– Если это убийство, то инструментом мог быть электрошокер. Он оставляет ожоги.

– Сравнивали. Стандартный электрошокер оставляет другие следы.

– А нестандартный?

– А таких, как сказал тот же капитан, не бывает.

Дмитрий допил остывший кофе и задумался. Чем он может помочь ей, молодой женщине, почти девчонке, потерявшей когда-то отца, а теперь и отчима? Только тем, что выслушает её грустную историю и на своём примере постарается объяснить, что линии руки в течение жизни меняются, и нет в судьбе никакой абсолютно безысходной предопределённости?

– Завтра я уеду в Москву, – сказала Ирина. – Меня не отпускают надолго. Но через две недели постараюсь приехать снова.

– Ты что-то не успела? – искренне удивился Дмитрий.

Ирина облокотилась на стол.

– Помнишь, вчера я…

– Да ладно уж, говори мне «ты», – усмехнулся Дмитрий. – Я быстро привыкну.

– У меня необычная судьба. С одной стороны, мне удавалось всё, что я хотела. Я шла легко: элитная школа, университет, интересная работа. С другой стороны – смерть отца, затем отчима. И странное поведение матери. Год назад она бросила Валериана Юрьевича. И меня. Переехала в другой город, недалеко от Москвы. На похоронах второго мужа – а они официально не разводились – не присутствовала. Живёт для себя. От каких проблем она решила укрыться таким интересным способом, не знаю. Но зла на неё я не держу, даже после того, как она призналась, что никогда не любила меня.

Ирина снова подошла к окну и долго вглядывалась в небольшую щель между двумя домами. Там виднелись вершины гор, покрытые жёлто-зелёным лесом. В комнату проник запах городской осени – запах опавших листьев и остывающего от летнего зноя асфальта.

– У меня билет на завтра, на утренний поезд. Люблю поезда; скучаю по ним, – внезапно призналась она. – В движении и чувства, и мысли другие. После того как умер мой отец, я села в поезд и поехала сюда. Мне казалось, что дорога – единственный способ удержаться от отчаяния. Возможно, тогда это помогло. Я свыклась с потерей отца не так болезненно, как казалось поначалу. В шестнадцать лет, вероятно, всё бывает проще.

Дмитрий понял, что ничего определённого Ирина больше не скажет. Она ещё не осознаёт того, к чему готовит её судьба, сделавшая тонкий намёк словами португальской «бабы Маши».

– Пока я ничего не знаю о себе, – подтвердила Ирина его догадку. – Простое осознание своей «особости» – это лишь первый шаг. Мне не с кем себя сравнить. Может быть, такое чувство есть у многих людей.

– Ну что ж, у нас впереди целый день. Надеюсь, к вечеру мы определимся с тем, кто ты есть, – то ли в шутку, то ли всерьёз сказал Дмитрий. – А сейчас надо сообразить, как незаметно зайти в твой дом и так же незаметно выйти.

– У тебя есть предложение? – улыбнулась Ирина.

Он неопределённо покачал головой:

– Думаю, нам нет смысла мудрить. Сначала осмотрим машины, стоящие возле твоего подъезда. Если не найдём ничего подозрительного, то вместе заходим в квартиру. Ты берёшь то, что нужно, после чего мы выходим. Всё.

– А вдруг найдём?

– Тогда будем думать. Если та же машина, что и вчера, то вызовем полицию. Узнаем хотя бы фамилию этого филёра.

Дмитрий высунулся в окно. Кроме трёх уже привычных старушек во дворе никого не было. С юга дул тёплый ветер, отгоняя в горы наступающую осень.

Они поднялись на третий этаж и открыли старую железную дверь. Скромная квартирка, состоящая из двух небольших комнат и вместительной кухни, была обставлена потрёпанной советской мебелью, которая создавала некоторое ощущение уютности, но одновременно и добавляла к нему фантомный привкус нафталина.

– Если за тобой действительно следили, но филёр был один, тогда его отсутствие объяснимо, – попытался проанализировать ситуацию Дмитрий.

– Я думаю, твой план самый верный. Не стоит рисковать. Я забираю свои вещи – и мы сматываемся, – слегка возбуждённо ответила Ирина, спешно закидывая косметику и туалетные принадлежности в небольшую дорожную сумку.

Перед выходом Дмитрий обследовал обе комнаты и кухню. Никаких предметов, напоминающих видеокамеру, не обнаружил. Они выбрались на улицу и, не сговариваясь, пошли привычной дорогой к морю. Вскоре они сидели за тем же, вчерашним, столиком под синим навесом. Посетителей было немного.

Ирина наклонилась вперёд, к самому лицу Дмитрия и прошептала:

– Если ты прав, то что они хотят выследить?

– Не понял, – спокойно ответил он. – В чём я прав?

– Ну если… как в «Терминаторе»…

– Не видел эту муру. Говори понятнее.

Ирина выпрямила спину и криво усмехнулась:

– Если я скажу понятнее, ты сочтёшь меня идиоткой.

Теперь уже Дмитрий наклонился вперёд и громким шёпотом произнёс:

– Говори!

– У нас нет ни одной версии кроме «этой». Если «кто-то» знает лучше меня, что я должна сделать в своей жизни «нечто», причём скоро, так как мне отпущено всего десять лет, то…

– Ну!

– То зачем за мной следить?

– Чтобы убить, например.

– Спасибо за подсказку. Но будем исходить из того, что мне ещё десять лет…

– А «он» этого не знает. Он не видел твоих рук.

Ирина снова подалась вперёд, так, что они чуть не столкнулись лбами.

– Дмитрий, – прошептала она, – помоги, пожалуйста, мне. Я чувствую опасность. А какая цель у «него», или у «них», я не знаю. Но ты – человек из другой среды. Ты способен думать иначе, не так, как я и как все, которые меня окружают.

– Мы ещё не на вокзале, – сохраняя внешнюю невозмутимость, ответил он. – Впереди целый день. Может быть, вечером какая-то мысль появится.

– У меня не появится, – вздохнула Ирина.

После кафе они потоптались на центральной площади и, не придумав ничего лучшего, отправились на пляж. Ушли далеко. Когда они, наконец, присели на бетон дальней полуразрушенной буны, Дмитрий спросил, не хочет ли она искупаться.

– А ты? Разве нет? – ответила вопросом Ирина. – Я-то думала, ты привычный к холодной воде.

– Привыкнуть – не значит полюбить. Вообще-то, за четыре месяца я насладился морской прелестью, так что потерплю до следующего сезона.

– А я – представь себе – этим летом искупалась всего пять раз. И всё в Подмосковье… Сколько тут градусов?

– Девятнадцать, кажется. Или восемнадцать.

– Тогда я рискну.

Она спряталась за буной и через минуту, облаченная в красно-жёлтый купальник, с шумом влетела в морские волны. Дмитрий разулся и встал в полосе прибоя. Вода была уже по-осеннему холодная. Для него, конечно, и плюс двенадцать – терпимо, но это же Чёрное море, а не пойменная старица на бескрайних сибирских просторах. Оно не для насилия над собой. Оно для удовольствия.

Ирина бултыхалась недолго. Так же стремительно выбежав из воды, она бросилась к своей сумке и стала её потрошить.

– Тю! Полотенца нет, – пробормотала она, заметно дрожа. – Забыла в спешке.

– Переодевайся в сухое, а остальное – дело техники, – посоветовал Дмитрий.

Ирина выудила из сумки какие-то тряпки и перемахнула через буну. Дмитрий сделал неимоверное усилие, чтобы не посмотреть в её сторону. Он отвернулся от моря и увидел группу молодых людей, бредущих по железнодорожной насыпи. Заметив Ирину, они остановились. Эта компания почему-то вызвала у Дмитрия раздражение и зависть. (Им можно, а мне нет?) Он повернул голову и встретился с насмешливым, по-детски озорным взглядом Ирины. Несколько секунд они смотрели друг на друга. Больше он ничего увидеть не успел. Её взгляд «застолбил» всё внимание Дмитрия, а когда Ирина, наконец, опустила голову, то оказалось, что она уже «почти» одета, то есть, одета ровно настолько, чтобы позволить себя увидеть лишь «своему» мужчине, но не постороннему.

Кто-то из компании, что стояла на железнодорожной насыпи, свистнул – вероятно, в знак одобрения или восхищения. Дмитрий вытер со лба внезапно выступивший пот. Ирина так же легко перепрыгнула назад и села рядом, касаясь его ногой и плечом.