– Целься в голову, в голову! – раздался пьяный голос соседа из открытого окна второго этажа, шутника и балагура, работавшего на судах матросом и уважавшего Семеныча.

Семеныч взвел курок на левом стволе, взял направление метра на полтора в сторону, поднял повыше от бегущей Ларисы стволы и выстрелил. Резанка со страшным, душераздирающим воем разрезала воздух. Раздался дикий визг Ларисы. В жизни Семеныч не видел, чтобы так высоко подпрыгивал человек. Лариса подпрыгнула метра на два, не меньше. Оглянулась в прыжке, и вереща, с развевающимися длинными волосами, была в этот момент очень похожа на ведьму, как их рисуют художники. Видимо кто-то из этих художников тоже гонял с ружьем жену. Куда и красота делась.

– В голову бей, в голову, – еще раз раздался пьяный крик соседа и его разбойничий свист.

Семеныч выстрелил второй раз, подальше отведя от Ларисы стволы. Снова взвыла резанка. Лариса, как гимнастка на матах, с разбегу припала к земле, снова вскочила и помчалась еще быстрее. Донесся звук громко испускаемых ею испражнений.

– Га-га-га! Не нравится? Бей ее картечью! – орал сосед, – Ишь, об…сь! Улю-лю-лю! Га-га-га-га! Фюить!!!

Со скоростью ветра Лариса скрылась за углом строящейся десятиэтажки. Семеныч пошел домой. Вытащил из ружья патроны, положил все на стол, разобрал и почистил ружье. Тоже положил на стол. Взял милицейскую фуражку, повертел ее в руках и снова положил. Стал ждать милицию, но вместо милиции пришел сосед сверху, который кричал из окна. Поставил бутылку на стол, из кармана вытащил кусок копченной колбасы.

– Если хочешь есть, тащи из холодильника что-нибудь.

– Я домой только сегодня пришел и не знаю, есть ли что там.

Семеныч заглянул в холодильник, достал нарезанную нерку в масле и с луком, открыл банку сайры, поставил на стол. Налили, выпили.

– Здорово ты придумал, – сказал сосед, – резанкой ведь стрелял?

– Резанкой.

– Если она пожалуется своему менту, а я его хорошо знаю, я заложу его жене. Я уже позвонил ему и предупредил его.

– Спасибо. Разберусь…

Милиция так и не пришла. Ни в этот вечер, ни в последующие три дня, которые Семеныч сидел дома, никуда не выходя. Несколько раз звонил телефон, но Семеныч не брал трубку. Прошло две недели, никто никуда не вызывал Семеныча, не было и милиции. Семеныч собрал все вещи Ларисы, запаковал их в сумки, туда же положил все ее документы и бумаги, подумав, положил и початую пачку презервативов, а также взял милицейскую фуражку и тоже положил в одну из сумок.. Все это отнес подруге Ларисы. Больше Семеныч в своей жизни никогда не встречал Ларису. Месяца через полтора после этих событий пригласили его в паспортный стол, чтобы он поставил подпись: Лариса прислала заявление о желании выписаться из квартиры, откуда-то из Алма Аты. Семеныч поставил подпись.

Как-то позвонил Роман и пригласил зайти. Семеныч пошел. Позвонил и услышал звук частых шагов. Понял – Надя. Она и открыла дверь.

– А я вам звонила несколько раз, но никто трубку не брал. Так и ела пирожки сама. Заходите.

Семеныч зашел. Сел на диван.

– Знаете, сейчас почему-то мое любимое блюдо это пирожки с картошкой и печенкой. Прямо объедаюсь. Даже полнеть начала.

– Вам идет небольшая полнота.

Из кухни вышла Лена, за ними Вовочка и Роман. С Романом обнялись, Леночку Семеныч поцеловал в щеку, Вовочке, как взрослому, пожал руку, потом подкинул его и посадил себе на плечо.

– Дядя Вова, здорово! А выше можете?

Пришлось посадить его на голову. Из кухни появилась Надя с тарелкой пирожков.

– Ничего себе, – сказал Роман, – меня и то так не встречают.

– Ты свой, а это гость, ему лучшее, – отбилась Надя.

Сели обедать. За обедом Роман заговорил о деле, по которому он звал Семеныча.

– Володя, мы с Леной и Вовой собрались съездить в Хабаровск. Поезд сегодня вечером. А у Нади завтра самолет на Москву. Не сможешь ли ты отвезти ее в аэропорт?

– Отвезу, какие проблемы. Я казак свободный сейчас, никто и ничего не держит меня.

Он повернулся к Наде.

– Во сколько самолет?

– В четырнадцать десять.

– В десять утра выедем, чтобы с запасом.

– Хорошо, я буду готова.

– И чтобы пирожки были, будем их в машине есть.

– И пирожки будут.

Лена засмеялась.

– У тебя, Володя, на первом месте пирожки. Посмотри, какая женщина поедет с тобой! Она тебе не только пирожков напечет, она для тебя все сделает. Бедненькая, иссохлась вся!

Сказав это, Лена порскнула из-за стола: покрасневшая Надя схватилась за половник и замахнулась на сестру. Семеныч встал, пошел к своим вещам, достал купленный в Сингапуре ковер.

– Надя, идите сюда.

Подошла не только Надя, подошли все.

– Это вам за пирожки. И не вздумайте отказываться. Отказов не принимаю.

Роман что-то шепнул Наде, потом Лене.

– Хорошо, подарок принимаю. Люблю читать, лежа на полу. Теперь буду читать на ковре и вас вспоминать.

– Итак, до завтра. Ром, вызови такси, отвезу домой вещи. А то мешают вам здесь.

Роман пошел вызывать такси. Лена обняла Надю и что-то тихонько говорила ей на ухо. Надя, соглашаясь, кивала головой. Семеныч с Мишей вытащили вещи, погрузили их в такси и Семеныч уехал.

На другой день Семеныч в десять подъехал к дому, где жил Роман, на своей машине, погрузил вещи Нади, забрал ее и они поехали в аэропорт. До аэропорта было около двух часов езды. В аэропорту Семеныч помог Наде во всем: перенес вещи, зарегистрировал ее билет. На ее «я сама» только отмахивался рукой. Объявили посадку. Встали в очередь на посадку. Вот и место пропуска на контроле.

– Давайте я вас поцелую на прощанье? За вашу душу хорошую, за пирожки?

– Стесняюсь, людей много…

– А кто что знает? Может быть мы муж и жена?

Надя приподнялась на цыпочки и поцеловала Семеныча в щеку, затем обняла его за шею и мягко и нежно поцеловала в губы. На Семеныча это подействовало как удар молнии. Даже ноги ватными стали.

– Надя, здорово! Я этого никогда не забуду. Пишите, адрес вам вот, – вытащил Семеныч заранее приготовленный адрес.

– Не нужно, он у меня давно записан, и телефон тоже, – покраснела та.

Надя прошла контроль и уже с той стороны помахала рукой. Семеныч подождал, пока взлетел самолет и только потом поехал домой. Всю дорогу из головы не выходила Надя и ее поцелуй. Хорошая девушка, вот только лет на двенадцать младше. Ну и что? Мама тоже была на пятнадцать лет младше отца, а вон семерых родила и всех вырастили, спасибо им великое.

Через неделю он получил письмо от Нади. Она писала, что долетела хорошо, что родители не нарадуются на ковер и передают Семенычу привет и спасибо…

Незаметно прошли месяцы, прошел Новый год. Дела закрутили Семеныча: он сдал аттестацию на старшего механика, получил назначение на судно. Судно уходило через месяц работать в Новую Зеландию. Семеныч несколько раз звонил Наде в Москву. Сказал ей, что через месяц уйдет в моря.

– Я приеду провожать.

– Для вас дороговато это будет. Если согласитесь взять у меня денег, то приезжайте.

– Мне Лена даст.

– Лена семейный человек и у них свои расходы.

– Тогда соглашусь взять у вас. Потом соберу и отдам.

– Думаю, что потом отдавать не нужно будет.

– Почему это?

– Приедете и все узнаете.

В тихий вечер, какие бывают в Приморье в конце января, с легким снегопадом, без ветра, Семеныч закончил приемку судна, собрал рапорта у механиков и сидел в своем кабинете, решая, идти ли ему домой или остаться ночевать на судне. Через несколько дней судно уходило. Наде он деньги на дорогу послал, но ее пока не было. Раздался звонок телефона.

– Слушаю, старший механик.

Звонил вахтенный матрос с трапа.

– Здесь вас какая-то девушка спрашивает.

«Уж не Лариса ли заявилась?» – подумал Семеныч.

– А как ее зовут?

– Говорит, Надежда.

– Сейчас буду.

Трап был рядом с каютой. На палубе стояла Надя, с небольшой спортивной сумкой. Увидев Семеныча, сумку выронила и беспомощно оперлась спиной на леера. Семеныч подбежал к ней, и, не стесняясь вахтенного, обнял и поцеловал. Повел в каюту.