-Давай, вставай. Вчера, когда ты пропала, меня предупредили, что нас возьмут помогать раненым на какой-то Ленинградский вокзал. Даже не представляю, где такой находится. Ладно, потом разберёмся. Иди, умывайся, а я пока заправлю кровати.

Александра убежала, а в комнату заглянула Никифоровна, поторопив её хозяек.

-Завтрак стынет. Скоро ехать. Машины уже прибыли. Раненые ждать не будут.

Вернулась Александра, её тётка наскоро привела себя в порядок и обе отправились в столовую. На столе виднелась овсяная каша, пара кусков хлеба и два стакана жидкого чая.

Увидев Никифоровну, Сашенька поинтересовалась, как дела у Василия.

-Не беспокойся, девонька, жив-здоров твой кавалер. Завтра в другой госпиталь отправят. Вроде бы в Рязань. Там долечат и опять на войну-матушку. Иди уж, пора ехать. Небось, заждались.

Девушка, накинув пальто, выбежала на улицу. Кто-то помог ей забраться в грузовик. Колонна, состоявшая из трёх машин, двинулась по сумрачным улицам Москвы, которые с трудом узнавались. Ленинградский вокзал оказался вполне знакомым и ранее носил название Николаевского. Остановились на площади перед зданием. Проехать к перрону было затруднительно: машин набралось с добрый десяток и все за ранеными. Транспорт поставили впритык к месту прибытия эшелонов. Клавдия узнала из разговоров, что не так давно прошёл парад на Красной площади. Вроде бы 7 ноября. Что это был за парад, она так и не смогла понять. Из разговора лишь уловила, что на трибуне мавзолея (а что это такое?) присутствовал сам Сталин (никогда не слышала о таком человеке) и войска сразу же после марша на Красной площади отправились на фронт. Фашисты (а это кто такие?) практически подошли к стенам столицы. Клавдия никак не могла понять, почему о Москве говорят как о столице. Ведь престольным городом был Санкт-Петербург и император Николай Второй с супругой и детьми находился именно там. Что могло произойти с городом, если теперь Москву именуют столицей? Интересно, кто сейчас на престоле? Вероятно, царевич Алексей. Надо будет как-нибудь спросить у Никифоровны. За размышлениями Клавдия и не заметила, как люди, собравшиеся на площади, пришли в движение. Шофёр их авто также вылез из кабины, открыл задний борт.

-Вылезайте. Эшелоны на подходе. Наш, мне сказали, прибывает на второй путь. Пора за дело.

Все спрыгнули на землю и поспешили к приходу поезда. Действительно, вскоре подали состав, и началась суматоха. На вагонах кое-где виднелись нарисованные красной краской кресты. С подножек спрыгнули военные, а вслед за ними появились санитары. Потянулись первые носилки с ранеными. Александра сопровождала их к машинам. Вскоре все места были заняты. В два автомобиля погрузили тех, кто не мог передвигаться, в третий тех, кто мог самостоятельно дойти и залезть в кузов.

Подъехали к госпиталю и начали распределять раненых по палатам. Тяжёлых сразу же отправляли на операции. Лёгких – на перевязку. После обеда начался обход. Александра и Клавдия сопровождали пожилого доктора и записывали за ним назначения, что кому и когда принимать. Ближе к вечеру Александра освободилась и решила навестить Василия. Зайдя к нему в палату, не обнаружила пациента на месте. Все койки были заняты вновь прибывшими. Так ничего не узнав, девушка отправилась к себе, где её с нетерпением ожидала тётушка.

-Сашенька, - начала та, едва девушка переступила порог комнаты, - а нам завтра нужно будет ехать.

-Интересно куда?

-На линию фронта. Оказывается, от нашего госпиталя направляют пятерых и нас в том числе.

-Почему именно мы должны ехать. Ведь опыта у нас никакого. Я ничего не смыслю в медицине. Практически ничего не умею. Зачем на фронте нужна такая санитарка как я?

-Всё не так просто. Говорят, скоро должно начаться наступление. Не хватает медицинского персонала, берут всех, кто мало-мальски в медицине смыслит. Вот нас и бросают на усиление.

-Тётя, вы можете мне объяснить, какой такой фронт? Кто с кем воюет? Я до сих пор ничего не могу понять.

-Подожди паниковать. Мы ведь находимся в наших видениях, а там разное может произойти. По крайней мере, мне удалось кое-что выяснить. Как ты поняла, в наших снах, а может это и по-другому называется, существует совершенно другая реальность, а в ней сейчас 1941 год, осень. Как оказалось, на Россию напали фашисты.

-Кто такие фашисты?

-Не особо понятно. Вроде немцы.

-Не может быть. Кайзер Вильгельм родственник нашего императора, а он явно не будет идти войной на своего кузена. К тому же воевать им помешает Георг V – король Британии. Он ведь также их двоюродный брат. Нет, здесь кроется что-то другое.

-Александра, ты слишком торопишься. Вспомни, мы живём в 1914 году, а в наших видениях 1941 год. Считай, сколько лет прошло. Правильно – двадцать семь. За эти годы разное могло случиться. Предположим, Николай и Вильгельм, извини, что упоминаю монархов без присущих им титулов, могли и поругаться. Вот и началась война. Возможно, на престолах сейчас совершенно другие люди. Вспомни, какие в 1905 году события захлестнули Россию. Впрочем, о чём это я? Тогда ты была совсем девочкой и ничего не можешь помнить. Так или иначе, но воюем мы сейчас с немцами. Пока это всё, что удалось узнать.

-Может, где газету раздобыть и кое-что оттуда вызнать?

-Уже пробовала. Толку никакого. Одни победные речи и сводки с фронтов. Пока ничего стоящего узнать не удалось.

-Ну, что же, подождём. Со временем должно придти и понимание. Сейчас давай-ка спать. Завтра, как я поняла, нам предстоит трудный день.

Утро началось с завываний сирены. Клавдия вскочила с кровати, растолкала Александру и обе, быстро одевшись, выбежали в вестибюль.

-Налёт! – крикнула Никифоровна, - бомбы сбросили поблизости. Как бы нас не накрыло. Идите, успокойте раненых.

Александра поднялась наверх и совершенно случайно натолкнулась на Василия, старавшегося спуститься вниз.

-Ты куда? – удивилась девушка, - тебе пока ходить нельзя. Иди в палату.

Молодой человек покраснел и хотел что-то сказать, но, махнув рукой, вернулся назад. Между тем воздушная тревога закончилась. Нервозность, царившая в помещении, постепенно исчезла. Александра прошлась по палатам, поинтересовавшись, всё ли у всех в порядке. Раненые шутили, но чувствовалось, что они напуганы. Тем не мене, неожиданностей не было. Вскоре обслуживающий персонал позвали к завтраку. Оказалось, сразу же после перекуса должна придти машина за теми, кто отправляется на фронт. Александра прошла к себе и натолкнулась на коробку, содержимое которой не так давно рассматривала Клавдия. Наклонившись, подняла картонку и вывалила её содержимое на кровать. Может, найдётся что-то интересное. Действительно, удалось обнаружить несколько фотографий, которые были отложены в сторону. Их девушка решила забрать с собой. На фото были дорогие лица отца и матушки. На дне оказался календарь за 1914 год. Не зная, зачем этот календарь нужен, девушка, тем не менее, решила забрать и его. Уложив все вещи в небольшой фанерный чемодан, Саша присела на кровать, задумавшись, что же делать дальше. На этот раз странное видение, а видение ли, слишком затянулось и стало пугающе реалистичным.

Распахнулась дверь, и на пороге появилась Клавдия.

-Собралась, - начала она без предисловий, - пошли, пора. Ты не поверишь, из гаража выкатили «Пежо» твоего отца. На нём и поедем. Авто, которое должно было нас забрать, попало под бомбёжку. Остался, говорят, только остов.

Поднявшись, Александра последовала за тёткой. Действительно, у крыльца их ожидал «Пежо» вишнёвого цвета, продуваемей всеми ветрами. Салон, где разместились пассажиры, был закрыт лишь сзади. С трудом разместившись в автомобиле, наконец, тронулись. Было тесно. Правда, багаж закрепили частью на крыше, частью сзади, привязав к откидной багажной платформе. Московские улицы с трудом узнавались: дома с облупившейся штукатуркой грустно взирали на немногочисленных прохожих, среди которых преобладали военные. Окна, заклеенные бумагой крест-накрест, производили впечатление заброшенности и ненужности. Витрины магазинов уже не сверкали зеркальными стёклами, закрытыми мешками с песком. Кое-где виднелись перекрещенные шпалы, перегораживающие улицы. Пару раз автомобиль останавливал военный патруль. Проверив документы, разрешали ехать дальше. Оказалось, что поедут все до места на «Пежо», а не, как думали, на поезде. Выехав за пределы Москвы, окунулись в сумрачный пейзаж, поражающий своей безнадёжностью и унылостью: виднелись остовы сгоревших изб, кое-где печально выли потерявшие хозяев собаки. Хотелось закрыть глаза и забыть обо всём увиденном. Александра мечтала очутиться за столиком кофейни Филиппова, где подавили чудный кофе и пирожные. Там собирался весь цвет московской интеллигенции. Сашенька любила проводить в кафе время со своей подругой Марианной ученицей училища живописи, ваяния и зодчества. Они всегда обсуждали новинки западной живописи. Особые споры возникали по поводу картин, привезённых купцом Сергеем Ивановичем Щукиным. Александре кое-что нравилось из работ новых французских художников, прозванных импрессионистами, а вот Марианна не понимала в современной живописи практически ничего. За спорами и время летело быстрее, да и Александра забывала на время о своём даре или же проклятии. Машину покачивало на дороге, и девушка задремала. Ей снился отец. Он что-то пытался сказать ей, но удалось понять одно лишь слово «Берегись». Картинка сна размылась и исчезла. Клавдия разбудила девушку.