Мои родители понимали, что я, как и многие дети, не особо хотел учиться, мне бы бегать да играть, поэтому совсем не давили на меня, не требовали учиться на отлично, только лишь объясняли, что учиться НАДО, чтобы поступить в вуз, получить высшее образование, далее хорошую высокооплачиваемую работу и зажить счастливой жизнью. Я запомнил такую концепцию, которую создали передо мной родители, и в силу своих детских недоразвитых наивных мозгов беспрекословно поверил в нее. Теперь я был уверен, что к «счастью» надо идти. «Наверное, это смысл жизни», – думал я. Счастье где-то там, потом, в будущем со мной непременно случится, когда я выполню все указания родителей. Моих родителей, которые выполняли примерно такие же указания своих родителей, а те, в свою очередь, своих, и так по цепочке – общества в целом, в котором я живу. Это некая система. Система проживания жизни человеческой единицы. Поэтому, доверяя своим родителям, нацеленный на светлое будущее, хороший и послушный, я учусь на хорошо и отлично.

Как-то раз я отправился со своим другом к моей бабушке в гости. Шагая по дороге, мы весело болтали. Вместе с нами бежала и резвилась собака моего друга. И снова на глазах у бедного меня проезжавшая мимо машина сбила на этот раз собаку моего друга. Я во второй раз был впечатлен тем, что жизнь не вечна.

На период летних каникул меня всегда отправляли к бабушке в деревню. Там я составлял свои лучшие воспоминания. Мне нравилось играть во дворе с котятами, ковыряться в земле, что-то строить, варить из песка и листьев «кашу-малашу», помогать бабушке по хозяйству: собирать урожай, окучивать картошку, кормить кур, доить коз. Иногда я наблюдал, как мой дедушка забивает кур на суп, опаливает свинью или – самое «интересное» – в сарае снимает шкуру с убитых козлят, чтобы из этой шкуры сделать себе теплые унты. Все это меня тоже неплохо впечатляло. Но больше всего мне нравилось просто лежать на диване в полной тишине и слушать, как, летая под люстрой, жужжит муха, описывая похожие на треугольники траектории: «Бз-з-з-з-з-з». Когда муха садилась куда-нибудь, жужжание прекращалось и в воздухе зависала абсолютная тишина, мир будто замирал. Это чудесное мгновение я запомнил на всю 30-летнюю жизнь. Эта великая тишина, и только ощущение жизни, не то что жизни, а ощущение живости присутствовало тогда, в такой экстремально короткий, почти незаметный момент. Но для меня он являлся настоящим чудом. Это одновременно мгновение и вечность. Полное замирание жизни с ощущением присутствия. И снова «бз-з-з-з-з-з» – полетела. В моей памяти этот момент отпечатывается надолго.

По ночам я иногда страдал лунатизмом. Не то чтобы страдал сам я – я об этом ничего не знал. Страдала моя бабушка, которая вынуждена была вставать по ночам и возвращать ходившего по дому и разговаривавшего во сне меня в постель. Как-то она рассказывала, что я вышел даже на улицу среди ночи и ходил там, постоянно повторяя фразу: «Я здесь». Сейчас я немного понимаю, что я хотел этим сказать. Это был некий портал из меня сегодняшнего в меня «тудашнего», для понимания сущего.

Мои бабушка и дед много болели. Ведь старость – не радость. Однажды у моей бабушки случился инсульт, и ее парализовало. Я ухаживал за бабушкой в свободное от учебы время. Так продолжалось недолго. Сначала умер от инфаркта миокарда мой дед у моей мамы, как говорится, на руках, и следом, в этот же год, моя бабушка, наверняка очень соскучившись по своему супругу, отправилась туда же. Вот что значит любовь. Так я в третий и четвертый раз стал свидетелем смерти, уже не так сильно впечатлившись, как раньше. На том этапе меня скорее душевно трогали страдания по усопшим тех людей, которые терпели утрату своих близких. Я часто присутствовал на похоронах, так как меня всегда брали с собой на эти не очень веселые мероприятия родители. Я вникал в процесс похорон, так как я был ребенком, конечно же, я подражал эмоциям старших. И учился страдать по ушедшим в мир иной людям. Ключевое слово – учился. В общем, часто в своем детстве я видел гробы, покойников, слезы и горе людей. Я был очень впечатлительный и словно все время пропускал все это через себя. Повторяю, я учился страдать. Эта унылая модель поведения, ставшая традицией в нашем обществе, связанная с прекращением земной жизни живых существ и идущими за этим страданиями людей еще живущих, меня немного удручала. Кстати говоря, я для себя отметил тот факт, что меня не только учили страдать, но еще и учили стесняться. Сам я об этом не знал, пока не научили, что так делать необходимо – все так делают. Так прошло мое детство.

Так как все, детство закончилось, как-то в деревню в гости к родителям, где с ними, припеваючи и горя не зная, жил я, приехал мой в то время учившийся в городе неподалеку от нашей деревни старший брат и поинтересовался, на кого же я хочу пойти учиться в будущем. Мне было 14, и я тогда еще об этом не думал, поэтому не знал ответа на такой сложный вопрос. Тогда брат рассказал, что если я стану врачом, то можно будет с легкостью найти работу и всегда быть «при деньгах». Наивный я, радостно скача по дивану, слушал эту красивую, как мне казалось, басню и вдохновлялся. Когда я достиг возраста 15 лет, меня отправили учиться в лицей при медицинском университете в тот город, где учился мой старший брат. Уехав далеко от родителей, из деревни в город, во время переходного возраста, я испытал тройной стресс. Отсутствие рядом поддержки мамы и папы, новый коллектив, чужой шумный город, играющий на контрасте с той тихой, размеренной жизнью, деревней, давили на мою еще не окрепшую тогда психику. Поэтому время учебы протекало без особой радости и энтузиазма с моей стороны. Что называется, как из-под палки. Я не особо хотел стать врачом, близкие будто «мечтанули» за меня, когда я еще сам ни о чем мечтать, видимо, не мог, что это было бы здорово для меня. А я, наивный и добрый, воспитанный, чтобы никогда не перечить старшим, доверился этой мечте. Я уважал мнение своих близких и поверил в их мечту. В их мечту для меня. Они хотели мне только добра, я чувствовал это. Поэтому я в поте лица, время от времени наматывая сопли на кулак и трясясь от своего тройного стресса, изо всех сил старался учиться. Незаметно для окружающих и для самого себя я потихоньку становился невротиком. У меня даже на фоне этого возник своего рода невротический насморк. От повышенной нервозности сердце трепыхалось, как у мышонка, и, следовательно, приходилось чаще дышать, потому что мне как будто нужно было больше воздуха, чем остальным, а дыхание через нос было затруднительным в плане обеспечения быстрого поступления достаточного объема воздуха, поэтому я дышал в основном через рот. Поэтому, как дебил, вечно ходил с открытым ртом и даже спал так. Да, даже по ночам я не переставал быть невротиком. Люди меня, конечно, не очень понимали и пытались при каждой удобной возможности мой рот закрыть. Мой любимый старший брат, моя опора и временный наставник, в тяжелые минуты всегда подбадривал и вдохновлял меня. Я был благодарен ему за все, хоть иногда и злился на него в силу своей детской неразумности.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.