Дверь распахнулась, и на пороге появилась женщина в белом халате.

– Проснулась? – заботливо спросила она, подошла к капельнице и отсоединив меня от проводов, вытащила иглу из вены.

Я поморщилась от неприятных, но вполне терпимых ощущений.

– Ну вот, – улыбнулась медсестра. – Выглядишь уже значительно лучше. А то вздумала подвиги совершать.

– Когда меня выпишут? – прямо спросила я.

Женщина внимательно на меня посмотрела, будто я созналась ей только что в том, что была душевнобольной.

– Спросишь у врача на обходе. Самое страшное позади. Тебе очень повезло. Отделалась небольшими ожогами на руках. Только дымом надышалась сильно. Интоксикацию получила.

Я снова посмотрела на руки. Да, ожоги заживут, главное, что сама осталась жива.

– А девочка? Пожар был…

– Соболезную…

В голове зашумело.

Я вдруг увидела перед собой зияющую черную пропасть, в которую мне захотелось броситься. Ведь я отчётливо помнила слова медсестры, что девочка приходила меня навещать. Якобы с отцом. Но ведь отец… Неужели она обманула меня? Специально?

– Вы меня обманули? – догадалась я. – Что с Машей? Где она? – мой голос сорвался на крик, который больше походил на писк. Я чувствовала подступающую истерику.

– Так, успокойся. Я уже говорила, что с девочкой все хорошо. Придут они с отцом. Вот как наступит время для посещений, придут. Но твои родители – мужчина и женщина погибли. Их не спасли, – грустно проговорила женщина.

Я шумно выдохнула, ощущая подобие легкости в груди. Нет, конечно, смерть родителей – ужасное горе! Какими бы мама и папа ни были людьми, но они были нашими родителями. И я даже, если бы знала наперёд, что сама пострадаю, когда пошла за матерью в огонь, то ничего бы не изменила в этом решении. Они ведь не всегда пили, и когда-то мы были счастливой и хорошей семьёй. Но я, честно сказать, и не помнила того времени. Наверное, это осталось в далёком детстве. Сначала они пропили квартиру в Воронеже, и мы перебрались в это подобие дома в Рыбачий посёлок, где зимой было очень холодно, и невыносимые условия для жизни. Иной раз мне казалось, что я перенеслась в средневековье. Читала учебники по истории и даже отличий не находила. А вот теперь… Но главное, что моя Маша цела и невредима! Мне полегчало на душе от этой мысли и захотелось жить.

– Пожалуйста, – попросила я. – Если Маша и… ее папа придут, пропустите их.

Может быть, приехал мамин брат, узнал, что наш дом сгорел? И если так, то это окажется чудом, потому что я видела его только на снимках в семейном фотоальбоме. Удивительно, но подумав о такой мелочи, как снимок, я с ужасом поняла, что у меня совсем ничего не осталось от прошлой жизни. Фотокарточки или какие-то малозначащие личные вещи… все что хранилось в доме, который наверняка догорел дотла. Оставалось успокаивать себя мыслями, что сама жива и Маша не пострадала, и я решила почаще об этом вспоминать. Самое страшное, что могло случиться с человеком – это смерть. Все остальное поправимо.

Меня сморил сон или так на организм действовали лекарства, но слабость накатывала мягкими волнами и уносила куда-то далеко. Когда услышала тихий голос, похожий на Машин, вздрогнула от неожиданности и разлепила сонные глаза.

– Маша! – на глазах выступили слезы счастья, что с девочкой и в самом деле все хорошо.

– Аня! Ты проснулась! – пищал детский голосок.

– Лежи, не вставай, – попросил Соломон, заметив, что я собралась подняться с кровати.

Я перевела взгляд на мужчину, что стоял в дверях и смотрел на меня грустным взглядом. Но мне не хотелось, чтобы меня жалели.

Машка подбежала и обняла меня, чмокнула в щеку, а у меня от сердца отлегло, что она с Соломоном оказалась, а не в детдоме. Но только с какой стати он вдруг стал нам помогать? В голове не укладывалось, как Маша оказалась у него. Это он получается и был тем самым «папой»? А никакой мамин брат не приезжал.

– Анечка, я так испугалась… Я сразу побежала к дяде Игорю, он вытащил тебя из огня. Скорую и пожарных вызвали соседи, – сбивчиво тараторила сестра.

Я снова взглянула на мужчину, и что-то зашевелилось внутри. Не знаю, что это было, но раньше я ни к кому подобных чувств не испытывала. Отчасти это была благодарность, очень глубокое и преданное чувство, что не оставил нас в беде, спас меня и Машу никому не отдал.

– Спасибо, – я неотрывно смотрела в мужское лицо, все ещё не веря, что он помогал нам просто так. Что ничего не попросит взамен. Потому что мне нечего ему предложить. И он это прекрасно знал. Неужели такие люди ещё существовали? Или же в чем-то был подвох?

– Ничего, главное, что сама цела и невредима. Руки заживут, – он кивнул на них, а я поджала губы.

Да, он прав, главное, что я осталась жива. И Маша не пострадала. Я пока не представляла, как мы будем дальше жить. Но я обязательно что-нибудь придумаю.

– Я уладил все формальности. Родителей похоронят на днях.

Внутри стало ещё тяжелее и неприятнее. Я не привыкла, чтобы о нас кто-то заботился или проявлял хоть какое-то участие, поэтому не знала, как реагировать на эту поддержку и помощь. Хотелось отмахнуться как от назойливой мухи. Казалось, так было надёжнее. В волшебников я не верила. Уже давно. Это Маша любила сказки и заставляла читать каждый раз на ночь «Старика Хоттабыча». Но то все была неправда. В жизни оно иначе.

Игорь присел на стул возле моей кровати и направил на меня сосредоточенный взгляд.

– Аня, дядя Игорь обещал нам помочь. Нам негде жить, а он обещал…

– Маша, – я недовольно нахмурилась и поглядела на сестру серьезным взглядом.

Машка любила иногда выдумывать небылицы, но озвучивать их при постороннем человеке и ставить его в неловкую ситуацию – это уже слишком. Пора научиться держать язык за зубами. Никак не приучу.

– Аня! – она обиженно на меня посмотрела, а ее маленький подбородок задрожал.

– Да, пока поживете в моем доме, – Игорь вступился за Машу и, казалось, говорил серьёзно.

– Вы шутите? – удивилась я от волнения, сминая край простыни в руках.

– Нет, нисколько. Давай для начала ты окрепнешь, тебя выпишут, а там поговорим.

Я взглянула на сияющую Машу, которая смотрела на Соломона с таким обожанием и благоговением, что я ощутила укол ревности и… непонимания. Глупость какая, ведь он совершенно посторонний для нас человек! А на сердце стало отчего-то еще тяжелее. Но, по сути, я прекрасно понимала сестру и все ее чувства. В глазах маленькой девочки Игорь был героем, который спас меня и не дал ее саму в обиду. И я тоже была ему очень благодарна за такой поступок. Поступок настоящего мужчины, но…

– Хорошо, – у меня не было ни сил, ни желания спорить. Подумаю обо всем на ясную голову.

Главное, что Маша цела, с остальным мы потихонечку справимся. С помощью Соломона или без него, но буду изо всех сил стараться обеспечить себе и сестре достойную жизнь. И только гнетущие мысли о том, что родителей больше не было и дома тоже, не придавали жизненных сил. Наоборот, вгоняли в депрессию. Даже в органы опеки не нужно обращаться, чтобы понять, что опеку над Машей мне никто не разрешит. У нас с ней не было другого жилья, и я не знала, куда податься. По сути, я сама была ещё ребёнок, который рано повзрослел и научился быть самостоятельным. Мне в мои девятнадцать пришлось многое взвалить на свои плечи, а теперь столкнувшись с таким вот грузом проблем и бед, я поняла, что в одиночку мне просто не справиться. Не выбраться на поверхность. И дело вовсе не в деньгах. Хотя с их помощью многие проблемы решились бы очень быстро.

– Ты надышалась гарью. Думаю, через несколько дней нам разрешат тебя забрать. А пока отдыхай и набирайся сил. За Машу не переживай, она поживёт со мной, – Игорь сидел напротив. Его спокойствие и уверенность отчасти вызывали схожие чувства.

– Аня! Дядя Игорь очень хороший! – вступилась Маша за мужчину.

– Спасибо, – я посмотрела на Игоря, понимая, что не могла не положиться на него в эту минуту и не принять такой простой помощи.