Затем, видя, что я не тороплюсь с ответом, меня добили тем, что им известно, что в меня вживлён симбионт древних. По их лицам было видно, что не всем это известно. Негу, мало того, что чуть не подавился лёгким завтраком, в ходе которого происходила беседа, так ещё и очень эмоционально отреагировал на такое известие в нецензурной форме. Сопляк, не смог сдержать себя в присутствии Императора. Вот по моему лицу, ничего понять было нельзя. Как говорится, я сделал покерфейс и стоически воспринимал информацию.

Тут я им и сказал, а собственно, чего тогда задавать вопрос, если ответ был заранее известен. Оказалось, требовались подробности для понимания полной картины происходящего со мною.

Он хотел подробности, ну что ж. Я предложил Императору прогуляться вниз. Когда двое других решили последовать за нами, я предложил им пораскинуть мозгами о том, что не следует никому знать и уж тем более говорить не при каких обстоятельствах, прибывая в моём кабинете, или раскинуть мозгами, в буквальном смысле, в моём подвале.

Что я хотел от Императора, открывая ему один из своих главных секретов? Во-первых, я думаю, что это для него не такой уж и секрет. А во-вторых, как и любой человек, я нуждался в поддержке и, уж от кого её можно было ждать, так это от собственного отца.

Разговор по душам состоялся. Император рассказал, мне все, что было связано с моим рождением. Я рассказал, что мне стало известно от симбионта. Ну и поговорили о том, где мы находимся и, что здесь происходит. Император ничему не удивлялся и рассказал, что он и Натан задумывали как раз нечто подобное, но ему не было известно на сколько Натан продвинулся в осуществлении их безнадёжной мечты поставить человечество в один ряд со старшими расами.

После осмотра, ну а как тут не увидишь четыре громадных махины на стапелях, Император, выяснив технические характеристики и довольно покивав, познакомился с Системой во всей её красе. Ну а я не растерялся, и вытащил из него обещание предоставить мне доступ ко всем архивам Империи, в том числе и самым закрытым. Да и вообще поговорили обо всём понемногу, найдя друг у друга полную поддержку.

Но самое главное было то, что сказал отец, когда мы поднимались обратно на лифте:

- Ты понимаешь, что то, что ты делаешь это капля в море? Необходимы тысячи таких кораблей как ты строишь.

-Это можно сделать только далеко за пределами фронтира, чтобы сохранить в тайне наши приготовления. Если у меня будут развязаны руки, я возьмусь за дело,- вот он, тот момент, когда решится моя дальнейшая судьба.

-Действуй! - одно слово, а у меня аж всё от сердца отлегло.

-С Негу мне, что делать? - этот вопрос меня просто бесил неимоверно.

-Что хочешь. Но для всех он твой жених и таковым будет оставаться, а так, хоть в клетке его держи, - вот это поворот, а раньше то что, нельзя было сказать, - Но я не шутил, когда сказал, что он именно тот, от кого ты сможешь родить, так что сама думай - ой, куда то не туда его повело, а взгляд то какой лукавый.

-Обязательно было тащить его и Матиаса сюда и говорить обо мне, - это было как то непонятно.

-Обязательно, и не будем больше о них, - всё разговор окончен. Вот, так, как то!

Вместе сходили в театр, показались электорату, помахали руками и кивали рукоплещущим подданным, отрабатывая культурную программу, и всё. Мои планы несколько изменились, но получили поддержку на высшем уровне.

Что ж мне с Негу то делать? Да и Матиаса обижать не хотелось, он вроде нормальный мужик. Да, проблема. Варту что ли попросить его выдоить? А что, Негу ещё не раз ко мне сюда заявится, вот и подложу под него Варту. Пусть соберёт его семенную жидкость, да и заморозим её на всякий случай, а рожать - это даже не обсуждается. Я даже говорить об этом не хочу. Пусть у меня тоже всё что нужно Суворов достанет и если припрёт в инкубаторе ребёнка вырастим. А с Негу, если не поймёт по-хорошему, будет по-плохому.

Да Варта, с ней тоже получилось интересно, но не сказать что неожиданно, и всё из-за массажа. Вы помните, что я, после тяжёлого трудового дня, категорически не мог уснуть без того, чтобы Варта не прошлась по моим забитым мышцам своими ловкими пальчиками.

О своём шестнадцатом дне рождения в этом теле я напрочь забыл, и вот сволочи, даже никто не напомнил. Так, что завалившись как обычно вечером на свою огромную кровать, после душа, я приготовился получать свою порцию вечерних удовольствий. И всё начиналось как обычно. Варта пробежала своими руками по моим затёкшим мышцам, одновременно втирая в мою кожу увлажняющие и расслабляющие масла, когда в моей голове прозвучал голос Иваныча:

-Фиксирую большой направленный выброс феромонов, немедленно одень костюм.

Я сразу не понял, что произошло, ведь Варта только что подожгла ароматические палочки с довольно приятным запахом, которые расположила не далеко от моей головы на каменном подносе. Дым от них щекотал мои ноздри, даря спокойствие, расслабление и ..... возбуждение!? Снизу, в моём животе, разгорался сводящий с ума пожар, который вспыхивал и горел всё сильнее с каждым моим вздохом. Он так и норовил вырваться из моего лона, затрагивая своим обжигающим дыханием самые чувствительные и потаённые места, целомудренно прикрытые, сдвинутыми в сладком спазме, ногами. Моё тело требовало, чтобы его потушили, оно требовало, чтобы к нему прикасались. В эти мгновения каждая капля влаги, которую втирала в меня Варта, попадая на кожу, казалась, прохладным водопадом, даря несравнимое ни с чем удовольствие. А дыхание Варты, легким утренним бризом, холодящим кожу и уносящим все заботы прочь.

Какой костюм! В эти мгновения, я не помнил, как меня зовут, желая лишь одного, чтобы руки Варты продолжали ласкать моё тело, чтобы она была смелее и не останавливалась, чтобы она зашла дальше, чем обычно, не ограничиваясь простым массажем. Да! Я желал ее, так как никого в своей жизни. Я не мог промолвить ни слова, все мои слова захлебнулись в самом начале, участившимся дыханием, переходящим в сладострастные стоны. Моё тело уже не подчинялось разуму. Каждое прикосновение рук, каждое дыхание, пробежавшее по коже, заставляло меня идти им на встречу.

"Коварная" Варта всё точно рассчитала. Именно тогда, когда я этого больше всего желал, её ладонь от внутренней поверхности бёдер скользнула выше, проникая между сдвинутых ягодиц, нежно касаясь набухших и трепещущих краёв огнедышащей пропасти. Её лёгкие поверхностные, но уверенные прикосновения приносили лишь краткие мгновения облегчения и блаженства. Тело требовало ещё и много больше, оно знало к чему стремиться и без моего осознанного участия. Лёжа на животе, мои ноги раздвигались навстречу её руке, подгибая колени и приподнимая объект её внимания над кроватью, который начал раскачиваться в такт её прикосновениям. Мои томные стоны показывали, что она продвигается в правильном направлении, побуждая ускорять движения всё больше и больше. Организм сам, чувствуя поддержку, начинал выделять внутренние соки навстречу дружеской руке. Я потёк, от чего рука Варты стала лишь больше и сильнее погружаться в меня, не переходя при этом, запретную черту. Её пальцы порхали в такт, движениям моего тела, сжимая и отпуская распалённую плоть.

Варта не забыла придать моим ощущениям некоторую пикантность, пролив масло на мою попку и направив его стекать пальчиком по естественному каналу сверху вниз, заставив задержаться на первом встреченном препятствии. В то время как одна рука безумствовала в моём лоне, пальчик второй совершал концентрические движения вокруг другого отверстия, постепенно приближаясь к его центру, заставляя его расширяться всё больше и больше, пока наконец она не прильнула к этому месту губами. Её язычок щекотал меня сзади, чуть проникая в запретное место, а вместе с тем, что творила ей другая рука, заставлял меня сходить с ума от наслаждения.

Видя, что я уже почти готов взорваться изнутри, о чём лучше всего говорили мои участившиеся не прекращающиеся стоны, переходящие на всё более и более высокие ноты, а также дрожащее тело, всё более резко реагирующее на её прикосновения, Варта, оторвав лицо от моей, несомненно, чудесной попки, и сведя мои нижние уста друг к другу, не прекращая тереть их между собой, сделала глубокий вдох, направив своё дыхание в обратную сторону в направлении верхнего бугорка моей щёлки, заставив меня затрястись ещё больше и вынуждая меня кричать от удовольствия, закономерно завершившегося накрывшим меня, первым в этом теле, оргазмом.