Он закатил глаза, не впечатленный.
- Теперь обсасывание соломинки внезапно стало цениться как высококлассное умение?
Кевин широко улыбнулся.
- Это демонстрирует другие таланты, куда более актуальные.
- По-видимому, половина комнаты их демонстрирует, - сказал Блейн, и Кевин посмотрел на него сердитым взглядом.
- Знаешь, в чем твоя проблема, Андерсон?
- Просвети меня.
- Ты слишком разборчив.
Блейн нахмурился, чувствуя, что его кровь начала бурлить, реагируя на оскорбление, и слова его собственной матери эхом отражались в его уме, и он бросился обороняться.
- Я не думаю, что наличие подлинных стандартов является придирчивостью. Наверное, тебя просто слишком легко удовлетворить. Быть может, сосание соломинки недостаточное основание для меня, чтобы заявлять на кого-то права?
- Ничего себе, щекотливая тема, Андерсон? Ну, я думаю, для меня она была бы такой же, если бы я также чертовски долго уходил бы отсюда без утвержденного саба. Но, к счастью, я – не ты. Наслаждайся шоу, - растягивал слова Кевин в то время, как он опрокинул в себя свой бокал, глотая остатки шампанского, прежде чем подмигнуть Блейну и умчаться прочь перед тем, как у Блейна появится шанс врезать ему ударом остроумия и облагодетельствовать все общество, хладнокровно отправив его в нокаут.
- Я так понимаю, он не самый любимый тобой человек в мире? – довольный голос посмеивался позади него, и он повернулся, свирепо глядя на друга.
- Что, отдал ему меня на растерзание?
- У тебя был такой хмурый, задумчивый и несчастный вид. На это было забавно и больно смотреть, - серьезно кивнул Ник, принимая стакан виски от бармена и обернув вокруг него пальцы, заставляя кусочки льда в бокале весело стукаться друг об друга.
- Да…Мне он не нравится, - прямо сказал Блейн, и Ник понимающе кивнул.
- Я знаю. Мне тоже.
- Почему он не нравится тебе? – спросил Блейн с любопытством, играя со стаканом до сих пор пустовавшим.
- Я не знаю. В нем всегда было что-то, что меня раздражало. У него лицо сноба, которое просто кричит «я лучше всех вас», и меня это раздражает. А тебя?
- Он осел, - ответил Блейн, и Ник рассмеялся, качая головой в сторону друга.
- Ладно, приятно знать, что твоя ненависть рациональна, - Ник засмеялся и посмотрел на толпу, медленно пробиравшуюся в сторону своих мест.
Он взглянул на свои часы и понял, что у них было приблизительно три минуты до начала Смотрин.
- Давай, ворчун. Пойдем смотреть шоу. Может быть, ты найдешь кого-нибудь, кто не будет являться ослом.
Блейн зарычал и провел рукой по лицу, отчаянно пытаясь собраться и пройти через это дерьмо. Он должен был сделать это. Он делал это. Он хотел переступить через себя и на самом деле сесть и оценить варианты, как и все другие Домы в комнате.
Просто это было справедливо по отношению к сабам, которые действительно приложили много усилий для своих выступлений в эту ночь, несмотря на его антипатию ко многим из номеров.
- Мы приглашаем несвязанных Доминантов и других гостей занять свои места. Смотрины этого года объявляются открытыми, - отраженный голос раздался со сцены, и Блейн почувствовал, как растет скорость биения его сердца. Он ведь может позитивно посмотреть на происходящее, не так ли? Может быть, один из них действительно порадует его на этой сцене? Может быть, они изумят его и выбьют почву у него из-под ног?
С этой решимостью и полным бокалом шампанского он снова подошел к своему столу, где его мать и отец уже сидели прямо перед сценой. Они были Андерсонами, в конце концов, что всегда было слегка неловко для Блейна, когда все сабы смотрели на него голодными глазами в то время, пока исполняли свои номера. Это было также отталкивающе, как и смущающе.
Дана встретила его взгляд, когда он сел, и дала ему маленькую улыбку, наполненную надеждой, которую он не мог не вернуть. «Может быть», - думал он, когда свет погас и толстый бархатный занавес поднялся.
========== Заявить права. Часть 4. ==========
Комментарий к Заявить права. Часть 4.
Я “добила” первую главу! Скажу то же самое, что и всегда. Некоторые предложения получились корявыми, прошу за это прощения, но в целом вроде читабельно
В пятницу днем
- Ты никогда об этом не рассказывал, - спокойно упомянул Курт Джеффу в день пятничных Смотрин, когда они раскинулись на скамейке ручной работы в центре сада за домом, принадлежащим семье Курта.
Крошечный, одноэтажный дом был расположен в конце пыльной улицы и окружен скромным, но хорошо ухоженным садом. Дом был выкрашен светло-бежевой краской, которая давно посерела и облупилась по углам. Смена сезонов от лета к осени была очевидна по мере того, как листья, окрашенные в каждый из оттенков желтого, красного и оранжевого, устилали землю, как цветы, за которыми Курт так много ухаживал, все сильнее темнели и высыхали, как воздух вокруг них вызывал мурашки на коже, когда они глубоко вздыхали, расслабившись после долгого учебного дня.
Темноволосый парень сидел, развернувшись к улице, облокачиваясь на спинку стула и стену, к которой этот стул был прижат. Он завернулся в свой любимый вязаный жилет, темно-серый, сделанный из мягкой шерсти, надетый на простую белую рубашку. Его мама копила в течение нескольких лет, прежде чем смогла себе позволить договориться с местным портным и получить шерсть, чтобы связать его на день рождения сына.
Она предусмотрительно сделала его действительно большим, чтобы он мог постепенно расти в нем и носить его как можно дольше, потому что она понятия не имела, когда позволит себе сэкономить достаточно денег, чтобы снова сделать для него вещь такого же хорошего качества.
Он любил мысль о ее руках, которые касались мягкой шерсти, когда она делала его, думая о том, как он счастлив будет его иметь.
И он был.
Жилет был одной из его любимых вещей, и даже если у него их было не так уж и много, он, в первую очередь, взял за правило носить его строго внутри дома, когда он ничем не занят, чтобы избежать любого возможного его повреждения.
Его друг в это время свернулся калачиком под тонким одеялом и уложил голову на колени Курта, зарывшись носом в его живот. Его кулак сжимал в руке край синей ткани под его подбородком, чтобы отогнать холод, наступающий на Огайо.
От вопроса Курта его горло зашлось кашлем, перехватившим дыхание, и он застыл, заставляя Курта зажмуриться и пожалеть о своем решении спросить. Он знал, что неделя Смотрин всегда была тяжелой для Джеффа, и держал рот на замке, согласно основному правилу, но было что-то, что просто ныло в глубине его сознания в этом году, и он не мог остановиться.
- Прости. Забудь, что я упомянул об этом, - тихо извинился он, подняв руку, чтобы запустить пальцы в волосы Джеффа. Кажется, это успокаивало его каждый раз, когда он так делал.
- Курт, ты мой лучший друг. Ты знаешь обо мне все самое худшее. Если ты хочешь что-то спросить, тебе позволено это спросить, - ответил Джефф после короткой паузы и повернул голову, чтобы посмотреть на своего друга, который до сих пор краснел, явно смущенный его порывом.
- Ох… ладно, - выдохнул с облегчением темноволосый юноша, и Джефф улыбнулся ему с крохотными искорками в глазах, которые Курт так любил видеть. Он подогрел шоколад, заставив тем самым Джеффа выглядеть моложе, счастливее и безмятежнее в течение нескольких коротких минут, пока это продолжалось.
