— О проектах. Я взяла заказы, а жизнь так повернулась, что переезжать куда-то, снимать квартиру на столь короткий срок довольно глупо.
— Это твой дом.
— Мне не нужны жертвы.
— Не уезжай! — я не играл, я умолял её остаться.
— Я приняла решение. Я не смогу жить в одном городе с тобой и с ней.
— Мила, ты знаешь меня не первый день. Я всё исправлю, я люблю тебя и это не просто слова. Оступился я, ты понять можешь?
— Могу. Я даже понимаю, почему ты выбрал её. Слепое обожание всегда выигрывает перед взыскательным чувством. Тебе с ней проще, легче, она не требовательна и глупа. Это же так мило, ты чувствуешь себя большим и сильным. Ты сравниваешь меня и её. Ты умом понимаешь моё превосходство, но твоему телу милее она. От тебя сейчас сексом пахнет, чужим для меня. Илюша, я могу понять всё в этой гнилой ситуации кроме предательства. Вы два человека, очень близких мне человека, за что вы так поступили со мной? У меня нет ненависти к тебе, а вот к ней…
— Ты не права, она переживает, она любит тебя.
— Нет! Ты её не знаешь, она через трупы пойдёт. Потому что себя только любит. Она не воробушек, как тебе кажется, и не орлица, она из семейства падальщиков. Убивает кто-то, а она глаза выклёвывает.
— Мила, я ехал домой с мыслью всё исправить. Я хочу семью с тобой, детей твоих и моих. Я переживаю, почему до сих пор у нас их не случилось.
— Илюша, у меня всё в порядке с репродуктивной функцией, ты даже не представляешь, насколько в порядке. Звонила твоя мама, мы поговорили, я предупредила её о том, что задержусь в твоём доме, пока не окончу работу.
— Причём тут моя мама? Она вообще никакого отношения ни к этому дому, ни к моей жизни не имеет!
— Ты её сын, и ей очень симпатична Ляля.
— Да они не знакомы. Что ты говоришь?!
— То, что слышала. Всё. Разговор окончен. Я уже упаковала свои летние вещи и отправила в Москву. Оставила минимум. Я пока в студии поживу, хорошо?
— Мила!
— Спасибо за всё.
Она исчезла за дверьми студии, закрывшись изнутри.
Я недоумевал. Мама, Ляля, их знакомство в моей голове не укладывались.
Я ничего про Лялю не говорил родителям. Вообще ни единого слова. Да и с чего бы я вдруг им о ней рассказывал? Интересно, откуда мама о ней узнала? Я сделал вывод, что Мила просто выплакалась маме. А та что-то не то ответила.
Ночью долго не мог уснуть. На широкой кровати мне одному некомфортно и одиноко. Замёрз. Встал и дошёл до дверей студии. Постучал в двери, но не услышал ничего, нажал на ручку — открыто.
Она рыдала, лёжа на диване лицом в подушку.
Я сел рядом, обнял за плечи.
— Уходи, Илья! Уходи, прошу тебя.
— Не плачь, давай начнём всё сначала, давай попробуем. Мила, мы взрослые люди, я оступился, я раскаиваюсь, этого никогда не повторится. Давай вместе начнём всё заново. Наше чувство ведь не исчезнет. Не плачь! Милочка, родная, любимая. Не плачь!
— Это так тяжело, Илюша. Если бы ты знал, как тяжело. Ты часть меня, и мне тебя ещё вырезать и вырезать из своей души. Нет, не останусь я здесь в доме. Я не смогу быть рядом и врозь. Я уйду утром. Не ищи меня никогда. Даёшь слово?
Я дал, точно зная, что вру. А затем пообещал уйти сам и не беспокоить её до отъезда.
========== Илья ==========
О том, что Мила уехала в Москву, я узнал от посетившего меня нотариуса.
Три сумасшедшие недели с последней нашей встречи промчались как один день. Всё летело к чертям. Буквально всё. Я успокаивал себя тем, что это лишь чёрная полоса, и она рано или поздно закончится. Мечтал встретиться с Милой и снова поговорить. Но то одно, то другое, то третье. Часть проблем я решил. По крайней мере с бизнесом.
Теперь передо мной в кабинете сидел пожилой мужчина с бумагами на дом. Мила оформила дарственную на меня.
На моём столе стояла шкатулка с драгоценностями, с описью того, что в ней находилось. Она вернула всё, что я ей дарил.
Я как сквозь воду слышал каждое слово нотариуса. Поставил роспись под каждым документом и закрыл шкатулку в личном сейфе.
Я потерял Милу. Теперь окончательно и бесповоротно.
Ещё вчера надеялся на что-то. Не стоило, вчера я уже шёл ко дну.
Но обо всём произошедшем с самого начала.
Тогда я не дал Миле съехать, я ушёл сам. Объяснил ей, что дом как был её собственностью изначально, так и остаётся, что мы встретимся и поговорим о нас, когда она будет готова.
Я не терял надежды вернуть её.
С работы позвонил Ляле, спросил, сколько денег она хочет, чтобы забыть меня. Попал на истерику с угрозой выпрыгнуть в окно, убив себя и нашего ребёнка. Отменил очередную важную встречу и поехал к Ляле, выяснять про ребёнка. Я делал всё возможное, чтобы такого казуса не случилось.
Застал её у дома, где она снимала квартиру.
Мне предъявили результат УЗИ, в котором я ничегошеньки не понимал, но в заключении стояла беременность. Пришлось подняться с ней в квартиру, налить воды с валерианой, напоить её сладким чаем и выслушать очень неправдоподобную историю порвавшегося презерватива.
— А ты не врёшь? — я недоумевал.
— Врач сказала, что так бывает, что надо проверять их перед использованием. Я тебе хотела сообщить о ребёнке ещё вчера, но боялась твоей реакции. Твоя мама, между прочим, обрадовалась. Она такая милая.
— Врач милая?
— Нет! Илья, прекрати клоуна изображать! Мама твоя милая.
— Где ты взяла телефон моей мамы?
— Это допрос с пристрастием?
— Я пытаюсь понять, что происходит за моей спиной. Алевтина, по моему глубокому убеждению, нормальные люди сначала женятся, а потом заводят детей.
— У нас получилось наоборот.
— Ты рассчитываешь выйти за меня замуж?
Она смутилась, растерялась, заплакала и просто кивнула головой в знак согласия.
Я даже не нашёлся, что ей ответить сразу.
— Аля, я женат. Понимаешь, женат.
— Нет, ваши отношения с Милой не оформлены, она, видимо, не может иметь детей. И ты знаешь о её проблеме.
— Что за глупость!
— Нет, не глупость. Вы четыре года вместе, а беременна я.
Я ушёл, решив, что подумаю об этом позже. Скарлетт О’Хара, блин.
Достал из бара бутылку коньяка. Выпил с полстакана, но ясности ума не приобрёл, и тут раздался звонок телефона. Рингтон отца.
Я не могу передать, что я выслушивал в течение получаса. Его речь закончилась словами, что мало меня в детстве пороли, и что завтра же я должен заняться исключительно работой.
Занялся. Пришлось ехать в командировки, в одну, другую, третью. Пришлось унижаться и подмазывать кого надо. Искать новых партнёров, восстанавливать дружбу со старыми.
Я воскресил все связи, я расширился. Но вернулся только вчера. Думал, что у меня ещё есть время. А его попросту не осталось.
Набрал отца, чтобы отчитаться. Поговорили. Он просил перезвонить матери. И тут началось. Оказывается, я треплю Лялечке нервы. Она, несчастная, так переживает, что у неё от расстройства выкидыш случиться может. Что девочку беречь надо. Она меня невероятно любит, и такая вся расчудесная.
— Мама, ты откуда знаешь о чудесностях Лялечки? — я не сдержался, так противно мне было все эти нежности слушать.
— Илюша, мы каждый день с ней по телефону разговариваем и по скайпу тоже. Повезло тебе, сынок, ой, как повезло. Вот это девочка, то, что надо, совсем не то, что твоя Мила. Высокомерная хамка. В жизнь я вашу, видите ли, вмешиваюсь, советы даю. Ты пойми, Ляля молодая, и ты из неё можешь слепить то, что тебе надо. То, что хочется.
Кое-как прервал разговор. Обещал сразу после работы направиться к Ляле, узнать о её самочувствии и поговорить о свадьбе.
Я никак не понимал, почему именно сегодня. Мне так паршиво, что не до Лялечки вовсе.
К концу рабочего дня она позвонила сама. Просила заехать. Поехал к ней.
Она казалась приторной в своём шёлковом халатике, еле запахнутом, на тоненьком поясочке.
— Ты всегда так дома ходишь? — спросил я с порога.
— Да, а что?
— А если придёт сосед или электрик, а ты тут голыми ногами сверкаешь?
