В этот день эльфы до восхода солнца проводили обряд очищения и обновления жилища, домашней утвари, пищи и собственного тела.

- Почему все так странно смотрят на меня? – удивленно спросил Кеанмайр, не ведающий о тонкостях эльфийских традиций.

- Ты надел сегодня темные одежды! – укоризненно сказал Ленриссиль.- В этот день все носят светлое одеяние, чтобы будущий год был таким же ясным и счастливым.

Кай закатил глаза, думая о том, что удержать в голове все приметы эльфов не представляется возможным. Красавчик вспомнил, каким дураком себя чувствовал, когда нечаянно сломав ветку у дерева, вынужден был ритуально просить у него прощения, чтобы не вызвать недовольства у строгих квенди, ставших свидетелями его проступка. Кай воочию убедился, что лесной народ подчиняется жесткой дисциплине, регламентирующий всю их жизнь. Человеку приходилось вставать вместе со всеми с восходом солнца, трудиться изо всех сил, потому что после переезда из дворца им с Ленриссилем пришлось самим обеспечивать себя всем необходимым. Эльфы не поощряли праздность, и, глядя на них, Кеанмайр не позволял себе предаваться лени. Постепенно Красавчик почувствовал, что втягивается в строгий ритм жизни чужого народа. Человек стал замечать, что становится более терпеливым, выдержанным и спокойным, словно квенди передали ему частичку своей невозмутимости. В этом странном лесу Кай ощутил умиротворение, которое никак не мог найти для своей души в прошлом.

Вечером дня Пробуждения квенди разводили большие костры, разжигая их на возвышенностях или на открытых местах. Они имели значение оберега; костры символизировали уничтожение зла и тьмы, а обрядовый огонь связывали с весенним солнцем. Возжигание костров сопровождалось разнообразными ритуальными действиями — обходом поселения с факелами, зажженными от общего костра, пением, особыми танцами. Каждый из эльфов брал в свое жилище частичку очищающего огня, который горел в каждом доме до самого утра, сжигая все горести и несчастья прошедшего года.

Фаэливрин не желал развеивать темноту одинокого дома светом ритуального пламени. Эльф чувствовал, что ни один костер не поможет ему очиститься от грязи, в которую он вступил, навсегда заклеймив себя позором. Эльф из окна наблюдал за мерцающими огоньками, перемещающимися по лесу, словно волшебные светлячки, и сердце его наполнялось печалью и тоской. Он не мог вернуться к прежней жизни, чувствуя себя лишним среди сородичей. Квенди навсегда покинула прежняя наивность и беззаботность. Другие эльфы никогда не поймут его, инстинктивно желая сторониться сородича, ставшего чужаком. Теперь лучшей участью для Фаэливрина было заняться целительством, большую часть года уединенно готовя травяные сборы.

В дверь тихо поскребли, и Фэй вздрогнул, отвлекаясь от своих мыслей. Кеанмайр, не дождавшись приглашения, сам вошел в дом мужа, держа в руках лампадку с небольшим огоньком.

- Я зажег ее от общего костра и принес тебе, – несмело сказал Кай, ставя лампадку на стол, за которым сидел Фаэливрин.

Золотистое сияние огня окутало эльфа и человека, не находивших слов, чтобы завязать разговор.

- Зачем тебе все это? – наконец спросил Фэй, который не был в силах оторвать взгляд от оранжевого язычка пламени.

- Малыш, я отвечу на твой вопрос немного позже, – пообещал человек, не желая внезапно обрушивать на любимого свои признания. – А сейчас разреши просто немного посидеть с тобой рядом.

Фаэливрин и сам не понял, почему язык не смог сказать Кеамайру слова отказа, и эльф лишь молча продолжал смотреть на огонь. Человек сел напротив супруга, любуясь бликами, играющими на лице любимого. Обычно болтливый Кай сейчас ни за что не хотел нарушать уютной тишины пустыми речами…

Ленриссиль не представлял, что будет так сильно мучиться от одиночества. Несмотря на то, что рядом был Фаэливрин и Кеанмайр, каждую свободную минуту принц думал о муже, вспоминал его глубокий голос, сильные, но нежные объятия, желая поскорее в них очутиться. Казалось бы, эльф должен был радоваться представившейся возможности побыть в родном лесу, где все было дорого и близко сердцу, но Ленриссиль мечтал вернуться в Вольсинию, подарившую ему настоящее счастье.

Принц каждый день навещал Фаэливрина, которого настораживало его благосклонное отношение к Каю. Ленриссиль не упускал возможности невзначай рассказать о том, как Кеанмайр проявил себя во время войны, о попытках приспособиться к жизни в Священном лесу, о его нежелании верить в их предательство.

Фэю ничего не оставалось делать, кроме как слушать, внимательно ловя каждое слово друга. Эльф задумчиво кусал губы, обескураженный удивительными рассказами. Ленриссиль не мог сдержать улыбки, видя, какую реакцию производят на друга его речи. Он добивался, чтобы Фаэливрин понял, что его супруг превратился из циничного шута в серьезного, а главное, любящего мужчину. У Фэя были причины сомневаться в таком невероятном превращении, однако Кай день за днем не напрасными словами, а реальными поступками доказывал правдивость историй Ленриссиля.

Принц, встав, как всегда, ранним утром, быстро привел себя в порядок и отправился к Фаэливрину.

- Доброе утро, мелин нил, – с улыбкой поздоровался Ленриссиль. – Сегодня прекрасная погода, не хочешь прогуляться со мной?

Фаэливрин кивнул, выражая свое согласие. Выйдя из дома, эльфы направились в сторону леса, минуя высохшую на весеннем солнышке полянку, на которой царило непривычное для Священного леса оживление.

Эльфийская детвора, смеясь от удовольствия, играла в странную игру, не знакомую лесному народу. Все стало на свои места, когда среди веселящихся детей обнаружился Кай, с азартом показывающий маленьким квенди правила. Остроухие ребята мгновенно поняли принцип и, разделившись на две команды, бросились врассыпную в кусты. Даже у взрослых квенди, наблюдавших необычную картину, не хватало духа прекратить шумную забаву и одернуть расшалившихся детей. Родители показательно хмурились, но уголки плотно сжатых губ то и дело подрагивали, пытаясь сдержать невольную улыбку.

Кеанмайр, завидев мужа в компании Ленриссиля, оставил детей и подошел поздороваться.

- Вы не будете против, если я составлю вам компанию на прогулке? – поинтересовался Кай.

- Если только Фаэливрин не возражает, – осторожно ответил Ленриссиль.

- Как пожелаешь,- ответил Фэй, заставляя человека испытать огромную радость.

Пока Кеанмайр беседовал с мужем, он даже не заметил, что в их маленькую компанию вторглась эльфийская девочка, которой должно быть не исполнилось еще и десяти циклов. Крошка несмело подошла к Каю и впихнула ему в руки простую плетеную сумочку. Мужчина присел на корточки перед малышкой, ласково ей улыбаясь.

- Это что, подарок? – спросил человек и, видя, что ребенок его не понимает, постарался припомнить эльфийские фразы, которых нахватался за последние недели. – Эа янна?

- Ни мэр нэри эсса эа энгви.

- Она хочет подарить тебе эту вещь, – перевел Ленриссиль.

- Диола ли, – поблагодарил Кай.

Малышка, смутившись, убежала, спрятавшись за юбку матери, которая тут же принялись отчитывать дочь за дерзость.

- О, Кай, я поражаюсь, как тебе удается покорять даже неприступные сердца нашего народа? – хохоча в голос, заметил Ленриссиль.

- Она ведь еще совсем крошка и просто захотела меня отблагодарить.

- Эльфы никогда не дарят своих вещей чужакам. Получить в дар личную вещь практически равноценно услышать признание в любви, если переводить на человеческий язык.

Кай только фыркнул в ответ на смех принца, но в ту же минуту, словно окаменел. Ему показалось или на лице Фаэливрина на мгновение действительно промелькнула улыбка?!

Не успев додумать свою мысль, Кай заметил приближающегося всадника, направлявшегося прямо к ним. Квенди протянул в руки Ленриссиля белый конверт, скрепленный печатью.

- Мне поручено передать Вам это письмо, – сухо пояснил эльф и, легко поклонившись, стремительно скрылся.

Принц озадаченно вскрыл послание, но в следующую минуту, его красивое лицо озарилось счастьем.