====== Глава 1 ======
Алька проснулась среди ночи. Она лежала, сжавшись в тугой горячий комок, подтянув ноги к животу и прикрывая голову руками. Привычный сон вновь вдавил её в тонкий больничный матрас, облил холодным потом и заставил сердце часто-часто колотиться где-то в горле. Хорошо, что она уже научилась не кричать из-за этого сна. Кричать нельзя. Иначе прибежит злобная тётка-медсестра и ширнёт укол. А у неё, у Альки, и так уже вся задница, как решето. И на руках живого места нет. Так что лучше она полежит в полутьме и успокоится сама, без всяких уколов. И поревёт тихо, чтобы никто её не услышал. Сон ей всегда снился один и тот же. В нём она из ночи в ночь переживала событие, случившееся три месяца назад. На майские они с родителями поехали на машине за город. На даче у крёстного было весело. Жарили шашлык, пели песни. Взрослые много пили, смеялись и даже купались в по-весеннему холодной речке. Детям была предоставлена полная свобода. Она, дочь крёстного Юлька и Юлькин младший брат Женька бегали, орали и хохотали до изнеможения. Просто так, оттого, что ярко светило солнце, трава была нежной, изумрудно — зелёной, а молодая листва — такой свежей и незапылённой, что дух захватывало. А ещё цвели сады, пели птицы, небо было голубым и бездонным, от запахов немного звенело в голове, а лето ещё не начиналось и было всё впереди, все три месяца нетронутого счастья… Всё случилось на обратном пути. Только они выехали за пределы дачного посёлка и разогнались на трассе, папа стал беспокойно что-то дёргать и на что-то нажимать. Алька поняла, что машина его не слушается. Они неслись всё быстрее. Напряжение повисло в салоне густым удушливым облаком. Мама, сидевшая на переднем сиденье, повернула к Альке бледное испуганное лицо и отчётливо приказала:
— Свернись калачиком. Подтяни ноги к животу и прикрой руками голову. Быстро!
Алька послушалась. Она не видела, что именно произошло. Только почувствовала удар страшной силы, дикую боль и… И всё. Когда она пришла в сознание, и маму, и папу уже похоронили. Страшно болела голова. Рука была в гипсе. И каждую ночь ей снился сон, в котором она в очередной раз неслась на этой проклятой машине и всё пыталась исправить ситуацию, как-то изменить ход событий. Но у неё ничего не получалось. Каждый раз машина разбивалась вдребезги, а Алька просыпалась с криком и в слезах. Ей делали укол, и она впадала в прострацию до следующего сна.
К ней в больницу никто не приходил. Когда она пришла в себя, следствие по делу уже было окончено. Несчастный случай. Неисправные тормоза. Хотя по дороге за город их машина была в полном порядке. Что же с ней могло случиться за то время, что они были в гостях у крёстного? Алька мельком слышала разговоры родителей о конкурентах. О том, как отцу тяжело строить бизнес в этой стране. О рэкетирах и разборках. Да, её отец был «новым русским». Из тех, кто «оседлал волну» перестройки в конце восьмидесятых. Детдомовский сирота, у которого хватило мозгов понять, что без денег и нужных связей в этой жизни не прорваться, он вовремя попал в нужную обойму. В техникуме, где он учился за счёт государства, Гена стал активно продвигаться по комсомольской линии. Комсорг группы, потом курса, зам. секретаря комсомольской организации техникума… Неглупый, общительный, гибкий, умеющий вовремя высказаться и вовремя промолчать, Геннадий понравился секретарю райкома, и тот выдвинул его на работу в райком комсомола. Парень обзаводился связями, обрастал нужными людьми, и, когда грянула перестройка, сумел с «товарищами по работе» организовать своё дело. Тогда многие комсомольские работники «попёрли» в бизнес. Не у многих хватило ума и изворотливости выжить в условиях стихийного рынка. У Геннадия Николаевича — хватило. Жили они значительно лучше, чем большинство людей в начале девяностых. Чем занимался отец, Алька точно не знала. Наверное, продавал что-то… Эх, знать бы, кто подстроил эту аварию… Уж она бы им отомстила. Алька сжимала кулачки, едва сдерживая злые горячие слёзы, вот-вот готовые брызнуть из её глаз. Хуже всего была неопределённость. Сначала Альке было всё равно, что с ней станет дальше. Она осталась одна. Острое чувство сиротства жгло её и не давало возможности заглянуть в своё будущее. Ей хотелось только одного — вернуть прошлое, чтобы всё, как раньше. Чтобы обнять маму, погулять с отцом. Чтобы вернуться домой после тренировки, а дома — тепло, вкусно пахнет, ужин готов… И от того, что этого у неё уже не будет никогда, Алька плакала целыми днями. Ей снова кололи уколы, она внешне успокаивалась, а душа её разрывалась от боли. Мучило её и то, что она не видела, как похоронили родителей. От этого её иногда охватывала безумная надежда, что они живы, просто от неё это почему-то скрывают. Это был как раз тот случай, когда надежда не приносит ничего, кроме вреда. Родных у Альки не было. Отец вырос сиротой. Его мать отказалась от него при рождении, и он всё своё детство провёл в детском доме, так и не дождавшись усыновления. Мамина мама была ещё жива, но после смерти своего мужа, Алькиного деда, пребывала в состоянии не совсем адекватном. Алька вспоминала слово, которое произносила мама по поводу бабушки: «не-де-е-спо-соб-ная». В общем, рассчитывать на неё было нечего. Крёстный дядя Валера с женой и детьми почему-то тоже в больницу не заявлялся. Наверное, боялся, что ему навяжут опекунство над Алькой. Странно. Она знала, что у её семьи были деньги. Разве дядя Валера не захочет получить над ними контроль, взяв Альку под опеку? А, впрочем, ей было всё равно. Всё разъяснилось, когда к Альке в больницу пришёл их адвокат Серафим Анатольич. Он сказал Альке, что всё их имущество было продано, а отцовский бизнес перешёл в руки дяди Валеры. Якобы, папа брал деньги у него в долг и не вернул. И теперь у неё, Альки, нет ничего, даже дома, в который она могла бы вернуться. В душе у Альки закипала ненависть. Какие же все они подлецы и негодяи! Разве они не видят, что это он, её крёстный, всё подстроил? Он организовал эту аварию, чтобы разом избавиться от всей их семьи и заполучить их бабки! А все вокруг делают вид, что ничего не произошло. Несчастный случай! Ах, папа, папа… Кому ты верил? Вы ведь с дядей Валерой были лучшими друзьями… Альку разрывало от чувства несправедливости и от желания отомстить. Чего она только ни делала с этим гадом в своих мечтах! Каких только казней для него ни придумывала. И кусала кулаки от собственного бессилия и от невозможности отомстить этому мерзавцу сейчас же, немедленно. В последнее время у Альки появился ещё один повод для беспокойства. Она стала замечать за собой некие странности, которых у неё до аварии не было. Однажды, когда вредная медсестра как-то по-особому больно сделала ей укол, Алька разозлилась и представила, как шприц вонзается в тело этой гадины. И потом с ужасом смотрела, как эта мегера колет сама себя пустым шприцем, крича от ужаса и пытаясь удержать непослушную руку и отвести её подальше от своего лица. Как-то санитарка, убиравшая в Алькиной палате, стала ругать её за пролитый на пол чай. Алька не знала, как это случилось, но только ведро с грязной водой оказалось на голове у этой бабы, а швабра лупила по этому ведру, пока та в ужасе вопила и звала на помощь. Прибежавшая медсестра увидела, что Алька лежит на кровати и не имеет никакого отношения к происшествию. Медперсонал стал с опаской заходить к ней. Лечащий врач Сергей Иванович сообщил, что скоро Альку выпишут. Готовятся документы для отправки её в интернат. Алька запаниковала. Неужели она не вернётся больше домой? Пусть даже там никого нет. Но это её дом. Там её игрушки, фотографии. Там её воспоминания о прошлой жизни. И вот теперь даже этого у неё не будет? Алька разрыдалась. Плафон у неё над головой с треском лопнул и засыпал осколками Сергея Ивановича. Он молча вышел из палаты. Вокруг Альки сгустилась тяжёлая атмосфера Её явно опасались и стремились поскорее избавиться. Алька не понимала, что с ней происходит. Однажды она зажгла взглядом матрас на соседней пустующей кровати. Или запустила тарелку ненавистной клейкой каши в лицо толстой раздатчицы из столовки. Всё это пугало не только персонал, но прежде всего, саму Альку. Кажется, ей грозил не просто интернат, а интернат для психов. Алькин страх рос, а с ним росло число необъяснимых происшествий, исходивших от неё. В один из душных летних дней, когда Алька, истосковавшись по свободе и свежему воздуху, валялась на больничной койке, обливаясь потом и изнемогала от скуки и мрачных мыслей, к ней в палату вошёл странного вида человек. Выглядел он, как обыкновенный волшебник из сказки. Длинные седые волосы, борода до пояса, добродушный взгляд голубых глаз из-под очков-половинок. Но одет был, как хиппи. Джинсы и клетчатая ковбойка. На ногах разбитые сандалии. А на голове странного вида шляпа, которую он, впрочем, войдя в палату, снял и держал в руках. Алька не удивилась. Она сама уже почти поверила в свою ненормальность. Ударилась головой во время аварии — вот результат. Возможно, этот тип — всего лишь её галлюцинация. От жары да на больную голову ещё и не такое может привидеться.
