— Тебе не нравятся мои ноги?

Я поглядел на то, что было ниже коротенького халата. Интересно, после родов она хотя бы чуточку поправится? Может быть, формы какие приобретёт.

— Ты хочешь, чтобы они нравились всем?

— Почему ты злой? — улыбка сползла с её лица. Зато в голосе появились требовательные нотки.

— Я не злой. Я устал, у меня неприятности, и я очень не люблю, когда меня заставляют делать то, что я не хочу.

— Ты не хочешь на мне жениться? Даже ради нашего ребёнка?

— Слишком кондовый способ прибрать к рукам мужчину.

— Илья, я не хотела, но так получилось.

— Хотела, разве не за этим ты затащила меня в свою постель?

— Я? Тебя?! Не изображай жертву! Я люблю тебя.

— Меня? Или мои деньги? Ляля, у меня впечатление, что я сейчас иду на сделку с собственной совестью.

Она плакала. Потом схватилась за живот и пошла на кухню пить но-шпу.

Я следовал за ней. Решение пришло мгновенно. Я всё равно уже утонул, мне не всплыть никогда. Так почему бы не утянуть её с собой? Она та редкая женщина, которая сумела покорить мою маму. Может быть, я сейчас предвзят из-за того, что переживаю разрыв с Милой? Так и Милу мне уже не вернуть. Я не чувствовал в этот момент к Ляле ничего. Но я должен жениться. Она — мать моего ребёнка. Я — единственный мужчина в её жизни. Я убедил себя в том, что всё делаю правильно.

— Ты хочешь пышную свадьбу?

Она преобразилась в один момент.

— Да, Илюша, с лимузином. И платье такое, ну, я в бутике на бульваре видела и кольцо с камушками.

— То есть ты уже всё распланировала? Ну что ж, поехали, купим всё сразу и заявление подадим.

— А жить мы будем в том твоём доме у моря.

— В каком доме? Ты присмотрела дом?

— Нет, в том, где мы с тобой первый раз…

— Это не твой дом и не мой. Ясно?!

— Но она же уехала?

Я ничего ей не сказал, а что тут скажешь? Она собралась, и мы поехали.

========== Мила ==========

Я хочу спать. Утром, днём, вечером, каждую минуту! Я хочу спать всегда! И мне кажется, что я никогда не высплюсь. Я хочу спать, а уснуть не могу. У меня переутомление и нервно-физический срыв.

Вот прямо сейчас за окном ночь. Где-то вдалеке шумит автомагистраль, а я сижу в своей комнате и при свете настольной лампы рисую море. Я всё время рисую море. Давно уже не красками, потому что они не важны в моей чёрно-белой жизни, а простым карандашом. Но какая разница? Оно у меня внутри, в моей голове, в моих мечтах. Море — мой фетиш и почти мой бог.

На одних картинках оно бурлящее и поглощающее корабли, а на других — спокойное, с переливающейся гладью. Оно тёплое или холодное, колючее или ласковое. Я чувствую его, хотя оно теперь всегда чёрно-белое. Моё море! Моё вечное море!

Но хватит маяться дурью. Есть дела.

Я загружаю барабан стиральной машины, включаю её и, затаив дыхание, слушаю шум воды. Почему? Почему, что бы я ни делала, я всегда возвращаюсь воспоминаниями в тот день? Тогда тоже шумело море. Он умолял меня остаться и простить.

Я простила, но не осталась.

Теперь нас трое. У меня семья. Самая настоящая. Как у многих женщин. Я счастлива, невероятно счастлива таким простым и понятным бабским счастьем. Только его со мной нет. Да и от моря остались лишь воспоминания.

Захожу в спальню и разглядываю милые личики моих дочек. Вот это теперь моя единственная любовь. Дочурки Анита и Яна.

Илья не услышал меня тогда. Вернее, не понял. Он говорил, что хочет детей со мной, а они уже были. Только радости не было. Было предательство подруги и мужа. А ещё был звонок Ляли, сообщившей, что она ждёт ребёнка от моего Ильи. И звонок свекрови, говорившей о невозможности нашего с Ильёй брака, потому что Лялечка… и бла-бла-бла.

Я поняла, что не в состоянии бороться, что обида и боль измены перевешивают всё остальное.

Мне было тридцать, почти тридцать один. И даже если я теряла мужа, ребёнка я потерять никак не могла. Тем более — его ребёнка.

Я уехала и сожгла за собой все мосты.

Стало ли мне легче? — Нет.

Чувствовала ли я себя правой? — Нет.

Была ли сильной? — Нет.

Мне и жить-то не хотелось, но у меня рос в животе его ребёнок. Мой смысл жизни. Тогда я думала, что один.

Я уже месяц жила у родителей, когда мне позвонил нотариус и сообщил, что у меня есть квартира. Небольшая, однокомнатная, в строящемся доме, но она есть, она куплена и оформлена на меня.

Илья был в своём репертуаре. Но я, можно сказать, обрадовалась такому подарку. Совместное проживание с родителями оказалось не очень комфортным.

Нет, весть о моей беременности их порадовала даже при отсутствии мужа. Но мы отвыкли друг от друга. У нас сформировался разный стиль жизни, несовместимые привычки. Мы конфликтовали и мирились, и снова конфликтовали. Мелочи, такие незначительные, как не там оставленная сахарница, неправильно расставленная посуда, не тот нож для хлеба, не так приготовленное мясо, и так далее.

Причём с каждым совместно прожитым днём обоюдное недовольство росло и росло. Я уже присматривала что-то снять, а тут подарок.

Единственно, что я сделала — это поменяла дом. То есть переоформила у того же застройщика аналогичную квартиру в том же районе, но только в соседнем доме.

Короче, замела следы.

Я сделала фатальную ошибку тогда, написала письмо со словами благодарности за столь щедрый подарок. Отправила на почту.

Он не ответил, да я и не ждала. Зато ещё через месяц на мой мейл пришло видео свадьбы его с Лялей.

Конечно, я понимала, что отправил мне его не он. Он бы никогда. Но мне стало так…

В результате, с угрозой прерывания беременности, я попала в Институт акушерства на сохранение, где определили наличие двух плодов вместо одного. До родов меня не выпустили, даже вставать не разрешали. Нашли кучу патологий помимо возраста.

Женщина многое может выдержать. Особенно ради детей. Я выдержала, вылежала и родила. Потом в больнице с ними около месяца провалялись, пока мои крохи поправляться начали.

К нашей выписке как раз дом сдали.

Но к ремонту я приступила ещё только через полгода, когда мои девочки подросли.

Их первый день рождения мы отметили уже в новой квартире.

Мама пенсию оформила, чтобы помочь мне. А я занялась поисками работы.

Начала именно с застройщика, принесла свои эскизы, рекомендации. Получила первый заказ, потом второй, затем стали приглашать в солидные фирмы. «Н-Куб» — дизайн-студия, в которой я и обосновалась.

Работа та, что доктор прописал, и так, как я люблю. Чтобы весь процесс контролировать можно было — от создания проекта, до последнего мазка кисточкой.

Машину купила, уже на свои заработанные, няню наняла. Маме тяжело с двумя, а спокойными моих крошек не назовёшь.

А ещё на палец обручальное кольцо надела, типа у меня с личной жизнью всё окей. И озабоченных прошу не беспокоить, так как защитить меня есть кому.

Хотя защитить и себя, и девочек моих могу я сама. Уверена я в своих силах была до поры до времени.

Случилось вот что. Я приехала на квартиру к клиенту. Он с нашим «Кубом» договор заключил. Работа простая — отделка квартиры. Поговорили, я сделала замеры, наброски карандашом. Он похвалил. Я обещала эскизы предоставить через несколько дней и уже выходила из квартиры, как столкнулась с Дмитрием Сергеевичем, отцом Ильи.

Мы застыли просто друг напротив друга в немом молчании. Прервал его хозяин квартиры.

— Вы знакомы?

— Да, — ответил Дмитрий Сергеевич. — Эмилия делала несколько проектов для моего сына. Я ими был доволен. Жаль, уехала, но столица… Сам понимаешь — перспективы, возможности, размах.

— Я пойду. Встретимся, как договорились. — Я попрощалась с клиентом и направилась к лифту.

— Я провожу, — раздался голос Дмитрия Сергеевича.

Разговаривали на улице у моей маленькой «шкоды».

— Как живёшь?

— Зачем вам?

— Мила, ты сделала ошибку.

— Дмитрий Сергеевич, я поступила правильно. Для всех правильно.