– А ты сказал Луцию, чтобы он и на тебя взял? – спросил Марк Эриха.

– Ага, я его прямо в дверях застал, сейчас каши с бараниной притащит, перекусим, а то я что-то выехал не позавтракав.

Эрих Краузе был рода, имеющего отдаленное родство с королем маркоманов Марободом. Он несколько лет жил и учился в Риме. После окончания учебы Маробод приказал ему вернуться на родину. Эрих знал, что будет выполнять роль посла между Римом и Марободом. Но, приехав на родину, Эрих оказался в гуще междоусобицы.

Непримиримые римские противники херуски под предводительством Арминия, к которым примкнули отпавшие от Маробода семноны и лангобарды, решили окончательно выяснить отношения с маркоманами и свебами. Смешалось и личное: дядя Арминия, Ингвиомер, перешел на сторону Маробода. Но в решающем сражении войска Маробода и Ингвиомера были разбиты, царь маркоманов был вынужден обратиться за помощью к Риму, но Тиберий прислал в Иллирию только своего сына Друза и только лишь для того, чтобы наблюдать, чем все закончится. Войска бездействовали.

Маробод всю свою злость от бессилия срывал на ближайшем окружении. Досталось и Эриху, он впал в такую немилость, что каждый день ожидал ареста и казни. «Ну что, твои римляне сильно мне помогают!» – кричал на него Маробод. Ничего удивительного, что в такой атмосфере возник заговор. Ходили слухи, что это Друз помог организовать переворот при дворе Маробода и чуть ли не лично инструктировал Катуальда, в итоге захватившего власть. Царь, спасая свою жизнь, бежал к римлянам и был поселен в Равенне на положении почетного пленника. Последовавшему за ним Эриху удалось избежать этой участи. Он покинул низвергнутого царя и перебрался на Рейн, подальше от Маробота, в котором сильно разуверился и на которого был обижен.

С появлением Эриха начался новый этап в карьере центуриона. Немца ценили и берегли, но вначале не спускали глаз. Как раз одними из этих глаз, по приказу легата Аппия Красса, занимавшегося вопросами внешних сношений, а заодно и разведки, и стал центурион. Эрих оказался отличным переговорщиком и посредником в улаживании всевозможных конфликтов с обитателями противоположного берега.

Вскоре необходимость в жестком присмотре за немцем отпала, он сумел доказать свою лояльность, разруливая, казалось бы, безвыходные ситуации, и руководство решило использовать его в контрразведке. Марк, успевший выучить немецкий и обзаведшийся массой связей в городе, стал его начальником. В круг обязанностей Марка входило поддержание агентурной сети на том и на этом берегу, выявление диверсионных и разведывательных немецких групп. Должность центуриона теперь была лишь вывеской, об истиной его работе знал только командующий армией, легат, его заместитель и Эрих.

Приехать в лагерь в такую рань Эриха заставила одна неприятность.

У них пропал информатор. Точнее, не у них, а у Эриха, Марк его даже в лицо не знал. Информатора звали Ральф, и на сотрудничество он согласился с одним условием – никаких контактов с римлянами.

Агент был новый и ничем не примечательный: сдал трех германцев, воевавших вместе с Арминием и осевших здесь после прошлой кампании, помог выявить одного шпиона, изображавшего из себя контрабандиста – трое «спящих» и один шпион, вот, пожалуй, и все. Ну сообщал еще, кто и что болтает на улицах, каково общественное мнение. Правда, был подозрительный момент: на последней встрече Ральф сказал, что скоро в город прибудет немецкая диверсионная группа для взрыва моста через Рейн. Когда Эрих попытался узнать подробности и источник, то Ральф стал говорить, что все это пока на уровне слухов, пообещал узнать конкретнее. Пообещал и исчез. Причем другие агенты информацию не подтверждали. Скорее всего, это была деза, но что случилось с Ральфом?

Два дня поиска, организованного Эрихом, ни к чему не привели. Но стало ясно, что Ральфа в городе нет. Искать дальше или прекратить, надо было решить сегодня. Марк отправился в город заранее, чтобы было время подумать. Встреча с Эрихом была назначена ближе к вечеру в ресторане «Сенатор».

Стояла послеобеденная жара, пахло горячей пылью и конским навозом. На южной окраине города, проезжая спальный район с однотипными многоэтажками с одной стороны дороги и складами, мастерскими и казармами с другой, Марк увидел кафе сети быстрого питания «Солдат удачи». Он уже давно не заглядывал в эту сеть, а ведь именно подобные забегаловки служили прекрасным источником информации о настроениях среди народа.

Заведение было практически пустым, бизнес-ланч закончился, основной поток посетителей схлынул, в зале сидела компания из четырех немцев в одном углу и влюбленная парочка в другом. Немцы ели тушеную капусту с сосисками и пили пиво, причем делали все молча, что было совсем на немцев не похоже. Марк уж было засомневался, немцы ли перед ним, но тут один из них предложил взять еще по кружке на чистейшем баварском диалекте, распространенном в этих местах. Парочке было как-то не до еды, они тихо ворковали между собой, забыв про надкушенные пирожные, сохнущие на тарелках. У стойки сидели две скучающие девицы – одна светлая, другая темная. Марк выбрал столик недалеко от входа. Как только он устроился, к нему подошла изящно сложенная светловолосая женщина жизнерадостного вида средних лет в желтой униформе, которую он до этого не заметил.

Женщина представилась Фелицией, сказала, что она хозяйка кафе, и положила на стол меню. Марк знал репертуар таких заведений – пиво, водка, мясо, макароны, картошка, какие-нибудь пироги, салаты и две-три девушки в качестве десерта на втором этаже, скорее всего, те, что сидят у стойки. Ну и цены – жаркое за один асс, девушка за три.

Он выбрал свинину с картофельным пюре и кружку австрийского «Гессер». Фелиция уже было собралась позвать девушек, но Марк отказался, сообщив, что девушки его не впечатлили и он ограничится едой. Пока ждал заказ, немцы передумали насчет пива, рассчитались и ушли.

Время до встречи с Эрихом еще было и, пообедав, Марк решил поболтать с хозяйкой. Из разговора выяснилось, что кафе открылось недавно. Фелиция работает по франшизе, франшиза стоит недорого, но само оборудование и аренда влетели в копеечку, клиент вроде идет, через несколько месяцев можно выйти в прибыль, однако надо пахать и пахать. Немцы заходят часто, но в основном это союзники из вспомогательных войск, иногда заглядывают и легионеры.

На слове «легионеры» Фелиция сделала особое ударение, как бы давая понять, что догадалась о профессии Марка. Марку проницательность Фелиции понравилась. «А что, неплохо бы завербовать», – подумал он.

Заинтересованность Марка не скрылась от Фелиции, но она истолковала ее на свой лад.

– А может я, если тебе они не подходят? – сказала она, улыбаясь. И в этой улыбке за жизнерадостностью проскочила грусть, не дав естественно и легко раскрыться губам. Едва заметное усилие, не ускользнувшее от Марка, выдало ее. Что было в этой улыбке?

Осознание того, что тебе уже не пятнадцать и даже не двадцать, что после тридцати за твое тело никто не даст и асса, а кроме тела в тебе ничего и нет… ах да, это кафе, но кафе это не ты, это просто твое дело, а дело может быть любым, вот только тело у тебя одно… Или это просто усталость от того, что каждый день приходится угождать десяткам людей, большинству из которых угождать вовсе и не хочется.

– Вечером приду, – твердо сказал Марк.

А с Ральфом все оказалось проще, и решение, искать агента дальше или не искать, уже не имело никакого значения. Еще утром Рейн выбросил его тело недалеко от города. В то время когда Марк общался с хозяйкой, Ральфа нашел местный пастух, приведший коров на водопой. Он тут же сообщил полиции, а в полиции свой человек проинформировал Эриха. К вечеру стали известны результаты вскрытия – в легких нашли воду. Было похоже, что утонул, но вот сам утонул или утопили? Эрих выложил все, что было известно на данный момент, и тут же начал строить одну за другой версии происшествия. Марк слушал вполуха. Он сочувствовал Эриху – все-таки агенты на дороге не валяются, потеря одного штука неприятная, но не смертельная. Марку же было без разницы. Иногда на него нападала полнейшая апатия, вот и сейчас он чувствовал, что устал и ему все равно, кто и зачем убил этого Ральфа, и убивал ли вообще. Возня с агентом его порядком утомила, но Эрих не унимался и предлагал начать собственное расследование, параллельно полицейскому.