– Господи, нигде без женщины, видимо, не обойдется. Ему докторская в руки плывет, но…нужно все закончит сперва с Галимой. Желаю вам с ней счастья, думаю, что вы к нему придете. А на насмешников не обращайте внимания. Только помните, что она еще очень молода.

– Я никогда не обижу ее, это не в моем характере обижать людей, да я и не смогу сделать ей плохо.

– Верю и еще раз желаю вам всего наилучшего.

Иван Петрович кивнул головой и пошел к выходу.

Вскоре после этого у Галимы состоялся разговор с отцом. Папа был всегда для Галимы отдушиной, он всегда, как никто, понимал ее.

– Что у тебя случилась, милая? Расскажи, что можно. Мама тут такого наговорила, она в панике, она даже в ужасе.

– Папа, вы все можете подождать? Я сама пока ничего не знаю толком. Но то, что случилось важное для меня, то это правда. Если все это будет и дальше так, то я без этого человека жить не смогу.

– Ого! Сильно сказано! Но…хорошо, доченька, в душу к тебе я лезть не буду. Я знаю тебя, знаю, что глупостей ты не должна наделать. А тебя не пугает, что он намного старше тебя?

– Нет, не пугает. Так послано нам свыше, значит так должно быть.

– Хорошо. Я попробую успокоить маму.

– У нее глупости в голове, да и на языке. Она примешала ко всему то, что он русский, что не мусульманин. Марс тоже считает, что это глупости.

Больше отец не затрагивал эту тему. И все шло своим ходом. Прошло месяца полтора, и кое-что стало и изменяться. Иван Петрович начал сближаться с Галимой физически. Сказывалась его мужская сущность, да и Галима чувствовала, что без физического сближения не обойдется. И ждала этого с некоторой пугливостью, но и с радостью тоже. Как-то Иван Петрович, провожая Галиму, прижал ее к себе. У нее сразу подкосились ноги, и она куда-то уплыла. Она очнулась только тогда, когда поняла, что впилась ему губами в шею и он хочет мягко освободиться от ее поцелуя. Она оторвалась от его шеи и, обняв за шею, крепко поцеловала его в губы. Здесь ватными ноги стали уже у Ивана Петровича. Они не заметили, как были расстегнуты пальто. Как они прижались телами друг другу. И это приносило им неизведанные ранее наслаждения. Из губ Галимы вырывалось частое дыхание. Потом Иван Петрович застегнул ей пальто, застегнулся сам. Это был их первый поцелуй, первые объятия. Долго молчали, медленно идя к дому, где жила Галима. У нее между бровей прорезалась резкая складка, так у нее всегда бывало, когда она хотела что то сказать серьезное.

– Галима, я думаю, что нам не нужны никакие объяснения. Мы любим друг друга, я даже не знал, что так бывает.

– Да… Мы любим друг друга.

Она подняла на него свои глаза, полные слез.

– А слезы зачем?

– От счастья. Женщины и от счастья плачут.

– Спасибо. Мне тоже хочется заплакать, но мне стыдно, я ведь мужчина.

– Ваня, – она впервые его так назвала, – я хотела тебя попросить об одной вещи.

– Я все сделаю для тебя. Проси.

– Если сложится так, что ты меня захочешь, как женщину, то не делай этого, пока я не буду готова. Ты должен понимать меня. А устоять перед твоим желанием я не устою. Мне и самой этого иногда хочется. Но мы живем в мире людей, в мире условностей и нам нужно подчиняться этим условностям. Я люблю родителей, брата, никогда не вру им, да и не умею, и я не хочу приносить им неприятные минуты. Вот это моя просьба.

– Хорошо, милая. Можешь быть спокойна. Я ничего тебе не сделаю, пока и сам не буду готов к этому. Как все-таки сильно разделено духовное и физическое в человеке.

Галима снова обняла Ивана Петрович, положила ему на грудь голову, чувство нежности и огромной благодарности охватило ее.

– Спасибо. Пусть так и будет.

Прошло еще месяца полтора. В природе начались проявления весны. Стало теплее днем, с крыш потекли капели, тротуары стали мокрыми днем, а вечером скользкими. Воробьи стали такими оживленными, что их чириканье слышалось с утра и до вечера. Иногда шел снежок, но был он уже не таким зимним, как в январе. А еще через месяц уже припекало, просохли тропинки в парках, стало легко и радостно в природе. Все это время Галима и Иван Петрович виделись каждый день, все свободное время проводя вместе. Все образовывалось так, что им нужно было строить жизнь вдвоем, друг без друга они уже не мыслили будущего. Галима ждала серьезного шага от Ивана Петровича, и он понимал это. И на плане условностей близились изменения. Через три дня наступало 8-е Марта, праздник, который празднуют все женщины бывшего СССР, и в этот день исполнялось 19 лет Галиме. Как-то Иван Петрович договорился с Галимой встретиться в парке. Был теплый день, небо лишь слегка было покрыто облаками. Иван Петрович стоял и ждал, Галима должна была появиться из-за поворота аллеи. И она вышла именно оттуда. Но то ли лучи света сыграли шутку над влюбленными, то ли так показалось Ивану Петровичу, но он увидел Галиму с… ребенком на руках. Это было потрясающе, это было настоящее чудо! Галима подошла ближе, и ребенок исчез. Она улыбалась свой яркой улыбкой, в глазах ее отражалась бирюза неба. Она была Богиней. И Иван Петрович понял, что ему Галиму с ребенком показали высшие силы. Он сделал несколько шагов навстречу и обнял ее.

– Знаешь, милая, я больше не могу без тебя. Тебе нужно стать моей женой.

Галима снова почувствовала слабость в ногах, как тогда, когда он обнял ее первый раз. Она села на скамейку, которая стояла рядом.

– Я рада, что ты так решил. Не просто рада, а чувствую что-то более высокое. Буду готовить тебе кушать, любить тебя, стирать… Боже, какое же это счастье!

Помолчали.

– А детей сколько у нас будет? – Галима спросила, покраснев.

– Трое, это минимум, а лучше четверо.

– Я хочу четверых. Две девочки и два мальчика.

– Пусть так и будет. А как с институтом? Скоро ты закончишь второй курс. Останется три.

– Не бойся, я все совмещу. Я сильная. Да и ты рядом будешь, а значит, я стану еще сильнее. Ну… – она засмеялась, – помогать будешь. Пеленки будешь стирать, гладить будешь, к детям ночью вставать будешь.

– Обязательно, в этом ты не сомневайся. Начинай готовить своих к нашему событию.

– Хорошо.

Из-за поворота вдруг показался Марс. Улыбаясь, подошел к ним. Сел рядом с Галимой.

– Иван Петрович, давно хотел с вами поговорить. Галима моя сестра и я очень люблю и уважаю ее. Поэтому я очень хотел бы знать, что у вас за отношения. А они длятся у вас уже несколько месяцев. Пожалуйста, объясните, как вы видите все в будущем.

– Марс, у вас не должно быть повода для беспокойства. Так уж получилось, что, находясь рядом, мы не замечали друг друга до определенного момента. А когда заметили, то поняли, что мы созданы друг для друга. И сейчас, за полчаса до вашего появления здесь, мы договорились, что станем мужем и женой.

– Ого! Поздравляю вас обоих. Я очень рад за вас. Аллах услышал мои молитвы и послал вам счастье. Я много раз просил его об этом.

– Спасибо, Марс. Спасибо огромное.

– Пойдем в кафе, я угощаю, – сказал Марс, – по этому случаю и выпить можно. И давай, зятек, будем на ты.

– Не возражаю, – сказал Иван Петрович, пожимая руку Марсу.

Все засмеялись и встав, направились вглубь парка, там было неплохое кафе…

Мама Галимы приняла известие о решении дочери в штыки. Убеждали маму и папа, и Марс, но она стояла на своем – он неверный, он не мусульманин, я видеть и знать его не хочу. Марс только качал головой, отец же Галимы пытался убедить ее принять этот брак.

– Ты пойми, это наша доченька. Она всегда была не такая, как все девочки. Если мы сломаем ей этот брак, то она потом не простит нам. Оглянись вокруг, сколько смешанных семей живет среди нас. И среди них немало наших друзей. Посмотри, у них прекрасные дети. Нет, я не дам ломать судьбу и счастье моей Галимы. Я знаю ее лучше, чем ты. И ничего твое решение не изменит, а дочь ты можешь потерять. И посмотри, какой он парень! Им восхищаются такие ученные, как Накипов, Салманов, Лобов. Молода? А ты во сколько выскочила за меня? Тебе только-только семнадцать исполнилось, мы, татары, люди восточные, наши женщины взрослеют рано.