– Ага, чтобы тут же отца моего, какой-нибудь Мемнон прирезал…, – Алесь вздохнул. – Мы же не в мифах живём. Тут политика, государство… всё взаимосвязано. Будь оно неладно.

– А если именно она твоя половина и другой не будет? – Ильку опять куда-то несло, мешая другим спать. Яська заворочался. Рука Алеся посильнее прижала его. Тепло от тела иллирийца погружало в сон, но опять мешал илькин голос его умствования. – Может, ты сам себя убедил, что любишь? Мне кажется, встреть я свою половину, никогда бы не выпустил, чтобы приросла, и всегда была бы со мной. Только какая она, эта половина? Человек же сам себя мало знает, а тут… Мне кажется, встреть то, что принадлежит тебе, и уже не нужно ни подвигов, ни славы. Человек, когда счастливый – очень эгоистичный становится и держится за своё счастье, наподобие животного, и зубами, и когтями, лишь бы не отобрали. Вот где бы встретить то, что тебе суждено. Ту единственную, чтобы с ней в счастье и любви прожить жизнь.

– Иль, да заткнись ты! – не выдержал Яська. – Я ритуал знаю. Найду я тебе твою половину, только поспать дай.

– Точно знаешь? – оживился парень, даже обернувшись, заглянул в недовольное лицо моска. – Найдёшь?

– Обещаю. Только дай поспать. – Ясон был готов пообещать, что угодно, лишь бы друг замолчал. Ритуал он, правда, знал. Там время высчитывать астрологическое надо, ну и сил отберёт немерено. Но это потом, сейчас он поспит. Что же Ильке – то не спиться, ведь именно он больше всех поспать любит, не зря же его сёстры Снюшой кличут…

Наступила тишина. Яська довольно вздохнул, устраиваясь поудобнее на Алесе. Сон своим крылом окутывал его, погружая в тёплую негу.

– А давайте я поговорю, – раздался голос Кузьки.

– Спи, и тебе найду, – буркнул Ясон, прекрасно понимая к чему тот клонит. Ну что за люди такие, самим не спиться и другим не дают!

Так в обнимку они и заснули, и только Время, неподвластное человеку, могло ответить на все их вопросы. Только время покажет, будут ли они счастливы в дальнейшем, сбудутся ли пророчества бадри, и что есть на самом деле, а что плод воображения. Время – это великий судья над всеми деяниями человека, над его чаяниями и надеждами. Над ложью и правдой тоже властвует время. Только оно всё соединяет и всё разъединяет. Оно не подвластно даже богам.

Дорога к Эгам. 344. г. до н.э. Лето.

От Ильки.

– Илечка, возьми меня с собой! – Сурик стоял рядом и ныл, пока парень укладывал вещи в мешок. – Ну, Илечка…

– Ты ещё маленький, – Илька проверил собранное, прикрепил к мешку моток верёвки, уложил огниво. Мозги работали в другом направлении – что-то он ещё забыл взять…

– Мне уже тринадцать исполнилось! А Павке только четырнадцать, но он же идёт, – не сдавался сын Филиппа.

– Через месяц ему пятнадцать, как всем… – отмахнулся парень, прикидывая в руке мешок. Можно ещё что-нибудь уложить…

– Илечка, возьми! Я тоже на Олимп хочу! – Сурик уселся на илькиной кровати, на которой тот собирался. – Не возьмёшь – расскажу, куда вы пошли!

– Попробуй только… Вернусь – голову сверну. Никто и не заметит, – Илька осмотрелся, вроде всё собрал. Его спокойный уверенный тон не давал мальчишке и шансов на надежду участия в новой авантюре.

– Только ты меня маленьким считаешь! – Сурик насупился. Достал из-за пазухи расшитый кушак. – Смотри, что мне Барсина подарила. И почему такая красивая девчонка должна Алесю достаться? Мне она тоже нравится!

– Стара она для тебя, – Илька закинул мешок за спину. Ещё раз, последний, окинул свою мансарду взглядом. – Уберёшься тут.

Мальчишка кивнул.

– Но ведь тебе Аглая тоже нравится? Почему же мне Барсина не может? Она старше всего на четыре года.

Илька тяжко вздохнул.

– Тема закрыта. Всё, ушёл, – парень вышел, пошёл спускаться вниз, оставив мальчишку на своей мансарде.

Сурик, конечно, растёт, уже на девчонок засматривается, даже с ними к городским девчонкам бегает, на желание играть. Это когда амфору крутят: горлышко – пробка. Пробка горлышку самые нелепые желания может загадать, хоть на дерево залезть и ослом кричать.

Сурик всё время поцелуйчики загадывать стал… Ну, кому что…

Сколько раз той же Барсине при игре, приходилось взбираться на ёлку, и кричать оттуда филином. Так она оттуда ещё и шишками кидается. А Сурика она только в маковку целовала. Илька сам видел. Да и Барсина мелкому нужна только потому, что она с Олежиком.

– Сплюш, не рано поднялся? – сестра накрывала на стол к завтраку, расставляя тарелки под кашу.

– Калк, я тут смотаюсь, дней на шесть – семь, – Илька чмокнул сестру в щёку. – Мясо с собой дай.

– Бери, конечно, но если Атта хватится?!

– А ты валик положи на кровать, и моё присутствие создай. Ну, мало ли, по каким делам каждый день уматываю. Прихожу поздно, он уже спит, ухожу – он ещё спит, Атта не заметит.

– Ой, Иль, не знаю, Атта и ночью заходит к тебе проверить, – Кали покачала головой, насыпая брату ещё печенья.

– Сестра ты мне или нет?.. – парень ещё раз поцеловал сестру в щёку и помчался на выход, пока Атта не встал.

У крыльца уже ждал Леапп с лошадьми. Парни быстро поскакали к месту встречи с остальной тайной группой, под Кузькиным деревом. Согласно илькиному расчету, хватиться быстро их не должны. Прибыла делегация из Дельфов, тайно прибыла, не привлекая к себе внимания. Решение с ними вопросов отнимет у родителей массу времени и сил. Они должны были обменяться сведениями, уточнить новые действия…

Вчера, вон, мужичонка с Лесбоса прибыл, невзрачный такой, только глаза хитрые, цепкие и умные. Илька бы вообще на него внимания не обратил, ели бы только Атта с Филиппом домой его на обед не притащили. Забавный мужичонка оказался. Никомахом зовут. Он вроде зять Ермия. Много разных историй знает. От Ермия доносы привёз об ахеменидах. А потом как выпили, так с дядькой Филиппом философствовать начали. Они с Аттой только хихикали над их понятием о мироустройстве.

Этот Никомах тоже дельфийский какой-то жрец. В медицине разбирается, в ядах. Такой невзрачный на вид, к себе внимание не привлекает, как лекарь или философ – во многие дома вхож, везде сведения собирает – удобно. Правда, Атта говорит, что как этот Никомах разоденется, ну там гиматий шитый, кольца на руках, патлы накладные – совсем иначе выглядит, даже не узнаешь. В таком виде он с философами пьёт. Зато разодетому Никомаху вход открыт в любые богатые дома, а там и сведения нужные. Хорошо, конечно, дельфийские иеры маскироваться умеют. Вот отсюда и данные у них, и знания – кому кредит дать, кому отказать. Ходят такие жрецы то как нищие певцы или лекари, то разоденутся – философы…

Под деревом уже все ребята собрались. С Кузькой Алесь прискакал и теперь перепроверял всё снаряжение, что молодёжь с собой берёт. Ответственный… Будто ребята не знают, что с собой взять.

Алесь проводил их до выезда из города. Подъехав к Ильке, он заглянул под широкие полы петаса – шляпы, и последний раз попытался отговорить ребят от задуманного.

– Иль, ты уверен, что надо? Ну, какая разница – есть на Олимпе боги или нет? Людям – то всё равно. Верят – и ладно…

– Олеж, мне надо знать для себя, – парень вздохнул. – Я хочу знать, как относиться к этому миру, к богам. Во что верить…