— Отец, — сухо произнес, и я слегка удивилась, проследив за его взглядом.

Господин Дмитров стоял на лестнице, и он там был не один, вместе с Зеноном. Если раньше самый старый оборотень не вызывал у меня ровной долей никаких чувств, то теперь хотелось хотя бы плюнуть гаду в лицо. Да как он мог так с моей матерью поступить? Этот вопрос так сильно ел меня изнутри, что подалась вперед, желая высказать гаду все, о чем я думаю.

— Тихо, — приказал Кай, остановив меня, а затем спрятав за спину.

— Надо же, а у тебя есть вкус, дорогой мой. Как говорится; яблоко от яблони…

— Далеко падает. Не знаю, что тебя судя привило, но уже пора.

Голос Кая дрожал от еле скрываемой злости, на коже появились белые волоски, а ногти слегка удлинились. Могу поспорить, что глаза у него сейчас красные. Почему он так резко разозлился? Он тоже слышал историю Марго? Но он же приехал позже, ведь так?

— Ну что же ты… альфа. Кто прогоняет гостей с порога? — с насмешкой спустился по лестнице усатый мужчина.

— Ты здесь не гость, как и на этой территории. Убирайся!

— А то что? — поравнявшись с Каем спросил этот мужчина и даже у меня на руках волосы стали дыбом. Это была реакция тела на слегка измененный тон странного оборотня? С трудом понимаю, что меня слегка колотит от ужаса и я прижимаюсь к спине Кая, спрятавшись.

— Даже она понимает — ты мне не ровня, — выдал самодовольную фразу. Кай чуть не бросился на него, только потому что обняла его со спины, не давая это сделать.

— Меня просто слегка подташнивает от мысли, что вы могли быть моим отцом, — стараюсь выплеснуть всю злость только на него, пересилив свой страх.

Кай напрягся, настолько что я щекой почувствовала, какие у него мышцы твердые на спине.

— Ты плохо прячешь страх, — говорит мужчина, старательно скрывая что на самом деле его задели мои слова — воняет.

Он был прав, все внутри меня сейчас просто говорило — беги, но я не слушалась. Сцепила руки в замок останавливая свою каменную стену от необдуманных глупостей. Честно говоря, я больше о себе думала, чем о нем. Не рассчитывала даже на то, что это его остановит.

— Убирайся! — прорычал только мой оборотень, пока второй вальяжно и медленно направилась на выход.

— Иду — иду, нельзя же портить образ перед юной красавицей. Дашенька, ещё увидимся.

— А мне бы не хотелось вас больше видеть, — отвечаю ему не благосклонно.

— Твоя мама мне тоже это говорила, — с каким-то гадким подтекстом высказался Зенон, перед тем как уйти, хлопнув дверью.

— Зачем он вообще здесь появился? — спросила в полной тишине, пока Кай расцепил мои руки на своей груди, но за руку не взял.

Он оставил меня и очень быстро оказался возле Михаила.

— Я же сказал тебе…

Он начал было ему говорить что-то на повышенных тонах, но осёкся, наверняка вспомнив что я ещё здесь.

— Так зачем он приходил? — очень невежливо поинтересовалась у них.

Им похоже нет до меня дела, в глаза друг другу смотрят, как будто мысленный разговор ведут, и судя по тому, как упрямо поджал губы Михаил, Кай пока проигрывает. Решила прекратить эту бессовестную пытку пожилого волка и заступила его от альфы.

— Как там дела с расшифровкой записей? — стараюсь намеренно отвлечь его на себя. — Узнали, что именно их так интересовало?

— Каких ещё записей? — в голосе так альфы за спиной так и проскальзывает наезд. Наверное, для усиления его он и клешню свою на моё бедро положил — что бы не сбежала.

— Пока нет, — слегка вспотев отвечает на мой вопрос Михаил и я замечаю некую немногословность. Да ещё тот выразительный взгляд, который он бросает на некоторых слишком обнаглевших подсказывает что о записях одного сумасшедшего врача говорить стоит только наедине. Начинаю кашлять, когда Кай повторяет свой вопрос.

— А как так дела с охотниками? Не думаю, что они так просто решили отступить, — меняю тему, стараясь скинуть лишнее с бедра, но добиваюсь только того что меня ещё и приобнимет.

Как он так может то? При Михаиле руки свои распускать, постыдился бы! Судя по тому, что щеки покраснели только у меня, стыд — это моя фишка.

— Все хорошо, — после запинки отвечает Михаил и я понимаю, что он врет. Не просто врет, а делает это явно неумело еле скрывая правду. Судя по тому, как сильно углубились его морщины под глазами — очень плохую правду. У меня даже мурашки по коже неприятные пошли, далеко не сразу поняла, что в их природе виноват совсем не Михаил.

— Пошли есть, — бросил быстро и холодно Кай и буквально потащил меня на кухню.

Мне конечно это не понравилось, в особенности из-за боли в ногах.

— Отпусти! — рыкнула слишком громко, вырывая руку на пороге кухни.

Как назло, на мой крик обернулись все, так что мы так и застыли на пороге, в неловкой позе. Неловко улыбнулась только уголками рта, сцепив от стыда зубы и одернула слегка задравшеюся юбку.

— О, Дашенька! Ты тоже решила прийти на наш скромный праздник? Садись. Кай, помоги мне накрыть стол.

Марго явно слегка пьяная, доброжелательно улыбнулась мне. Ее необычный небрежный вид придает ей некую домашность, что весьма непривычно. Может поэтому слегка замялась, не зная, что ей ответить. За то Кай все прекрасно решил, прошел к плите, чтобы помочь ей, но сделал он это по-особенному. Огибая меня, его рука скользнула по моей спине, а губы слегка поцеловали в весок, подталкивая к столу. Он закатал рукава рубашки, приступая к мытью посуды, а я осталась стоять на месте со слегка приоткрытым ртом.

— Я конечно понимаю, что у вас тут свои парочки, любовь — морковь, но нельзя ли выражать ее не так… вонюче? — произнес с отвращением Кирилл сидя на стуле и смотря почему-то на меня.

— В смысле? — переспросила совсем без интереса, было что-то очень неправильное в том, чтобы снова сесть за этот стеклянный стол. Вообще вся эта ностальгия и неприятные воспоминания задевали что-то очень мерзкое в душе. Свободными за столом остались два места напротив Вани и Дарьи, одно непосредственно рядом с ними и два во главе стола с обеих сторон. Само собой, выбор у меня был и большой, и в ту же очередь не очень. Рядом с Кириллом или через один стул возле него, напротив Дарьи. Взялась за спинку стула рядом с Кириллом, и этот гад очень выразительно поморщился, как будто от вони.

— Я про запах! Ну ладно эти — голубки, им можно! Но ты то могла хотя бы постараться не думать «об этом»?! — наехал он, прикрывая рот и нос рукой.

Принюхалась, не понимая, он о чём. Какая ещё вонь? Мне конечно нос ломали, но совсем обоняние я не потеряла. Стало слегка обидно, но, когда я обернулась на остальных и заметила, как швабра брата говорит одними губами «вонючка» с гадкой улыбкой. О чём думать? Что за бред он несёт? Почему «этим» можно, а мне нельзя? Что можно? Я не понимаю! Все эти вопросы роились в моей голове, но из-за снисходительной улыбки волчицы возникало ощущение что ответ где-то на виду. Или я настолько глупа, что это понимают все, кроме меня? В душе родилось смятение, смешанное со злостью и обидой, рука сжала металлическую спинку стула со всей силы, так что скрыть настоящие чувства. Плохо скрывая злость порадовала альфу, даже вызвала смешок, но это злило только пока я не заметила презрительный взгляд брата.

«Да, как он смеет?!» — появилась в моей голове первая мысль, а затем исчезла. Ее вытеснила обида и боль, непонимание почему брат не может сделать для меня то, что я делала для него столько раз? Почему он не может отдать мне долг и защитить меня? Не то что я не могу сделать это сама… просто… В этом месте, в этой обстановке, с этими оборотнями и людьми, чувствуя себя, беззащитной как раньше. Меня это пугает больше, чем страх. Чувство, что я где-то глубоко внутри жду, когда придет кто-то и наконец защитить меня от всего на свете — пугает! До такой силы, что я судорожно вздыхаю, чувствуя, как все внутри напряглось и сжалось, словно в испуге замерло. Это чувство ушло, как только пальцев коснулось что-то мокрое.

«Да, как он смеет?!» — появилась в моей голове первая мысль, а затем исчезла. Ее вытеснила обида и боль, непонимание почему брат не может сделать для меня то, что я делала для него столько раз? Почему он не может отдать мне долг и защитить меня? Не то что я не могу сделать это сама… просто… В этом месте, в этой обстановке, с этими оборотнями и людьми, чувствую себя, беззащитной как раньше. Меня это пугает больше, чем страх. Чувство, что я где-то глубоко внутри жду, когда придет кто-то и наконец защитить меня от всего на свете — пугает! До такой силы, что я судорожно вздыхаю, чувствуя, как все внутри напряглось и сжалось, словно в испуге замерло. Это чувство ушло, как только пальцев коснулось что-то мокрое.