Я вышел в коридор школы. Тут же на моё правое плечо опустилась, пахнущая чем-то сладким, рука. Страх я не испытывал. Я знал, на что иду, и знал последствия. Я был совершенно спокоен. Рука того человека ещё секунд пять или десять лежала на плече. Потом меня развернули лицом к тому, кто положил на меня руку. Это был один из его дружков. Церемониться не стали, сразу приступили к делу: два “леща” , потом два удара по бёдрам, в живот. Бессмысленно скрывать, что от ударов я сморщил лицо и опустился на четвереньки. Мне показалось, что отбили какой-то орган. Потом тот “мажорик”, убедившись, что я получил заслуженное, дал знак, что с этим нужно заканчивать. После этого все начали расходиться. Оставили меня одного отплёвываться. Внутри всё болело, даже показалось, что я начал задыхаться, но это лишь мне показалось. Я потихоньку приходил в чувства.

Боль отпустила, и я смог подняться на ноги. Осмотревшись и осознав, что на этаже никого не было, как обычно бывает после драки в нашей школе, я посмотрел на часы, вспомнил на каком этаже должен проходить урок и медленным шагом направился к лестничной площадке.

Я взглянул на предстоящий мне подъём на “Эверест”. Моё восхождение было трудным. Каждая преодолённая ступенька сопровождалась отдышкой. Пройдя полпути, я почувствовал какой-то толчок, меня это заставило обернуться. Мне показалось, что это мог сделать кто-то из окружения того тупого качка, но сзади никого не оказалось. Я посчитал, что это могла упасть штукатурка, и решил продолжить свой путь. Последовал ещё один толчок. Я обернулся. Никого не было. На лестнице было пусто. Сверху ничего не падало. Зачем-то мне пришла в голову мысль посмотреть вниз и… Внизу стоял человек. В тёмном плаще, со шляпой на голове и тростью, на которой что-то красовалось серебряное. Он смотрел на меня, задрав голову наверх. Но из-за того, что не было видно половины его лица, сложилось впечатление, что смотрит он мне прямо в глаза. Я врос в землю, и меня почему-то начало немного потряхивать.

Опомнился я быстро, вернее, вернул меня в чувства прозвучавший звонок. Я оглянулся по сторонам, посмотрел вниз, где должен был находиться тот человек, но как можно было догадаться, там его не было.

Оставшаяся часть дня прошла очень скучно и нудно.

« Gloves off, we're finished…

… I nurse your battle scars…

… Through the fire I'll keep burning on»²

«Перчатки сброшены, с нами покончено…

…Я ухаживаю за твоими боевыми шрамами…

…Сквозь огонь я продолжу полыхать»

Домой я вернулся намного раньше, чем обычно, и из домашних этого никто не ожидал. Особенно это стало понятно, когда я зашёл в квартиру. В меня ничего не прилетело, никто не набросился с криками, ну и просто никто не поздоровался. Мне даже показалось, что моя семья сошла с ума, точнее наоборот, стала нормальной. Вернулось всё на свои места, когда из комнаты донёсся пьяный голос отца.

– Малой, это ты?

– А разве дома кроме тебя никого нет?

– Есть. Ты чего так рано?

– Автобус сегодня не задерживался, – спокойным голосом ответил я, – и погода была хорошая.

– Мог бы предупредить!

– Предупредить о чем?

– Что домой едешь, дебил.

Стало немного неловко.

– Забыл, – куда-то в стену ответил я.

– Ты вечно что-то забываешь. Раздолбай! Иди отсюда!

«Иди отсюда». Что-то новенькое. Логично предположить, что меня таким способом решили прогнать в комнату. Я снял верхнюю одежду, ботинки и удалился в свою пещерку. Рюкзак я оставил на входе в комнату, он шлёпнулся и разложился на весь проход. Я взял какую-то книгу с полки и принялся читать. Потом мне это всё надоело, и я уткнулся в телефон.

Спустя полчаса моего залипания в телефоне, в комнате начало темнеть. Стало немного страшно, но встать с кровати и подойти к выключателю, было для меня ещё тем испытанием. Я решил, что если меня позовут, то по пути включу свет. Чей-то голос у меня в голове попросил осмотреться. Я повернулся. В комнате появилось несколько силуэтов. На моём столе сидели уже два каких-то лизуна с красными и желтыми глазами, у шкафа стояло что-то очень тонкое похожее на человека с вытянутым лицом, длинными пальцами (сантиметров, наверное, 15 или 20). Оно стояло, держа руки у лица, и, похоже, что это издавало звуки плача. Оно повернулось в мою сторону и похоже открыло свой рот. Могло показаться, что челюсть опустилась до солнечного сплетения. Видимо, это были глюки от того, что я долго просидел в телефоне. А может, из-за того, что четвертый день никак не мог уснуть. (Чертовы нервы!) Я решил взглянуть на часы, и, как оказалось, было ещё три часа дня и, по логике, не могло так рано темнеть. Я включил в телефоне фонарик и обнаружил, что в комнате начал меняться интерьер. Мысли о недосыпе или о “пагубном” влиянии телефона резко отпали. Это был Он. Тот человек в тёмном плаще и шляпе. Я привстал со своей кровати и повернулся ко входу. Он уже стоял на пороге.

Он был одет в привычный для меня костюм. Черный без всяких узоров пиджак, белоснежная рубашка, темно-вишневый галстук, который больше всего напоминал чёрный цвет, угольные, как пиджак, брюки, багрового цвета платочек в кармашке и, как вы уже догадались, чёрные, лакированные туфли. И конечно, его темно-серая фетровая шляпа с черным ободком.

Мне показалось, что он смотрел на меня, но из-за того, что он стоял в шляпе, которую, видимо, никогда не снимал, на его глаза и часть носа всегда падала тень. И сложно было понять, куда направлен его взгляд. Так можно играть в шоу «Интуиция».

Он вошёл в уже изменившуюся комнату. Теперь, это была не моя комнатка, обклеенная бледными обоями, с потёртым паркетом, покоцанным столом, с совковым шкафом и такой же кроватью. Пустая. Без интерьера, который мог бы наполнить её. Моя комната стала меньше, появились тёмно-зеленые обои, письменный стол, кресло и стул с обивкой. В углу комнаты стоял граммофон.

– Я иногда задумываюсь о том, – начал он, – чтобы написать о тебе книгу или снять фильм.

– Зачем?

– У тебя очень интересная история, друг мой. Может быть, я когда-нибудь это и сделаю. Конечно, это не сравнится со сценарием Тарантино или Мура, да и с Михалковым, наверное, тоже, – он усмехнулся, – но что-то хорошее из этого точно выйдет.

– Ты оптимист.

– Я смотрю в будущее и делаю выводы.

– И какое же у меня будущее?

– Зачем читателю рассказывать в начале о том, что будет в конце. Это убивает интригу.

– Тогда зачем говорить, точнее, намекать на что-то?

– Чтобы её создать. Согласись, у тебя теперь есть заинтересованность в том, что будет в конце. Следовательно, тебе будет интересно жить. Как тебе моя логика?

– Довольно интересная.

– Я не сомневался. Итак, коротко о твоем дне. Конфликт в автобусе – есть. Нарвался на одноклассника – есть. Заслуженно получил по морде – есть. Конфликт с родителями – есть. Ты сегодня в ударе!

– Заслуженно?

– А разве то, что ты оскорбил человека…

– Я считаю, что мой ответ был намного безобиднее, чем это можно было себе представить.

– То, что ты его задел уже говорит о том, что это было ничуть…

– Так и он меня задел!

– Но, в отличие от тебя, он – морально опущенный. Что ж! Ты позволил себе опуститься на тот же уровень, что и он?

– Успею подняться.

– Легкомыслие.

– Вовсе нет. Вполне здравый взгляд на обстоятельства.

– Ты только что признал, что насилием можно решить насилие.

– Так только насилием можно побе…

– Уничтожить. Ты думаешь, что Третья Мировая не начинается только из-за того, что тут есть один сильный? Нет. С точки зрения вооружения тут сильны все, но не начинают войну, лишь из-за боязни погубить всё. Всё ещё думаешь, что решение насильственным методом удачный вариант?

Я молчал.

– Люди, – он продолжал, – наконец, стали умнеть, но не так сильно, как хотелось бы видеть. Впрочем, не я виноват в этом.