним.
— Один приговорил тебя к заточению на небе, а мы под землёй. Это подземная тюрьма?
«Умный мальчик».
— Можно и так сказать, — уклончиво пробормотал Локи, прикрывая глаза. Сил не было даже на то, чтобы смотреть вокруг. Внезапно его руки коснулась детская ладошка.
— Это твоё, возьми. У тебя руки холодные.
От неожиданности Локи открыл глаза снова. Синдри неслышно подобрался ближе и протягивал ему камзол.
— Они всегда холодные. Оставь себе.
«…не переживай, сынок. Может быть, твои руки и холодные, но сердце тёплое». Фригга, словно живая, держит его за руку. «Я все равно тебя люблю».
Он моргнул, видение из прошлого растаяло в воздухе. Синдри упрямо помотал головой.
— Нет, возьми. Мне уже не холодно.
Упорствовать не было ни сил, ни желания.
— Спасибо.
Где-то вдали в полной тишине капала вода, эхом отражаясь от каменных стен. Вода, мальчик и уставший обессиленный бог. Впервые за сотни лет это место казалось живым.
***
День второй
— Локи, — настороженно позвал детский голос. — Ты ведь можешь сделать так, чтобы мы снова оказались наверху?
— С чего ты это взял?
Синдри пожал плечами.
