— Сколько тебе было?

— Семнадцать.

Геллер подавился воздухом от возмущения.

— Он первый у меня был. Обещал, что разведется. Какое там. Я перестала верить только, когда у него дочь родилась.

— Почти десять лет? — Саша сам не верил тому, что говорил.

— Да, немного до юбилея не дотянули, — невесело хмыкнула Сокол, — Последние пять, как каторга. Он даже ушел от нее один раз. Ко мне. И два к другой. Я все время его назад принимала, верность хранила. Сейчас думаю, совсем что ли дура была?

Геллер почти подтвердил ее подозрения вслух, но сдержался.

— А потом ты появился. И все стало еще хуже. Казалось, это так неправильно хотеть кого-то кроме Кирилла. Я привыкла к вниманию мужчин, спокойно принимала. А с тобой вот все спокойствие к чертям полетело. Ну… дальше сам знаешь.

— Насть…

Саша вынул из ее мертвой хватки стаканчик, взял пальцы в свои ладони, мягко сжал.

— Ты мне зачем все это сейчас рассказываешь?

Она подняла на него глаза, в которых стояли непролитые слезы стыда и сожаления.

— Потому что ты такой… такой хороший, — Сокол шмыгнула носом, изо всех сил стараясь не заплакать, — А я… Я не такая плохая, Саш. Не хочу, чтобы ты считал меня грязной беспринципной шалавой, которая кайфует от секса с женатыми мужиками. Я с ним не спала, клянусь. Ты… после тебя… С того дня…

Настя так и не смогла сказать то, что хотела, но этого и не требовалось. Он поцеловал ее пальчики.

— Ты замечательная, — заверил ее Геллер, — На шалав у меня аллергия.

— Почему я не встретила тебя первым? — искренне посетовала Настя.

Саша рассмеялся, озадачив ее. Быстро взял себя в руки, поспешил объяснить:

— Насть, я тогда ведь тоже женат был. И почти счастлив.

— Почти? — она приподняла бровь.

— Думаю, если бы встретил тебя, то вряд ли вел бы себя намного порядочнее Кирилла.

Настя сморщила нос.

— Не приукрашивай, Геллер. Ты и в разведенном состоянии на меня почти не реагировал.

— Это потому что я думал, что ты не свободна. И поверь, я реагировал. Просто очень старался не показывать этого.

— Правда?

Она смотрела на него такими большими глазами.

— Правда, — кивнул Саша, — Допивай кофе, поехали. Хватит тут сидеть.

Настя прижалась к нему, с удовольствием ощущая на своем плече тяжелую руку и объятия с заявкой на собственничество. Ей стало легче после этого признания. Даже смогла пошутить, садясь в машину.

— А я тебя и женатого соблазнила бы.

— О, я был молодым и диким. Соблазнился бы легко.

Несмотря на шутливый тон, Саша очень даже верил в то, что говорил. Его скорее остановил бы Настин юный возраст, чем кольцо на пальце. Возможно, именно он стал бы грязным изменщиком, а не Света. Геллер решил не посвящать Настю в свои мысли. Хотелось быть для нее хорошим. Может немного лицемерным, но хорошим. Она так истово верила в это. Грех разубеждать.

— Ты и сейчас не очень старый, — хихикнула Сокол.

Наконец, Настя ожила. Да и он успокоился. В общем, Саше было уже не важно, что там она крутила с Кириллом, но ее слова о том, что со злополучного дня рождения Настя принадлежала только ему, стали бальзамом для раненого лицемерного сердца.

Они болтали всю дорогу. Саша передал привет от Бирюковых, а потом долго рассказывал о них. Сокол было интересно. Она задавала вопросы, смеялась и удивлялась. Так же позитивно она приняла Сашины откровения о сыновьях, с которыми он проводил много времени. Особенно Сокол радовало то, что Глеб с удовольствием стал заниматься вместе с отцом. Ну а новость о гараже привела ее в бешеный восторг.

— Как у Фронинга? Серьезно? — вопила Настя, размахивая руками, — Сашк, это же круто. Так здорово. Я тоже с вами хочу. Возьмешь?

— Конечно, — хохотал в ответ Геллер, поражаясь на нее.

Ну ладно такие же придурки кроссфитеры молились на его бокс в стиле Рича, но Настя… Он не ожидал столь бурного ликования. Хотя Фронинг и для нее был суровым и непогрешимым авторитетом.

За болтовней Настя не заметила, как они приехали. Увидев, что Саша привез ее к своему дому, Сокол снова сникла. Пока Геллер вытаскивал из багажника ее сумки, она сидела в машине, не смея выйти.

— Ей, красавица, — позвал Саша, открыв дверцу, — Ну что опять?

Настя прикусила губу.

— Мне ведь даже жить негде, Саш. Сестра еще два месяца назад отказалась от нашей квартиры, переехала к жениху. А у родителей тесно. Да и не хочу их стеснять.

— И не надо, — поддержал ее Геллер, — Чем тебя не устраивает моя квартира?

— Всем устраивает, но она ведь не моя.

— Насть, — Саша потянул ее за руку, заставил выйти из машины, — Знаешь, если бы у тебя все складывалось хорошо там, — он мотнул головой, имея в виду Подмосковье, — Я бы все равно тебя увез домой. Ко мне домой. Никаких сестёр. Никаких родителей.

— Как это? — она не понимала.

— Украл бы и все, — заулыбался во все зубы Геллер, — Посадил бы под замок на пиццу и протеиновые коктейли, разведенные мороженым. Так что считай, я тебя тут прописал заочно.

— Ух, какой ты коварный. Прот на мороженке. Боже, Геллер — это сладкая пытка.

— Поверь, я пытаю не только едой. Есть иные способы.

— Но Почти все так же заканчиваются протеиновым всплеском, — пошло хихикала Настя.

Сокол закинула руки ему на плечи, но все равно продолжала попытки рефлексии.

— Но у меня ведь и работы нет. Что я буду делать?

— Что-нибудь придумаем, — заверил ее Саша, — Я люблю тебя. Все будет хорошо.

— Хорошо, — повторила она, подставляя ему губы для поцелуя, — Я тоже тебя люблю. Очень-очень.

Настя изо всех сил хотела верить в лучшее, верить ему. Как только Геллер поцеловал ее и прижал к себе крепко, она уже не хотела. Просто верила. Все будет хорошо. С ним не может быть иначе.

— Я был пьян, когда соглашался на эти пытки? — прохрипел Костя, отталкивая от себя покрышку.

Колесо, глухо ухнув, упало в грязь, обдав брызгами всех четверых.

Денис вытер лицо рукавом, сплюнул в сторону, проворчал зло:

— Похоже, Геллер нас опоил чем-то. Хитрозадый кусок еврейского говна.

— Дэн, ты выбирай слова. Ребенок все-таки, — осадил свояка Токарев, хотя как никогда разделял его мнение.

— Ребенок… — продолжал ворчать Дениска, — Лось вымахал, выше меня, а все ребенок.

— Папа только наполовину еврей, — по-деловому заметил Глеб и скомандовал, как в армии, — Нечего ныть. Немного осталось. Раз-два и взяли…

Мужчины с кислыми лицами присели, примерились, взялись, чтобы рвануть покрышку еще раз. Они давно уже бросили бы эту возню, но неудобно было перед Глебом. Именно он делал бОольшую часть работы на этом этапе. Да и вообще дал бы фору каждому из старых коней, которые изо всех сил старались не портить борозды.

Когда Геллер предложил испытать пятикилометровую трассу с заданиями, которую собирался открыть на днях, Бирюковы и Токарев с энтузиазмом согласились. Но на деле все оказалось сложнее, чем в теории. Даже атлетичный Дима пыхтел, кряхтел и плевался. Костя уверял его, что это старость. Хотя сам чувствовал себя не многим лучше. Дэн проклинал прокуренные легкие и пренебрежительное отношение к фитнесу, которое всегда демонстрировал Ире назло.

— Раз-два и… еще раз.

— Спину не чувствую, — пожаловался Костя.

— Последний, — не слезал с него Глеб.

- В глазах темно, — поддержал брата Дэн.

— Давайте! Взяли.

Покрышка, наконец, рухнула за чертой, и толкатели дружно попадали на нее. Все, кроме Глеба, разумеется. Он стоял и морщился, совсем, как отец.

— Ну чего упали? Бежать надо? Время отвратительное показываем, — ругал их младший Геллер, пытаясь воодушевить. Но он видел, конечно, что старой гвардии необходим перерыв.

— Три минуты, пацан, — выпросил Дима за всех.

— Пацан, — довольно хохотнул Дэн через одышку, радуясь, что не его так назвали.

— Сколько весит это чертово колесо? — никак не мог успокоиться Костя.