— То, как ты борешься с собственными желаниями, просто потрясающе, — пропела она беспечно.

— Ты мстишь мне что ли, или просто издеваешься?

— Даже не знаю, — хихикнула Нори, — все такое вкусное.

Артур хмыкнул.

— Что за маленькая бессовестная сука.

— Не матерись, малыш. Меня ведь это тоже заводит.

— Прекрати меня трогать.

— Да брось, — Нори оставила в покое его волосы, чуть надавила на плечи, массируя. — Так тоже не надо?

— А черт. Нет. Продолжай.

Он застонал от удовольствия, к которому опять стало примешиваться едва затухшее возбуждение. Но на таком уровне Артур мог его контролировать.

— Артур, — позвала Нори, когда почувствовала, что он расслабился.

— Ммм, — отозвался Савицкий.

— Хелл ведь знает, что ты не хотел убивать Бенедикта.

— Откуда?

— Без понятия. Просто знает.

— Ну… ладно.

— Она простила тебя. Уже давно.

Артур выдохнул. Слова вертелись на языке, но он не позволил себе забросать Нори вопросами. Ему было безумно интересно и важно знать, что к нему чувствовала Хелл, Оля. Когда-то он отдал бы очень много, чтобы она его любила. Потом почти все, чтобы просто была рядом. Но сейчас было вполне достаточно и того, что сказала Нори. Прощения — вполне достаточно.

— Что ж… хорошо, — только и ответил Савицкий.

Он очень хотел в это верить. Ему было очень важно прощение Ольги. И не столько за Бена, сколько за ту свою выходку во время ее первого боя.

***-

Наши души сцепились голодным зверьём,

А телам было этого мало…

Кеннет чувствовал, как уходит возбуждение, и пульс в паху утихает. Кровь отлила, направившись вверх. Мозги включились, и он начал осознавать, что наделал. Понадобилось немало смелости, чтобы банально открыть глаза и взглянуть на Хелл. Она больше не плакала, не пыталась вырваться, не говорила, просто смотрела на него. И этот взгляд был пустым и очень красноречивым одновременно.

— Оль, — позвал Кеннет.

— Хелл, — поправила она его.

— Без разницы.

— Есть разница.

Кен сжал зубы, чтобы не сказать лишнего. Он и так наговорил больше, чем достаточно. А дел наделал за гранью добра и зла.

Хелл облизала губы, задерживаясь языком на кровоточащей ранке.

— Детка, — прошептал Кеннет, беря ее лицо в ладони.

Он не собирался извиняться за то, что ударил ее, не собирался сожалеть о грубом быстром сексе на сухую, у всех на виду, но немая боль, которая окутывала фигурку Хелл, словно аура, отравляла воздух, которым он дышал.

Кен склонился к ее лицу, лаково прикасаясь губами к щеке девушки, даря быстрые поцелуи. Он лизнул ее ранку, легонько коснулся губами рта девушки. Его пальцы утонули в волосах, растрепывая косу, спустились ниже на шею, поглаживая. Кеннет обнимал ее так нежно, зацеловывал так трепетно, шепча:

— Прекрати бороться со мной. Хватит сопротивляться, красавица. Просто будь моей. Ты ведь любишь это. Тебе нравится принадлежать мне.

Кен все еще был внутри, и Хелл чувствовала, как он снова твердеет. Ее тело отзывалось на ласки томным возбуждением, а шепот Кеннета погружал в вязкий транс. Однако слова, что он говорил, отравляли блаженство безволия. Мятежный дух Хелл, хоть и был подавлен, но не сломлен. Она могла позволить утащить ее с поля, могла стерпеть пощечины, могла найти силы принять его яростный протест в виде траха посреди леса на потеху друзьям и врагам. Хелл знала, что задолжала Кену очень много. Она была готова расплатиться. С лихвой. Но отказаться от своей сути, от самой себя ради него, — это было слишком.

— Нет, — выдохнула девушка, отворачиваясь от поцелуев, упираясь ему в грудь ладонями.

Ей было невыносимо терпеть звенящую нежность его раскаяния. Хелл была готова бороться или отступить. Она понимала Кена в его желании показать, кто сильнее, кто главный, кто решает, но не собиралась делать вид, что их отношения останутся прежними.

— Нет! — крикнула Хелл, двинув ему в плечо кулаком со всей силы.

Кеннет покачнулся, но не отступил. Его снова стала поглощать ярость, а глаза заливала темная пелена. Он опять был на грани безумия и не собирался так просто отказываться от девушки, которую любил. Кен поймал запястья Хелл, пригвоздив их к стволу дерева. Он видел, как ее глаза распахнулись от ужаса, понимания. Хельга знала, что не сможет помешать ему. У нее не хватило бы сил. И если до этого она по собственной воле позволила ему разрядку, то теперь в ней кипела потребность сопротивляться. Кен видел, как медленно раскрываются ее губы, а по горлу поднимается звук, грозящий вырваться криком о помощи.

— Отпусти ее, Кеннет, — позвучал за его спиной властный, холодный голос Стейны.

Хелл подавилась криком, а Кен замер.

— Отпусти, — повторила Старшая, добавив в интонацию угрозу.

Кеннет разжал пальцы.

— Дай ей уйти.

Он сделал шаг назад.

Хелл повернула голову, встречаясь со Стейной глазами. Она чуть кивнула прежде, чем подтянуть и застегнуть брюки, а потом побежала вглубь леса, прочь от поля боя и лагерей.

Кеннет проводил девушку взглядом, с трудом сдерживаясь, чтобы не догнать ее. Но Стейна стояла за его спиной, и это было отличным сдерживающим фактором.

— Заправься, — бросила она, — Эрик идет.

Кен не побрезговал советом, быстро засунул хозяйство в штаны и сделал это очень вовремя, потому что Эрик уже был в нейтральной зоне. Старший схватил племянника за волосы, пригвоздив лицом к стволу дерева.

— Полегче, дядька, — прохрипел Кен, понимая, что сейчас лучше не сопротивляться.

— Ты, блядь, в своем уме, парень? — заорал на него Эрик. — Что за гребаное дерьмо в тебя вселилось? Ты хоть понимаешь, что натворил?

Кеннет сглотнул. За всю свою жизнь он никогда не слышал, чтобы Эрик орал и матерился одновременно. И это означало, что он влип. Дядька частенько крыл его по матери, когда Кен устраивал дебоши и попадал в ментовку, но никогда не повышал голоса. Лишь однажды Артур слышал, как Эрик орет. Это было в день, когда он заявил отцу, что останется в Питере, и дядя был на его стороне в том споре. А сейчас Эрик явно находился по другую сторону баррикад, и, зная рыцарский кодекс чести Предводителя Ястребов, Кеннет готовился к худшему.

Он открыл было рот, но не нашел ни слова в оправдание, а правду озвучивать уж очень не хотелось.

— А что в тебя вселилось, Эрлаз? — снова вмешалась Стейна. — Чего примчался?

— Чего примчался? — обернулся к ней Эрик, не отпуская безвольного Кена. — Чего я, блядь, действительно примчался? Это же в порядке вещей, что Командир сваливает с поля, прихватив за косу своего воина, которого тут же насилует, не отходя от кассы. У Волков это нормально, Стей? Давно ли?

— Никто никого не насиловал, Эрик. Успокойся, — продолжала Старшая уверенно и ровно.

— Нет? Значит, всем воинам одновременно показалось? Не пудри мне мозги, Стей.

— Понятия не имею, что там углядели твои воины. Может, если бы смотрели на мечи, то не прошляпили бы штаб. Кен не насиловал Хельгу. Она не сопротивлялась.

Эрик недоверчиво посмотрел на нее.

— Это мой сектор, Эрик. Я здесь наблюдатель. Я все видела. Так что не психуй. Откровенно говоря, я сама не в восторге, что твой Командир устроил тут публичное совокупление, но убивать его за это я бы не стала. А вот выпороть бы стоило.

Кеннет не сдержался и хмыкнул, пробормотав в ствол:

— Какие у тебя затейливый эротические фантазии, Старшая.

Эрик отпустил его, но все еще не мог до конца поверить.

— Зачем ты его выгораживаешь, Наташ?

— Мне незачем его выгораживать, Эрлаз. Я просто говорю, как было, — проговорила она, разводя руками.

— Ладно, разберемся позже. В любом случае, Кен… У меня слов нет. И где вообще Хелл?

— Ушла, — буркнул Кеннет.

— Как вернется — оба ко мне. Пообщаемся, — буркнул Эрик, развернулся на пятках и пошел в сторону лагеря.