(Марк)*

Каким же сильным может быть человек, вот и я сегодня понял, что мне хватит сил, чтобы уйти от Глеба. А всё стало на своё место ещё утром, когда Глеб подкараулил меня на кухне. Прижал к себе и ласкал, это он ничего не знает обо мне, сколько всего крутится сейчас в моей голове, какие проблемы, куда уйти. Да и важно ли сейчас это? Мы позавтракали, я как всегда быстро собрался и хотел уже убежать. Но не тут то было, Глеб остановил меня, поцелуй. Знал бы он, как мне сейчас больно, что возможно я уже больше никогда не поцелую его. Позже бежал вниз по лестнице, зная, что в этот дом я уже не вернусь. Конечно я должен был кое-что забрать, не без этого, но это уже будет совсем по-другому. На работе всё как обычно, сегодня я даже не зашёл к себе в цех, а направился прямиком в отдел кадров. Начальник участка смотрит на меня удивлённо, не понимая моего решения уволиться, да ещё так срочно. Нахожу массу причин, вплоть до того, что я переезжаю в другой город. Опять беготня, сколько всего нужно утрясти, сдать вещи, бегунок в руках, столько всего подписать. Но и это ещё не всё, меня словно кто-то ударил по голове.

— Всё-таки увольняешься?

— Так нужно.

— Соколов, а ты знаешь что комнату в общежитии тебе придётся освободить? Она только для работников.

— Раз надо, значит освобожу и сдам всё коменданту.

— Тогда мне отметку в бегунке поставишь и можешь приходить за расчётом.

Лишиться последнего, означало для меня полный крах, такого я конечно не ожидал, но и отступать мне сейчас некуда. Я не думал как я буду жить, просто стоял вопрос —исчезнуть, пока меня не закопали живьём. Такая наверное у меня линия жизни: мучиться, скитаться без счастья. Тошно хоть плачь, но разве это сейчас поможет? Пробегал целый день, всё боялся, что не успею всё сделать и придётся вернуться к Глебу, а это снова боль. Боюсь, что не выдержу и могу ему всё рассказать. Глеб и так спрашивает, что со мной творится в последнее время.

Было уже четыре часа, когда я смог вернуться, сумка, кое-какие вещи. Не знаю почему я так решил, взял самое необходимое, как будто меня кто-то ждёт и уже всё приготовлено. Это я пойму потом, как плохо когда всё в обрез, что нужно как-то одеваться и где это взять. Позвонить Глебу? Нет, мой голос дрожит и он сразу почувствует это. Просто написал записку, что уезжаю, это срочно, вернусь сам не знаю когда. Неопределённость, а у меня разве есть какой-то выбор? Ну вот кажется и всё, уже собрался уходить, как вернулся обратно. Фото, что в нашей спальне, где мы с Глебом на Алтае, это моё, пусть оно будет со мной. Опять делаю себе больно, но и разом всё стереть из памяти не могу. Глеб в моём сердце и это не вырезать кинжалом. Ходил по городу, не зная куда мне приткнуться на ночь. Остаётся детский дом, Анна Степановна, может она мне опять поможет. Как же она была рада меня видеть, да и я рад конечно видеть её здоровой и улыбающейся. Разговоры, воспоминания, всё боюсь начать свой разговор, не знаю с чего.

— Марк, а ты что это с сумкой?

— Сумка? Это моё всё теперь.

— Как это понять?

— Так получилось, мне негде жить, сам не знаю что мне делать теперь.

— Так, это уже интересно, а ну рассказывай, что случилось.

— Анна Степановна, а что собственно говоря рассказывать, особо нечего. Я уволился с завода, вот пришлось и комнату освободить.

— Ничего не понимаю, а с завода-то что ушёл?

— Это длинная история, сейчас всё рассказать не могу, да и боюсь вы меня не поймёте.

— Да ты уж постарайся, вроде я не глупая женщина, да и опыт немалый у меня.

— Анна Степановна, мне нужно просто исчезнуть, словно я и не был никогда в этом городе.

— Натворил что-то?

— Если бы, вот именно, что ничего не натворил.

— Тогда вообще непонятно, почему исчезнуть нужно?

— Ну, если коротко, то я полюбил одного человека, очень сильно. А ему приготовили другую партию, не такой как я детдомовский, без всего. Вот мне и сказали: либо я сам исчезну, либо мне помогут.

— А рассказать своей девушке? Она-то хоть знает, что тебе угрожают?

— Девушке? Ах да, конечно, я не стал ничего говорить, да и чем всё это поможет?

— Марк, как же ты теперь жить-то будешь?

— Не знаю, Анна Степановна, может мне уехать в другой город жить?

— Уехать, уехать, если бы всё было так просто. Я-то думала тебя пристроила, да и тебе вроде всё нравилось на заводе.

— Конечно, всё было хорошо, и зарплата хорошая и жить было где.

— Ладно, что теперь поделаешь, надо думать как выбраться из тупика.

— Может мне в деревню уехать?

— Ну ты тоже сказанул, в деревню. Ты хоть знаешь что это такое? Сейчас все в город бегут, а ты в деревню.

— Тогда я не знаю как мне быть, ничего придумать не могу.

— Вот что, сегодня переночуешь здесь, определим куда-нибудь. Не бросать же своих. Да, слушай, я совсем забыла, мы же через пару дней за город уезжаем. Спонсор оплатил для детского дома лагерь. Всех вывезут отсюда, вот и ты будешь с нами до осени, до нового учебного года. А там уже дальше думать будем. Завтра же поговорю с директором, нам как раз в младшую группу воспитатель нужен.

— С малышами?

— Марк, а у тебя есть сейчас выбор?

— Что вы, Анна Степановна, я даже рад, что это малыши будут, я смогу, вот увидите.

— Марк, да знаю я, что ты сможешь, ты же на моих глазах вырос.

Так начались мои скитания, особого выбора у меня нет, поэтому я был рад, что мне не отказали, протянули руку помощи. Сегодня ночью я спал в кладовой. Рядом старые матрасы, поломанные стулья. Как дико мне теперь, я совсем недавно жил как самый успешный человек, теперь же мне казалось, что я опустился на самое дно. Даже ногой почувствовал землю под собой. Всего один человек решает твою судьбу. Нет конечно, я не проклинал Владимира Алексеевича, какое я имею право. Пришёл ни с чем и ушёл ни с чем, но у меня отняли самое дорогое в моей жизни, моего Глеба. Накидал пару матрасов и лёг, сон никак не идёт. Мы с Глебом столько вместе, и спать теперь одному никак не хочется. Я сам себя обнимал, так как это делал Глеб, но разве возможно себя обмануть? Да и руки Глеба обнимают по-другому, ласково и нежно. Они такие тёплые, подушечки пальцев мягкие, притрагиваются к твоей коже. Мурашки по коже, от одного лишь воспоминания. Да и Глеб сегодня спит один в своей большой кровати, как он там без меня? Мои губы шептали имя Глеба, желая ему приятных снов: » Спи, красавчик, я каждый день буду желать тебе доброй ночи». Мой Глеб…

С этими последними словами и я уснул, мне снился Глеб, его улыбка. Всё было словно наяву, как будто он рядом и держит мою руку. Шум в коридоре, вот уже ребятня поднимается, бегает по коридору в умывальник. Вставай и ты, Марк, с сегодняшнего дня у тебя совсем новая жизнь. Что ждёт тебя впереди без твоего Глеба? А стоит ли сейчас об этом думать? Я и так ничего не понимаю в этой жизни, словно я лишний человек и мне некуда приткнуться сейчас. А быть счастливым мне вообще запрещено.

В дверь постучали.

— Марк, просыпайся, уже утро.

— Сейчас, Анна Степановна, я уже встаю.

Спасибо своему детскому дому, приютили, да и накормили, не оставили одного со своими проблемами. Как же дико было вновь окунуться в эту жизнь. Столько детей и каждый хочет счастья, у каждого своя судьба…

========== эпизод 51 ==========

(Марк)*

Наверное многое зависит в этой жизни какого ты рода, твоё я, и конечно состояние. У меня всего это даже и не видно, ну хоть бы малость досталось, так нет же. Всё иначе, да и жизнь не кажется такой уж распрекрасной, как это часто показывают по телеку.

Время десять, когда за мной зашла Анна Степановна и мы вместе отправились к директору. Настроение такое, хоть сейчас петлю на шею затягивай и я не разу не дернусь, устал, устал постоянно бороться и выживать.

— Марк, ты посиди здесь, а я быстро разведаю какое у него настроение.