Самый значительный вклад в литературу Александр совершил в Египте. Покорив эту страну на раннем этапе своих завоеваний, он поклонился египетским богам и принял титул фараона. Многие из греков высоко ценили египетскую культуру и ее сложную письменность; не понимая ее, они видели в ней истоки древней мудрости. Но даже в Египте Александр был снисходителен к местной культуре лишь до некоторого предела. Важнейший из его шагов по превращению Египта в греческое общество был, как и многие его поступки, подсказан Гомером. Александр намеревался основать новый город[83], представляя его себе как элемент гомеровской поэмы. Нужно было выбрать подходящее место.

В отличие от древних городов Египта, выстроенных в глубине суши, Александрия лежала на берегу моря и должна была служить портом и торговым центром. Город занимал перешеек между обширной естественной гаванью, озером и каналом, ведущим к Нилу, и мог принимать практически неограниченное количество кораблей. Величественные здания, расположенные в центре города, воплощали собой идеалы греческой культуры. В частности, там имелась школа, где детей обучали греческому языку по текстам Гомера. Поблизости находился гимнасий с колоннадой длиной 183 м, ограничивавшей место для упражнений и бесед. И конечно, в городе был огромный театр.

Важнее всего для приобщения Египта к греческой культуре стала библиотека[84]. Стратегическое расположение города, быстро ставшего крупнейшим портом, определило и ее успех. Корабельщикам, прибывавшим в Александрию по каким угодно делам, строго предписывалось предъявлять в библиотеку всю литературу, что имелась на борту. Целая армия переписчиков копировала все отсутствующие в библиотеке тексты[85], создавая крупнейшее в мире собрание свитков. Предполагалось создать полное собрание всех существующих произведений письменности (это намерение в наши дни подхватил Google, стремящийся организовать свод всей накопленной в мире информации и сделать ее общедоступной). Библиотека влекла к себе мыслителей и философов, положивших начало систематическому изучению литературных текстов. В центре же ее деятельности пребывал гомеровский эпос. Его переписывали, редактировали и комментировали с таким старанием, какого позже удостоились лишь священные предания. Распространением гомеровского эпоса по необъятному царству занимался не только Александр; его наследники также создавали учреждения, помогавшие донести эти поэмы до потомков.

При наследниках своего основателя Александрия превратилась в крупнейший греческий город в мире, а ее существование заставило измениться египетскую письменность. Египет был родиной древнейшей иероглифической системы письменности, которая имела чрезвычайно долгую историю и стала основой развитой культуры. Но несмотря даже на то, что иероглифы от века к веку упрощались и дополнялись фонетическими знаками[86], их все же было трудно использовать, и большинству египтян для ведения даже простейшей письменной документации приходилось нанимать писцов. Простота греческого фонетического алфавита представляла собой слишком большое искушение, и египтяне постепенно приспособили его буквы для передачи звуков своего родного языка[87]. Новая система, известная как коптское письмо, постепенно вытеснила иероглифику.

Существовала и другая письменность, даже более древняя, чем египетская иероглифика: шумерская клинопись. Она тоже оказалась вытеснена алфавитной письменностью, которую принес с собой Александр, была полностью забыта и лишь случайно открыта заново в середине XIX в.[88]. История об этом открытии ведет нас к самым истокам письменности и к первому из великих основополагающих текстов в истории человечества.

Владыка Вселенной: от Гильгамеша до Ашшурбанипала[89]

Отец как-то рассказал мне, что, когда студентом он участвовал в археологических раскопках, его научили определять небольшие изменения в химическом составе, пробуя почву на вкус. Идея жевать землю, соприкасавшуюся с мертвыми костями, в которой полным-полно всяких насекомых, меня не вдохновила. Может быть, отец просто поддразнивал меня? Этот разговор канул в глубины моей памяти и выплыл на поверхность через много лет, когда я размышлял об Остине Генри Лейарде и той траншее, которую он выкопал в холме близ Мосула (ныне это Ирак). Не имея представления об истинном значении своего открытия, ученый отыскал там первый шедевр мировой литературы, созданный задолго до эпохи Гомера.

Лейард, англичанин по происхождению, родился в Париже, детство провел в Италии и Швейцарии. В 1839 г. он совершил путешествие по Ближнему Востоку, направляясь на Цейлон, где намеревался поступить на колониальную гражданскую службу. Прирожденный путешественник, он любил вживаться в окружающую обстановку, питаться местной пищей, следовать местным обычаям и повсюду искать встреч и приключений. Он оказался в Константинополе, оттуда попал в Левант и продвинулся на восток до Персии, но не поехал в Индию, а поступил на службу в британское посольство в Константинополе и остался на Ближнем Востоке: местная история чрезвычайно интересовала его. Этот интерес значительно возрос, когда в 1842 г. французский археолог Поль-Эмиль Ботта раскопал на берегу Тигра, близ Мосула, руины старинного дворца. Лейард знал, что примерно там должен располагаться древний город Ниневия, неоднократно упомянутый в Библии.

Лейард еще не был археологом, и, если ему и доводилось пробовать почву на вкус, он никогда не упоминал об этом. Хотя он вполне мог и попробовать, поскольку был бесконечно любознателен, не боялся физических трудностей и очень не любил отказываться от намеченного. В 1845 г. он выкопал траншею в холме неподалеку от Мосула – и на что-то наткнулся. Углубившись дальше, он обнаружил стены, комнаты и фундаменты… и понял, что раскопал целый город.

Этот город был слеплен из глины. Лопаты нанятых Лейардом землекопов открывали стены, сложенные из самана – кирпичей из глины, смешанной с соломой, и высушенных на солнце или обожженных в печи. И разнообразные сосуды для хранения пищи, и даже трубы для воды были слеплены из глины, которой в Стране между двумя реками (Тигром и Евфратом), по-гречески – Месопотамии, было в избытке. Во время последующих раскопок Лейард обнаружил множество изумительных барельефов, позволивших ему хотя бы смутно представить себе давно ушедшую цивилизацию, образы осажденных городов, битвы между армиями, пленников в хижинах, крылатых львов и быков с человеческими головами. Несомненно, великим царством правили великие цари.

Стены, барельефы и статуи были исчерчены клинописью. Этот вид письменности, как прямо следует из названия, характеризуется знаками в виде набора острых клинышков, которые выдавливались или вырезались в глине или камне. Клинописные надписи обнаруживались и на отдельных кирпичах, и на барельефах, и на статуях – решительно на всем сделанном из глины.

Рельеф с изображением крылатого быка. Резьба по камню. Рисунок британского художника Фридриха Чарльза Купера, сопровождавшего Лейарда во время раскопок в Ниневии

Вскоре Лейард отыскал и маленькие глиняные печати с надписями, вдавленными в неотвердевшую глину. Среди находок были даже надписи, скрытые за стеной и недоступные для обитателей дворца – они явились взорам лишь после того, как стена обрушилась. Можно было подумать, что правители этого города, где так сильно почитали письменность, предвидели скорое крушение своей империи и оставили послание кому-то, кто раскопает их дворец в далеком будущем[90]. Адресатом оказался Лейард.