- Как сильно он пострадал?
- Не так сильно как его командующий офицер. И Грант. Они оба были убиты.
Голос Эш дрогнул от неверия.
- Грант мертв?
- Ага. Чем бы этот пульс не был, это был coup de grâce. Он выглядел, - Вега не смог закончить. Когда он увидел тело, ему пришлось побороться с собой, чтобы не опустошить тут же желудок. Он был уверен, что позеленел, вспомнив об этом. Эш избегала смотреть ему в глаза, уставившись в сад.
Принесли еду: huervosrancherosдля него и панкейки в сиропе для нее. Ему не надо было пробовать их, чтобы сказать, что они были идеальны. Вега не мог заставить себя начать есть.
- Такая потеря. Бедный ублюдок. Я думала, что его невозможно сломать, - Эш отправила половину панкейка в рот.
- Как оказалось – можно.
Вега сделал большой глоток обжигающего кофе. Премиальное качество. На вкус – как земля. В каком-то роде, ему бы этого и хотелось. Попивать кофеек на залитой солнцем террасе, когда Грант гнил в грузовом отсеке было издевательством.
- Кайден полностью поправится. Миранда тоже, со временем. Сейчас она под успокоительным. Мы сможем допросить ее через несколько часов. Нам все еще нужно понять, что случилось в той комнате. И что происходит с Джек и Наей.
Эш сморщила нос от отвращения. Он не испытывал теплых чувств к женщине, но излишняя враждебность Эш к Миранде раздражала его. Он знал, что спорить с этим бесполезно. Он набил рот яйцами, чтобы заставить себя перестать говорить, начал механически жевать.
- И Тали что-то нашла?
Он прикрыл рот рукой, прежде чем ответить.
- Ага. Синей не было на Синчи. Ее забрали. Тали думает, что нашла доказательства того, что она все еще жива. Жизненные показатели кажутся настоящими, но ее местонахождение скрыто.
Он беспокойно потер шею. Положил обе ладони на стол.
- Не считая Кайдена, именно поэтому я и попросил тебя придти. Просто на всякий случай. Ты можешь принять приказ Тали как Спектр?
- Конечно. Лиара – одна из нас. Рада, что ты, наконец, начал мыслить разумно, machete,- улыбка приподняла уголки ее губ. Впервые за сегодня, это отразилось в его глазах. – Просто оставь все профессионалам, ладно?
Она заметила полосу на его указательном пальце в то же время, что и он. Полоса бледной кожи выделялась на фоне его кофейного загара. Вега быстро спрятал левую руку в правую. Его затошнило от смущения. Когда он снова посмотрел на нее, ни один долго не говорил. Ее глаза были темными и бурными. Ни один не отвел взгляд.
И Вега знал, без сомнений, Эш тоже по нему скучала. Это придало ему сил. Успокоило его.
Все будет хорошо.
========== Часть 17 ==========
Глава 17
Уже поздно. Миранда сидит за своим столом. На месяцы она изолировала себя за высокими стенами. Административные апартаменты, в которых она себя спрятала, красивы, внушительны – крепость. Сейчас, это дом больше чем сам дом.
Джек быстро привязалась к их юному сыну. Миранда бы тоже хотела, но ее чувства упрямы. Башира трудно любить: дикого, подвергавшегося насилию, жестокого. Она готовилась к этому, но реальность усыновления такого ребенка, как он, выше ее сил. Она стерильна. Она теряет Джек.
Пропасть раззявила свою пасть между ними, но и она и Джек ведут себя так, будто проблемы нет. Башир это всепоглощающая черная дыра. Джек изливает всю свою любовь в него. Она нашла свое призвание в бытности родителем, которого у нее самой никогда не было. А Миранда смотрит на Башира и видит Джек-ребенка. Старая вина за Прагию всплывает на поверхность. Это пробуждает в ней ревность и растерянность, а Джек все отдаляется дальше, к мальчику.
За ней наблюдают из темноты дальнего угла комнаты. Джек наконец-то пришла к ней. Ее шаги решительны. Стук ботинок эхом раздается в тишине. Она сердито упирается обеими руки в стол Миранды.
Она понимает, что скорбела уже некоторое время. Джек выбрала мальчика вместо нее. Это конец. Конец ее мира. Медленный стон вырывается из горла. Животный звук.
И Джек рядом с ней. Суставы хрустят, когда она приседает рядом. Гладит одной рукой по колену Миранды. Кончики пальцев мягко тянут ее за подбородок. Джек поднимает ее лицо вверх. Ее миндальные глаза - теплые, темные бассейны; они полны беспокойства.Миранда не заслуживает этого. Она резко поднимается, Джек тоже встает.
Ее руки поднимаются к ее лицу. Джек шепчет ее имя. Она давится всхлипом. Она жалкая. Большие пальцы Джек гладят ее щеки, ее рот; нежно. Ее дыхание дрожит, но она стряхивает их, упираясь глазами в пол. Джек ступает ей навстречу. Ее бедра упираются в край стола.
Нерешительность затуманивает лицо Джек, но ненадолго, мягки губы легко касаются ее губ. Поцелуй уверенный. Она закрывает глаза, и губы Джек касаются ее век. Мерцает надежда. Руки Миранды ложатся на бедра Джек. Она вдыхает полной грудью ванильный аромат Джек, будто горный воздух. Джек целует ее, как будто она может сломаться; и баррикады Миранды рушатся.
Она прячет заплаканное лицо в плечо Джек.Руки Джек обвиваются вокруг нее. Поцелуй, который она прижимает к волосам Миранды, обжигает. Миранда не может справиться, не может признать это. Но Джек знает. Она верила, что способна измениться. Глупая. Она зажмуривает глаза.
Ее губы упираются в шею Джек. Она оставляет маленькие крепкие поцелуи на ее горле – один, два, три, четыре. Они спрашивают разрешения. Джек ласкает ее спину. Он слегка прикусывает зубами челюсть Джек, так, как ей нравится. Дрожащее дыхание Джек дразнит ее шею. Она напрягается, и колени Миранды дрожат. Она не может вспомнить, когда последний раз они были вместе.
Миранда переполнена физической необходимостью в Джек; живой, на ней, в ней. Джек – центр ее притяжения. Никто другой не может заполнить эту пустоту внутри нее, ни у кого никогда не получалось. Она дрожит от силы ее жажды. Джек не уверена. Она не хочет этим пользоваться. Миранда выпрямляется; ее глаза встречаются с глазами Джек, умоляют.
Голос Джек хриплый от возбуждения. Вернись домой, Мири. Не сдавайся.
Ответный поцелуй Миранды глубокий, острый. Джек расчищает место позади них взмахом руки с биотикой. Все в беспорядке падает на пол, и Джек крепко толкает Миранду на стол, та сжимает бедра Джек между коленей. Джек обладает ей. Заполняет ее. Она все еще ее.
Следующим утром, они возвращаются домой.
***
Было светло. Миранда почувствовала это из-под закрытых век. И она поняла, что проснулась. Были ли это пять секунд или пять часов, что пролетели между этими мыслями, сказать было невозможно. Она не хотела открывать глаза.
Но потом кто-то сжал ее руку. Кто-то с большими теплыми ладонями. Миранда знала кто это. Она заставила глаза открыться и тут же пожалела об этом. Пронзающая боль поднялась от места, где челюсть переходила в скулу и разлилась по всей голове. Она дернулась, снова зажмурилась. Свет в комнате померк. Бас странным эхом зазвучал вокруг.
- Мам? Это я. Я затемнил окна. Так лучше?
Миранда рискнула еще раз открыть глаза, заставляя их не закрываться усилием воли. Заставила себя посмотреть в сторону звука. На нее смотрел Баш – ее Баш – лохматый и решительный. Он улыбался, не смотря на то, что его глаза были красными. Она не могла ему пока ответить, не стала пытаться. Но постаралась сжать его руку в ответ.
Я умерла. Или я дома.
В любом случае, должно быть облегчение отразилось на ее лице, потому что он стиснул ее руку в своих. Это было больно, отдаленно, будто происходило с кем-то другим. Она сжала губы, дотронулась языком до неба, попыталась сформировать слова. Получилось только хрипло выдохнуть.
- Больно? – его губы были сжаты в тонкую линию.
Я думала, что будет больнее. Но все на что ее хватило, это задушенный, грудной хрип. Баш не отрывал от нее глаз, но поднял с пола у своих ног контейнер. Он открыл его и зачерпнул небольшую пригоршню льда. Он держал их над ней, позволяя льду таять в ее сухой саднящий рот. Влаги было совсем немного, но она сглотнула, и огонь в ее горле мгновенно затух.
