— Се-е-верус… Мне было так плохо… – и Алька снова забилась в его крепких руках, не в силах справиться с рыданиями. — Я… я такое говорила… Это была не я! Не я! Я не хотела! — Алька судорожно всхлипывала, захлёбываясь слезами.

Он в смятении прижимал к себе дрожащее, почти невесомое тельце и, не помня себя, не соображая, что делает, гладил её по голове, тихонько приговаривая:

— Я знаю… Я знаю, девочка. Успокойся, Аленький. Всё хорошо. Не плачь, слышишь? Не надо, ласточка моя. Успокойся…

Его губы, привыкшие к проклятиям и ругательствам, к злобной презрительной усмешке, к сарказму и ядовитым замечаниям, впервые в жизни неумело шептали ласковые слова, обращённые не к призраку, не к видению из сна, а к живому человеку. К человеку, невыносимо страдавшему от необходимости ненавидеть его, Снейпа, к человеку, для которого эта ненависть оказалась смерти подобна. И он, ужас подземелий, злобное чудовище, несмело произносил ласковые имена, которыми называли в детстве это странное существо, так много для него значившее. Никогда в жизни Снейп не испытывал ничего подобного. Его пугало это непривычное, так внезапно овладевшее им смятение чувств. Пугало и грело одновременно. Ослабевшая от рыданий Алька повисла у него на руках, постепенно затихая. Теперь лишь судорожные всхлипы да слабая дрожь напоминали о недавнем потрясении. Снейп подхватил Альку на руки и отнёс на диван. Он откинул ей со лба волосы, собираясь встать и сходить за Успокаивающим зельем, но Алька своей ладошкой накрыла его руку и прижала её к щеке. Он замер, боясь пошевелиться. Она потёрлась о его руку щекой, закрыла глаза и судорожно перевела дух. Отпускать его руку она не собиралась, да ему этого и не хотелось. Снейп не убрал руку от её лица, даже тогда, когда она уснула, и можно было подниматься и отправляться спать. Рука устала, но он продолжал сидеть рядом с Алькой, всматриваясь в её исхудавшее личико и удивляясь тому, как же эта пигалица сумела за короткий срок стать самым дорогим для него человеком. Проснувшись наутро, Алька увидела Снейпа, сидящего рядом с ней на диване, привалившегося боком к спинке и спящего в самой неудобной позе. Он просидел рядом с ней всю ночь! Теперь он проснётся разбитым, всё его тело будет ныть, а голова раскалываться. Но он не побоялся этого и не ушёл спать, а сидел рядом с ней и сторожил её сон. Альке хотелось повернуться, встать, размяться, но она лежала неподвижно, даже дышала через раз, чтобы не спугнуть эти прекрасные мгновения, когда он так близко, а на лице его нет обычной злобной маски. Сейчас это лицо было усталым и скорбным, его черты смягчились, губы не кривила презрительная усмешка… Алька вспомнила, какие слова вчера шептали ей эти губы, и горячая волна нежности и благодарности затопила её всю, с головы до ног. Люди — сволочи, думала Алька. Те люди, которые сделали его таким. Она не знала, кто были эти люди, зато знала, какой он на самом деле без этой своей маски. Знала и любила его. И готова была для него на всё. Думать об этом было приятно, и Алька с удовольствием купалась в этих своих мыслях. Но вот он пошевелился, тихо застонал и открыл глаза, тут же встретившись с сияющими Алькиными глазами. Мгновение он приходил в себя, стараясь понять, где находится и отчего так болит всё тело. Вспомнив всё случившееся накануне, Снейп резко выпрямился и потёр лицо руками.

— Доброе утро, господин профессор, — услышал он Алькин голос. Хвала Мерлину, в нём не было той холодной ненависти, которая так задевала его в последние дни.

— Доброе утро, мисс. Как вы себя чувствуете?

— Хорошо, — улыбнулась Алька. — А вот вы, наверное, не очень. После сна в такой позе всё тело ломит? — посочувствовала она.

— Да уж, — он потянулся и хрустнул конечностями. — А всё из-за вас, мисс. Едите что попало у кого попало, а последствия мне расхлёбывать.

Алька посерьёзнела.

— Господин профессор, что со мной было?

— Сильнейший отворот. Вас околдовали. Думали, что я опоил вас зельем, чтобы привлечь на свою сторону. Кое-кто не верит, что вы можете лояльно относиться к такому мерзкому чудовищу без приворота, — криво ухмыльнулся Снейп. — И этот кое-кто решил вам помочь избавиться от заклятия. А поскольку приворота с моей стороны не было, отворот стал для вас ядом. Пришлось срочно избавлять вас от него. Так что впредь, мисс, думайте, что и с кем можно есть. А также пить.

Алька села на диване, обхватив колени и упершись в них подбородком. Она вспоминала и анализировала всё, что произошло с ней за эти дни. Снейп не мешал ей.

— А вы знаете, кто это сделал? — неожиданно спросила Алька.

— Да.

 — Тогда не трогайте его, господин профессор. Я сама… — Алькины глаза недобро сверкнули.

– Только без членовредительства, – строго предупредил Снейп. – Обижаете, господин профессор, – осклабилась Алька. “Не беспокойся, Козлодоев, – звучал у неё в голове голос Папанова – Лёлика, – бить буду аккуратно, но сильно. Гы-гы-гы-гы-гы...”

«Да, Поттер, — подумал Снейп, — не хотел бы я оказаться на вашем месте…»

====== Глава 17 ======

К началу Святочного бала Алька вышла в холл в прекрасной сиреневой мантии. Купленная у мадам Малкин мантия была скромной — Алька всё время помнила о том, что она — иждивенка на казённом обеспечении. Но у неё было время усовершенствовать свой наряд. Алька спустила один рукав мантии, дерзко открыв плечо. Правда, сейчас оно было недостаточно округлым — исхудавшая Алька не слишком быстро набирала вес. Хорошо ещё, что исчезли круги под глазами и немного порозовели и округлились щёки. А то бы совсем уж «святые мощи» получились. Зато талия была узкой и, подчёркнутая серебристым пояском, прекрасно выделялась среди заботливо уложенных складок мантии. Волосы Алька распустила и завила, и теперь они обрамляли её лицо, словно лёгкое пепельно-серебристое облачко. «Костюм «Сиреневый туман», — подумала Алька, глядя на себя в зеркало перед выходом из спальни. Гарри заметил Альку и приветливо помахал ей рукой. Алька, сияя какой-то новой, загадочной улыбкой, подошла к нему и весело произнесла:

— Привет, Гарри. С кем ты сегодня идёшь на бал?

— Как это — с кем? С тобой, — Гарри был слегка удивлён.

— Со мной? — Алька изобразила крайнюю степень изумления. — Разве я тебе не говорила, что меня пригласил другой парень? Неужели я забыла? Ах, прости, Гарри, — притворно огорчилась она, — в последнее время голова совсем не варит. Говорят, это последствия применения отворотного зелья.

Алька виновато улыбнулась и, поискав кого-то глазами в толпе, отошла. Гарри стоял, как громом поражённый. Он был растерян, пристыжен, ошеломлён и не знал, что же ему теперь делать. Профессор Мак-Гонагалл в мантии из красной шотландки позвала участников Турнира. Гарри на ватных ногах поплёлся к ней.

— Поттер, а где ваша девушка? — голос Минервы неприятно отдавался в его голове, из которой вдруг пропали куда-то все мысли.

— Она… — Гарри поднял на неё страдальческие глаза, — она… не смогла прийти, — произнёс он упавшим голосом.

— Как?! У вас не партнёрши? — глаза Мак-Гонагалл смотрели осуждающе и сочувственно одновременно. Гарри помотал головой.

Минерва бросилась в толпу студентов и вскоре вернулась, ведя за руку незнакомую девушку из Шармбаттона. Подведя её к Гарри, она укоризненно произнесла:

— Вот ваша партнёрша, Поттер. Знакомьтесь скорее, сейчас ваш выход.

Гарри спросил, как зовут девушку, но имени её не запомнил. Он никак не мог прийти в себя от чудовищного поступка Ал. Впрочем, он понимал, что виноват перед ней. Но ведь не настолько же? Гарри не мог думать ни о чём другом, поэтому весь вечер провёл, как в тумане. Он плохо помнил, как вошёл в Большой зал, с кем говорил, что ел. Когда пришло время танцев, он, как сомнамбула, поднялся с места и вышел со своей партнёршей на середину зала. Гарри пришёл в себя лишь в тот момент, когда мимо него пронеслась пара, танцующая, словно боги — серебристо-сиреневое облачко в сопровождении щуплого блондина, не отличавшегося красотой, зато легко и непринуждённо двигавшегося в танце. Вскоре оказалось, что лучше них не танцует никто, и Алька со своим партнёром оказалась на середине зала, а все прочие пары отодвинулись к краям, как будто признавая превосходство этих двоих и их право быть в центре внимания.