— Мышонок , а я ужин приготовил нам. Ждал, ждал тебя и теперь совсем голодный.

— А что не поел?

— А я не могу без тебя уже, кто меня будет кормить? Бегать возле меня, чтобы я мог любоваться им и нежно затем целовать . Марк, мышонок мой , неважно , что люди говорят. Есть ты и я , и наша большая любовь , давай её беречь , как мы умеем с тобой.

Марк повернулся и кинулся на мои колени , прижался и плакал , что-то пытался говорить , хотя ничего из сказанного я не понял. А , собственно, что понимать? Я знаю , что он любит меня, больше жизни, что жить без меня он не сможет , так же, как и я без него.

— Поедем домой , Марк.

Поднимает свою голову, долго смотрит на меня, глаза совсем красные уже, обнимает и начинает меня целовать.

— Прости меня , Глеб.

— Поехали домой , мышонок.

****

(Эпилог)

В жизни каждого случаются трудности и важно , чтобы в этот момент рядом с тобой был близкий человек, коим оказался Марк. Парень с большим любящим сердцем, теплом и добротой, который ни разу не задумался , как трудно ему придётся с Глебом. Какую ношу он взвалил на свои плечи, ухаживая за инвалидом. Но Марк не видел в Глебе инвалида, прежде всего это был парень , в которого он безумно влюблён. Тот самый принц из его сказок, о чём он мечтал , читая свои книги. И сейчас эта мечта рядом с ним. Можно ещё много рассказать, сколько всего впереди ожидало эту пару, но они были счастливы по-своему. А самое главное, что Марк с Глебом сами преодолевали эти трудности.

========== эпизод 46 ==========

(Марк)*

С того самого последнего дня много чего утекло, самое главное для нас с Глебом было то, что он снова мог ходить. Первые шаги, конечно боль, и эту боль я пропускал через себя. Так мне казалось, что я помогаю Глебу заново обрести себя, быть полноценным, словно в нашей жизни ничего страшного не произошло. О травме никто ни разу так и не вспомнил, лишь Владимир Алексеевич вдруг стал по-другому ко мне относиться. Не понимаю с чем это связано, хотя наверное я сам себе лгу, так как обещал Глебу больше никого не слушать. Но были дни, когда меня откровенно шантажировали, не знаю как это правильно назвать. Владимир Алексеевич не упускал момента больно уколоть меня, может человек получал от этого удовольствие, я не знаю. Вот и сегодня, пока Глеба не было, он откровенно предложил мне деньги для того, чтобы я отказался от его сына и навсегда исчез из его жизни.

— Марк, ты один дома?

— Добрый день, Владимир Алексеевич!

— А Глеб-то где?

— Глеб скоро будет, уже звонил мне, что покупки делает в магазине. Старается мне помогать, ваш сын такой трудяга, скоро опять бегать будет как и раньше.

— Ну да, ну да. Я что зашёл-то? Это даже очень кстати, что Глеба нет, давно с тобой хотел поговорить по душам.

Как я боюсь этого разговора, знаю, что он сейчас просто размажет меня как паршивого таракана по полу. Без Глеба — я никто, да и устоять вряд ли смогу. Меня не трудно обидеть, любое слово в мой адрес приносит боль. Хоть я и воспитывался в детском доме, но ничто не могло меня сделать твёрдым. Такой я есть, и это не переделать.

— Я слушаю вас внимательно, Владимир Алексеевич.

— Я не хочу обвинять тебя, но ты сам всё прекрасно знаешь, если бы не ты, то мой сын никогда бы не попал в аварию.

— Что же вы такое говорите Владимир Алексеевич?! Да я сам бы жизнь свою отдал за Глеба.

— Да ладно тебе нести чушь, я не первый год на свете живу и таких как ты, знаю наизусть. Сколько ты хочешь, чтобы разом всё закончить?

— Что это значит?

— Ну вот, что ты опять дурачка включаешь, денег тебе сколько надо? Только исчезни из жизни Глеба.

— Мне ничего не надо, но и Глеба я не оставлю, по крайней мере сейчас, когда он снова поверил в себя.

— Ты только тянешь время, всё равно тебе ничего не светит, рано или поздно Глеб сам это поймёт. Поймёт, кто ты есть на самом деле. Если бы не ты появился у него на горизонте, Глеб бы уже давно женился на Кате, сейчас возможно у меня был бы уже внук.

— Да, конечно, внука вам я не подарю.

— Не понял? При чём тут ты? Ты вообще ни пришей рукав.

— Не нужно так, я всё знаю что дальше.

— Назови цену.

— Я же сказал, мне ничего от вас не нужно, только оставьте меня в покое.

— Ты можешь сопротивляться сколько тебе угодно, но покоя я тебе всё равно не дам. Я тебе не Глеб и таких как ты вижу насквозь. Ладно, взвесь всё, подумай о деньгах, ты можешь прекрасно жить, не боясь ничего. Найдёшь кого-то ещё и так же окрутишь его своей задницей.

Самое противное было то, что Владимир Алексеевич обошёл вокруг меня, всего брезгливо оглядел.

— И что он только в тебе нашёл? Ну ладно, захотелось что-то новое попробовать, ну кто не без греха, но ты же как клещ в него вцепился.

— Вам этого не понять, есть такое чувство, любовь называется. Так вот, я люблю вашего сына, и неважно всё остальное и я рад, что он тоже самое испытывает ко мне.

— Тьфу ты, тоже мне нашёл о чём говорить. Еб… , тебя Глеб любит, можно подумать я сына своего не знаю, он красив собой, знаешь сколько у него девок до тебя было?

— Зачем мне знать то, что было до меня? Если их столько было, почему он тогда со мной?

—А ты не глуп, я сразу это подметил. Ладно, шалашовка, пока я отец Глеба, я тут ещё командовать буду. Не уйдёшь сам, я приложу все усилия и сделаю так, чтобы Глеб тебя возненавидел, а то можно и по-другому поступить. Заслать туда, откуда ты не скоро вернёшься. Уверен, с такой разработанной задницей тебе понравится там.

— Вы мне угрожаете?

— Я? Что ты, Марк, разве я могу, я всего лишь предупреждаю. Короче, Глеб скоро выйдет на работу, завтра пригоню его машину из ремонта. Всё должно быть как прежде было до тебя, да и мой сын вернётся к нормальной жизни. Хватит ваших соплей уже, сыт по горло. Тебе ровно неделя на размышление, обдумай сумму, можем расстаться без особой истерики. Ради сына я ничего не пожалею, но ты должен исчезнуть из его жизни навсегда. Ты же любишь Глеба? Как ты выразился? Больше жизни? Так исчезни из его жизни, дай Глебу жить нормальной жизнью, завести семью.

— Да, я люблю Глеба.

— Что? Что ты там мямлишь? Любит он, члены ты любишь, малолетка! Ты всё понял?

Каким зверским взглядом смотрел на меня отец Глеба, не думал, что он может быть таким жестоким. Сейчас я чувствую себя загнанным зверьком, я попал в силки, скоро придёт охотник и снимет с меня шкуру. Только меня не станут убивать, мою шкуру уже снимали, с живого меня. Я-то дурак наивный мечтал, что у меня есть любимый, семья. Что Глеб есть моё всё, но видимо чужое счастье сильно ранит. За пару секунд передо мной проскочила вся моя жизнь, меня бросили, детский дом. Столько лет без любви и тепла, тут на горизонте засветило солнце, но увы, опять не для меня. Может я прокажённый? В чём мой грех? Что я просто хочу любить и быть любимым?

— Ты меня услышал?

— Я не могу исчезнуть так быстро, если остаться в городе, Глеб всё равно найдёт меня. Дайте мне время хотя бы неделю, я всё сделаю, только Глеб ничего не должен знать.

— Уси-пуси, скажите пожалуйста, Глеб ничего знать не должен. Конечно не узнает, если сам трепаться не станешь.

Послышался скрип ключа в дверях, мы насторожились. Владимир Алексеевич тут же опять надел свою маску, я даже испугался, будто это не он. Глеб зашёл в квартиру с пакетом из супермаркета.

— Марк, я дома.

Вышел в коридор, Глеб посмотрел на меня, его улыбка тут же исчезла с лица. Но я не обращая внимания притянул его к себе и чмокнул в щечку.

— Пап, и ты тут, а я вот стараюсь, бегаю можно сказать уже, Марк гоняет меня, не даёт сидеть. Так что скоро танцевать опять буду. Вы чего это оба такие серьёзные?

Мы словно наперебой давай успокаивать Глеба, что ему это всего лишь кажется.

— Сына, завтра я пригоню твою машину, давно уже собирался, но всё никак. Так что можешь уже выходить на свою работу, так удобнее будет тебе добираться. Правда же, Марк?