– А кто же?

– Кто-то винит Бога, кто-то судьбу, кто-то обстоятельства, кто-то окружение. Я бы, на их месте, винил бы во всём себя. Некоторые люди так и делают, но это вызвано тем, что им в кайф обвинять в себя: привычка или недостаток внимания…

– Насколько это логично?

– Достаточно. Зависит всё от человека, а не от того, что происходит вокруг него.

Он, оперевшись на свою трость, встал с кресла, и его кабинет смешался с дымом сигарет. Всё вернулось на свои места.

Посещение врача. Пожалуй, самое скучное занятие, которое мне приходилось делать каждый месяц. Это не считая учёбу. Ежемесячно мне приходилось ходить в пропахшую спиртом и лекарственными растворами, переполненную преимущественно бабульками поликлинику и ждать минут тридцать, пока примет врач. О талончиках мне известно. Регистрируешься на сайте и приходишь в нужное время. Но даже это не работает! Ты всё равно сидишь и ждёшь, когда же из кабинета выйдет врач или пациент и скажет, что может зайти следующий.

Самое ироничное, так это то, что в основном из всех пациентов, которые ждут своей очереди, я – единственный молодой. Все остальные – это противные, ворчливые бабульки. Вы скажете, что они старые, у них всё болит и прочая чепуха. Но я уверен, что есть те болячки, которые возможно самим понять и вылечить. Моя бабушка за всю свою престарелую жизнь всего один раз была в поликлинике, и то, из-за того, что ей заломило спину, и мне пришлось её отвезти. Кажется, что самим врачам, сидящим в разваливающихся от старости кабинетах, уже надоело видеть их перед глазами. Как и меня самого.

Я сидел и смотрел на гундящих бабулек. Понять, о чем они говорили, мне было сложно, так как я был в наушниках, а читать по губам я не умел. Можно было предположить, что темой для их разговора могла быть пенсия, гречка, молодёжь или то, как они удачно закупились на сто рублей в Ашане. Я посмотрел на часы. Время: без пяти пять, а значит, я должен сидеть в кабинете уже как десять минут.

И вот открылась дверь, которую не меняли со времён Брежнева, а может даже и Хрущева, и из кабинета вышла очередная бабулька. Я встал со своего места и двинулся к кабинету врача, но меня сбила с ног одна из пожилых. Один из наушников слетел, и я смог услышать, что происходило.

Гул поднялся сразу: он был наполнен осуждением действий не той, кто в меня врезался, а "такого невоспитанного человека" – меня. Это вызвало у меня недоумение.

– Прошу прощения, – начал я, – а Вы свои глаза за свою жизнь когда-нибудь открывали?

– Да Вы оборзели, молодой человек!

Шум осуждения сменился на поддержку бабульки.

– Вовсе нет, – продолжал я, поднимаясь с пола, – влетел в Вас не я, а вы. Борзота тут, наверное, с Вашей стороны.

– У меня запись на 16:55, – чуть ли не крича сказала мне она.

– А у меня на 16:45. И кто из нас не прав?

– Ой, – вздохнула она, – ты молодой. Учись ждать и уступать старшим!

– Я уступаю старшим тогда, когда они не ведут себя так, как Вы, или когда нет препятствий типа очереди.

Возможно, дискуссия продолжилась бы и дальше, но из кабинета послышалась моя фамилия и я, показав ей в лицо средний палец, вошёл в кабинет.

В кабинете воняло так же, как и в самой поликлинике. У окна сидел врач, листая какие-то бумажки. Я попытался начать диалог:

– Добрый день!

– А, да, да. Садитесь.

Он поднял свой взгляд на меня.

– А-а-а. Это Вы? Как проходит наше лечение? Успешно всё идёт?

– Не совсем. Вернее, вообще никак. Руки трясутся. Нервный тик – на месте. Не помогают Ваши лекарства.

– Тогда мы пропишем Вам что-нибудь другое. Покажите мне свои руки.

Я протянул к нему руки. Те не приказали себя уговаривать и начали ходить в разные стороны. Он немного закинул голову и оценил их самостоятельность. Потом пододвинул себя вплотную к столу и начал что-то тыкать на компьютере, после чего вытащил из своей стопки листочек, зачем-то проговорил «Пом-пом», что-то чиркнул и протянул его мне.

– Итак-с, месье-с, “Бетагистинчик” – после еды 2 раза в день; “Глицином” – закидываетесь втихаря в течение всего дня. Дважды, – он мне качнул головой и моргнул. – Магний. Магний обязательно принимать для того, чего у вас, к сожалению, нет. Сердца. И, ммм…, это – Кальций. Так. На всякий случай, если кость сломаете. На сём, я могу вас отпустить. Придёте в конце месяца, – после этих слов он мне подмигнул.

Я поблагодарил его и вышел из кабинета. У двери сидели всё те же горгоны и сверлили меня своими взглядами, будто хотели превратить в окаменелость. Признаюсь, мои ноги вросли в пол, и двинуться с места никак не мог. Та, которая записалась на приём в 16:55 встала и попёрла к кабинету. Поравнявшись со мной, она остановилась и заглянула мне в глаза. Не знаю, что она искала в моих, но её глаза блестели и не из-за того, что она плакала после того случая. Нет. Это был не человеческий взгляд. Зрачки её заполнили всю радужку, и мне стало страшно. Потом она отвела взгляд, улыбнулась и зашла в кабинет.

Моим местом для отдыха был бульвар, находившийся около моего дома. Он окружён с двух сторон проезжей частью и для того, чтобы там погулять, мне приходилось перебегать через дорогу. В будние дни здесь бывало не так много народу.

Проплывет мимо пожилая пара, пробежит какой-нибудь спортсмен, пройдёт мимо собачник – и на этом все посетители. В выходные дни, конечно, людей бывает побольше, но их присутствие не нарушает тишину бульвара. Даже, когда появлялись мамаши с детьми.

Особенность этого бульвара – это то, как он преображался весной. Где-то с апреля по май. Тогда всё начинает цвести. И по всему бульвару слышен запах цветущей сирени или черёмухи с вишней. А в апреле кое-где прячется снег – от этого по всему парку разносится запах почвы. И больше всего тебя доставляет то, что с каждым днём будет становиться теплее, что с каждым днем твоя одежда будет становиться легче и ярче. И вроде, где-то снег, где-то лужи, где-то высовывающаяся из земли трава, немного прохладно, а ты сидишь в ветровке, и на тебя солнышко светит. Греет. Сидишь, расслабляешься, дышишь этим весенним воздухом. И отдыхаешь не только от учебы или работы, но ещё и от долгой, серой, холодной зимы.

Сегодня причиной для посещения бульвара был вам известный конфликт, произошедший в поликлинике. Я хотел избавиться от этих ужасных мыслей о конфликте в своём любимом месте. Это была скамейка, окруженная клумбой в форме полумесяца, на которой весной расцветали тюльпаны.

Я перебежал дорогу, перелез через декоративный забор и оказался на дорожке с ровно уложенной плиткой. Оглядевшись вокруг, я отыскал свою скамейку и поспешил сесть на неё.

Как всегда, на бульваре было тихо. Слышны были проезжающие мимо машины, но это не мешало мне расслабиться и подышать почти свежим воздухом. Вдалеке показался знакомый женский силуэт. Он двигался в мою сторону, но не дошёл до меня. Девушка села на ближайшую к ней скамейку, что было в ста метрах, поэтому разглядеть её лицо для меня было невыполнимой задачей. Я захотел взглянуть на часы.

– Пол шестого, – прозвучал слева до жути знакомый мне голос.

Я повернулся. Рядом со мной сидел тот самый человек в шляпе. Небо начало приобретать оранжевый или даже рыжий оттенок. Облака окрашивались в розовый цвет, на бульваре загорелись фонари, а деревья стали чёрными. Дома, которые окружали нас, куда-то пропали.

– Не говори, что испуган или удивлён, – продолжал он, – за долгое время ты мог привыкнуть к моим неожиданным появлениям.

– Как можно привыкнуть к неожиданному?

– Люди же как-то привыкают, – он облокотился на спинку скамьи.

– Они привыкают не к неожиданностям.

– А к чему же?

– Да ни к чему, что может быть связано с сюрпризами. Они просто знают, что их жизнь неконтролируемая и всё такое.

– Твоё мнение можно оспорить.

– Например?

– Ты хочешь заставить врасплох сам себя или что?