– А как тогда это работает? Алгоритмы какие…

– Вот и узнаем, – сказала Лида. – Если пойдете.

– Я пас, – сказала Анна.

– Я пойду, – сказал я.

– Кстати, могу показать программку. – И Лида развернула на столе суазор.

Она быстро перелистывала какие-то файлы, чуткий сенсор распознавал движения ее рук еще в воздухе, и казалось, что она творит над суазором заклинание.

– Вот. – Лида повернула суазор ко мне.

Программка больше походила на рекламный проспект – ворох роликов с пафосными названиями, которые я не стал смотреть, краткое содержание курса, биографическая справка о лекторе и внушительная стереография главного экспоната – робота, выглядевшего, как вытянутая конская голова с тонкой и ненадежной на вид шарнирной конечностью.

– Может, вы потом, а? – загундосила Анна. – Учеба пока не началась.

Я вернул Лиде суазор.

Когда нам принесли десерты, уже смеркалось. Закат причудливо отражался в зеркальных стенах одинаковых кубических высоток – красный карлик, тающий в перистых облаках.

– Как твоя работа? – поинтересовалась у меня Лида.

– Не слишком увлекательная, конечно. Но хоть какие-то деньги.

– Лаборант? – скривилась Анна.

– Да, лаборант. Я хотел записаться в пилоты, но, говорят, институт надо сначала окончить.

Лида хихикнула.

– А как твоя? – спросил я у Анны.

Мы посидели в кафе еще полчаса, а потом Лида сама попросила счет. Но на сей раз я был расторопнее.

– Моя очередь! – напомнил я, вытаскивая бумажник.

Мы вышли на сонную улицу.

Анна зевнула, небрежно прикрыв рот. Фонари, стоявшие вдоль аллеи, которая вела к станции, зажигались прямо перед нами, один за другим – их огромные стеклянные сферы наливались космическим голубоватым светом, напоминая нимбы газовых планет.

– Как тут красиво!

Лида с намеком взглянула на подругу. Анна нехотя открыла сумочку, достала суазор и деловито ткнула пальцем в экран.

– Ладно. Мне в другую сторону. Пойду возьму такси.

– Пока. – Лида чмокнула ее в щеку.

Анна на секунду задержала на мне недовольный взгляд и засеменила на другую сторону улицы.

Мы с Лидой остались одни – посреди тусклой аллеи, которую окутывал призрачный свет ночных фонарей.

Лида повернулась ко мне.

– Ну, – сказала она, – не хочешь меня проводить?

Мы зашагали по аллее, в мягкое электрическое зарево. Ранние сумерки пронизывала тоскливая синева. По обочине дорожки стояли маленькие неудобные скамейки – узкие и невысокие, как будто сделанные для детей.

Мы молчали.

Анна ушла, и я вновь не мог придумать тему для разговора. От волнения вспотели руки. Свет за нами гас, и вся улица медленно проваливалась в темноту – исчезал тротуар, потухшие фонари, захудалая кафешка, где забывают про десерт, Анна со своим искусственным островом – весь остальной мир. И не было уже пути назад.

Я боялся обернуться.

Лида шла справа, перевесив сумочку на другое плечо, но я не решался взять ее за руку. Она приглаживала волосы на висках – с таким видом, словно смотрелась в невидимое зеркало – и тоже молчала.

Когда мы проходили мимо очередной декоративной скамейки, я наконец набрался смелости.

– Не хочешь немного посидеть?

Лида остановилась.

– Вообще-то уже поздновато. К тому же я не уверена, что здесь чисто.

– Ты права, – согласился я. – Извини.

– Ладно.

Лида села на скамейку и, вздохнув, посмотрела на темное, почти ночное небо.

– Вот ведь, – сказала она, – вечер такой приятный, а звезд все равно не видно.

– Зато фонари как звезды, – сказал я, устраиваясь рядом.

– Фонари – это не звезды, – сказала Лида.

Станция была уже недалеко, я думал, Лида в любую секунду произнесет неумолимое «ну, что, пошли?», и нас снова разведет эта сумеречная улица – она поедет в центр, а я вернусь в институт и буду по вечерам просматривать ее страницу в соцветии, не решаясь ни позвонить, ни написать.

Я опустил руку на скамейку и случайно коснулся ее руки. Лида посмотрела на меня и улыбнулась.

– Скажи… – начал я и чуть не закашлялся от волнения, – а можно тебя еще куда-нибудь пригласить?

– Куда? – спросила Лида.

– Не знаю, – я едва не заикался, – можем сходить еще куда-нибудь. Я тут смотрел в сети…

– Ладно, – перебила меня Лида. – Пригласи. Только придумай на этот раз что-нибудь поинтереснее кафе.

– Хорошо, – сказал я, чувствуя каждое биение сердца. – Придумаю.

Лида убрала руку.

– Ты, кстати, и правда запишешься на этот факультатив? – спросила она.

– Конечно! Обязательно запишусь.

– Давай, будет интересно.

– Значит, «Абстракции и когнитивное моделирование»? И начинается уже на следующей неделе? Надо посмотреть на портале.

– Ага, кажется, во вторник. Кстати, – Лида поставила на колени сумочку, – по поводу моделирования. Я сегодня как раз купила такую забавную штуку. Даже не знала, что такие есть в природе. Забыла тебе показать. – Лида осмотрелась, словно пыталась найти что-то в подсвеченном газовыми фонарями вечернем воздухе. – Здесь достаточно темно. Хорошо.

И вытащила из сумочки куб размером с ладонь.

– Что это?

– Проектор, представь? В смысле, проектор звездного неба. Кстати, – Лида улыбнулась, – с абсолютно точными картами. Не такой, конечно, впечатляющий, как в том кафе, но все равно очень и очень красивый.

– Необычный цвет.

– Да, цвет, конечно, своеобразный. Они вообще разноцветные, но мне только такой достался.

– И как он работает?

– Возьми.

Лида отдала мне куб, я нерешительно повертел его в руках, но не нашел ни отверстий, ни кнопок, ни индикаторов. Куб был пластиковый, легкий и напоминал старомодную детскую игрушку – вроде детали из конструктора, чтобы строить бутафорские города.

– Непонятно, – сказал я.

– Ага! – обрадовалась Лида. – Я тоже без инструкции не разобралась. Нужно повернуть верхнюю часть куба по часовой стрелке. Вот так! – Она взмахнула перед собой рукой – как волшебник, делающий забавные пассы, чтобы отвлечь внимание зрителей. – Все просто на самом деле.

– Как кубик Рубика?

– Почти.

Я попробовал последовать ее немногословной инструкции, но у меня ничего не вышло – куб был монолитным и совершенно не хотел разламываться пополам, как логическая игрушка.

– Да нет же! – сказала Лида. – Верхнюю часть!

– А как тут понять, где верх, а где низ? Он же квадратный.

Лида рассмеялась.

– Дай сюда!

Я вернул ей куб.

Лида взяла его пальцами за основание и, подняв перед собой, аккуратно повернула две части куба в разные стороны. Раздался тонкий электрический щелчок, и верхняя грань куба засветилась.

Звезды.

Передо мной простиралась бездонная ночь, открытый и бесконечный космос, где призраки давно погасших звезд, свет которых путешествовал через солнечные системы, складывались в удивительные созвездия вместе с мерцающими огнями спутников связи и выходящих на орбиту кораблей.

Мы стояли у обрыва – черного и пологого. Стоило лишь посмотреть вниз, как начинала кружиться голова. Был второй час – глубокая и немая ночь, – и даже бледный свет звезд, пробивавшихся сквозь корону атмосферного газа, казался ярким. Я неплохо знал навигационные карты, хотя соответствующего предмета у нас еще не было, однако живое ночное небо мне доводилось видеть так редко, что, оказавшись вдали от города, я растерялся.

– Смотри, а вон там, – неуверенно начал я, показывая пальцем на яркую искорку, – вроде как Венера.

Лида задумалась.

– Не уверена. Странное расположение для Венеры… – Лида пару секунд следила за мнимой звездой. – А она ведь движется! Так что это не Венера, это какой-то спутник.

– Где же тогда Венера?

– И правда, не видно. Нет сегодня Венеры. Сегодня только Земля.

Лида улыбалась.

После плоского городского неба, в котором отражался искусственный свет многоквартирных домов и круглосуточных иллюминаций, лишая его глубины и жизни, можно было подумать, что мы оказались на другой планете, пустой, холодной и безжизненной, точно самая глухая ночь, и в то же время красивой до дрожи – как бывает красивым то, чего еще не коснулась рука человека.