— Гарри, откуда ты взял этот рецепт? Он на основе Золотки!

— Я знаю. Именно поэтому я прошу тебя мне помочь, чтобы ни у кого не возникло лишних вопросов к Снейпу.

— К Снейпу? — удивилась Гермиона, — так это его авторское зелье? То самое?

Гарри кивнул.

Он вкратце рассказал подруге о своих опасениях по поводу того, что Северус сам себя медленно загоняет в могилу, и она пришла в ужас.

— Но Гарри, зачем тебе это зелье? Ты же не собираешься его пить?! И потом, откуда ты знаешь, что Рози говорила именно об этом зелье?

На самом деле, Поттер колоссальное количество времени думал о словах крестницы.

Для ясновидящей, младшая Уизли вела себя странно. Она видела и прошлое, и будущее — Гарри никогда не слышал о таком, хотя, надо признаться, прорицания прошли мимо него в Хогвартсе, и он не знал, как на самом деле все там устроено.

Поттер был уверен, что Северус изменился именно тогда, когда выпил собственное зелье. Подсознательно он всегда догадывался, что что-то в их отношениях не сходится, и теперь всерьез вознамерился это выяснить.

— Гермиона, ты поможешь мне? Больше некому… — в голосе Гарри сквозила мольба.

Он и правда верил, что никто, кроме неё, не сможет выполнить для него это зелье.

Девушка вновь взглянула на рецепт и вздохнула.

— Хорошо. Если для тебя это так важно…

***

Гарри сидел за столом в собственной комнате в особняке Малфоя. Драко ушел на какую-то очередную гонку, так что ему никто не мог помешать.

Он всматривался в высокий флакон, в котором переливалось на свету жемчужное зелье. Оно было точно такого же оттенка, как то, которое он когда-то видел в их со Снейпом квартире. Ему было не по себе.

Когда они закончили варить зелье, которое заняло у них почти целый месяц, Гермиона высказала ему, что, вообще-то, нет ничего логичного в том, чтобы пробовать варево, которое, теоретически могло свести с ума Снейпа. Но Поттера вело какое-то шестое чувство. Его так и тянуло взять флакон в руки и опрокинуть содержимое себе в рот.

Он верил, что Северус не мог самостоятельно выпить непонятно что. Слишком блестящим умом обладал, слишком был щепетилен и уверен в своих силах!

Гарри протянул руку — его пальцы слегка подрагивали от волнения. Быстро взяв флакон, он встал из-за стола и улегся на кровать. Он помнил, что Северус, после того как принял зелье, не приходил в себя двенадцать часов. Парень укрылся одеялом — если Малфой навестит его, вернувшись вечером домой, то решит, что он спит, и не станет его беспокоить.

У него есть время до утра.

— Что ж, — проговорил Гарри, отсалютовав флаконом в воздух, — твое здоровье, Северус…

Зелье на вкус напоминало желе из рыбьих потрохов — Поттера чуть не вывернуло. Но он заставил себя проглотить вязкую субстанцию и опустил голову на подушку.

Несколько секунд ничего не происходило, а потом его будто резко выдернуло из собственного тела, и понесло порывом ветра все дальше и дальше, за линию горизонта, к садящемуся солнцу, и за него. Он просматривал миллионы миль вокруг. Ему казалось, что он умер, и душа его парит над землей, наблюдая сам процесс жизни. Люди казались ему мелкими, а их поступки — ничтожными.

Гарри поднес свои руки к глазам и не увидел ничего. Материальная оболочка осталась в кровати, в доме Драко, а сам он, его душа, самоё его естество, носилось над землей, как неприкаянное.

Это было странное, волнительное и одновременно восторженное чувство. Он будто весь состоял их чувств, ничего больше не было в нем, кроме его эмоций, которые составляли тело. Он ощущал себя всесильным и всемогущим.

Гарри видел под собой что-то, напоминавшее огромное глубокое море. Разноцветное, переливающееся, будто кто-то смешал множество красок и теперь размешивал их могущественной рукой. Поттер каким-то образом понял, что краски — это человеческие судьбы, и когда он попытался выбрать одну из этих сияющих нитей наугад — потерпел неудачу.

Судьбы чужих, незнакомых и безразличных ему людей были недоступны, зато несколько нитей горели ярче остальных.

Он внимательнее присмотрелся к ним, и увидел несколько лиц. Это были Гермиона, Рон, Северус, Драко и Рози — они сияли ярче всех. Чуть тусклее были нити, принадлежащие Молли и Артуру Уизли, и всем братьям Рона. Были ещё совсем незаметные нити — Минервы МакГонагалл, Кингсли, Невилла и Полумны.

Пытаясь рассмотреть самые неяркие нити, он не увидел ничего, кроме неясных теней, каких-то обрывков звуков, голосов… Он ничего не смог разобрать. В судьбах семьи Уизли он мельком увидел несколько самых близких событий — свадьбу Чарли и Кассандры, младенца, которого качала на руках Флер, доброе, улыбающееся лицо Артура в глубокой старости, маленького мальчика с рыжими волосами и глазами Гермионы, хохочущего на игрушечной метле.

Гарри обратил свой взор на пять самых ярких линий в этой странной вселенной, и каким-то шестым, или даже седьмым чувством уловил, что стоит ему захотеть, и он увидит все. От момента рождения любого из самых близких его людей, до самой их смерти.

Но нужно ли ему это знание? Какого будет ему жить, предчувствуя все наперед и не имея никакой возможности повлиять на ситуацию?

Магический парадокс — волшебники могут путешествовать во времени, но ничего не могут в нем менять. Иначе будущее может оказаться недоступным, и проснутся они совсем в другой реальности. Поэтому, даже если Гарри увидит в судьбах этих пятерых людей нечто ужасное, он обречен будет жить с этим знанием до конца своих дней.

Поттеру стало по-настоящему страшно, что если ему очнуться прямо сейчас? Но зелье все еще действует, и это невозможно.

У него был выбор: смотреть или остаться в неведении. Но потом он вдруг ни с того ни с сего вспомнил человека, который стольким пожертвовал ради него, столько раз его спасал. И неужели он сейчас отступится и струсит, в шаге от того, чтобы узнать истину?

Гарри зажмурился на мгновение, набираясь храбрости, и «нырнул» взором в судьбу Северуса.

…Обшарпанные стены, плачущая женская фигура в углу комнаты, а у маленького мальчика в руках плюшевый заяц — старый и потрепанный. Он подходит к скорчившейся матери и отдает ей игрушку, не зная как её еще утешить. У Эйлин Принц точно такие же глаза, как у её сына — черные, словно непроглядная тьма, глубокие, ночные…

…Рыжие волосы на подушке, ресницы отбрасывают длинные тени на щеки, и она так прекрасна, что двенадцатилетний Северус не может отвести от неё взгляда. Стоит на пороге спальни в доме своих бабушки и дедушки, и просто смотрит из-за полуоткрытой двери, как Лили спит…

… Гарри видит самого себя, склонившегося перед взрослым Снейпом. Он бережно держит его руку в своих теплых ладонях и, едва касаясь губами, целует её. А профессор вздрагивает, и глаза его распахиваются от удивления. В них в этот момент такая растерянность и почти детское недоверие! Склонившийся Гарри, которого Поттер видит прямо перед собой, никак не может заметить всего этого, потому что занят собственными чувствами…

…Переплетение рук, ног, сплетение дыханий и душ. Комната наполняется игрой двух тел и биением двух сердец. Гарри издалека наблюдает собственное тело, изгибающееся под умелыми ласками, и слышит свой полузадушенный стон. А потом, спустя много времени, он наблюдает, как Северус легко целует его спящего в макушку, и шепчет что-то ласковое. Потом прижимает к себе и тоже закрывает глаза…

…Поттер, стоя прямо за плечом Северуса, находится в свадебном шатре. Слева от него находится Рон и Гермиона. Оба бледные и взволнованные. А на профессора направлена палочка Артура Уизли.

— Поклянись мне, Снейп, поклянись самым светлым, что было в твоей жизни, что Гарри ничего не угрожает сейчас. И что ты вытащишь его невредимым из этой передряги, в которую ты его втянул!

Лицо Северуса предельно собрано. Он отвечает твердо и уверенно:

— Клянусь. Мистер Поттер будет освобожден от грозящей ему опасности. Или вы можете убить меня…

… — Я научу тебя…