Губы Кая касаются шеи, это даже можно назвать поцелуем. Так нежно, так желанно, как бы никогда не поцеловал тот, кого я помню и знаю. Мне хочется прямо спросить почему он так себя стал вести, до такой степени что непослушные губы немеют. По коже расходятся мурашки, сердце бешено бьется в груди, ему тесно в моем теле, а мне в его объятьях. Не потому, что не нравится, а потому что слишком боюсь услышать от него в этот раз что-то похуже.

«Жалкая». - слышу так небрежно брошенное им оскорбление из прошлого.

Руки подрагивают, еле касаясь его футболки. Мне так тяжело, так страшно, но я все равно сижу на месте и не двигаюсь. И кто из нас мазохист? Каждое его медленное движение рук заставляет оцепенеть и не двигаться, пускай он всего лишь обнимает. У меня даже на спине холодный пот выступил, пускай и приятная — это пытка. Жду чего-то плохого, с такой силой, что это уже похоже не на паранойю, а предвкушение.

Закрываю глаза, не для того, чтобы не видеть его, просто кажется, что, если не смотреть — будет легче. В этот раз я выдержу, в этот раз плакать не буду, скорее попробую его задушить подушкой.

Где там она, где? Пальцы соскальзывают по его спине в низ, сжимают ткань наволочки. Я серьёзно собралась его душить, или это просто способ не сойти с ума? Мне не должно быть больно, должно быть все равно, но сердце ноет уже сейчас, словно не моё вовсе.

Целует шею возле уха, что невольно дергаюсь, поддавшись инстинктам. Мне даже кажется, что теперь могу освободиться с его плена, но наоборот вязну ещё больше. Дернувшись прижала руки к груди и от неожиданности открыла глаза, зря я это сделала. Чёрная дыра — его глаза, засосала так сильно, что даже не смогла пошевелиться, когда он с улыбкой легонько поцеловал в щеку.

Это его животный магнетизм, связывание или магия какая? Мы смотрим друг другу в глаза, хотя он даже не подозревает, что я вижу только одним. Вздрагиваю, когда он левой рукой, кончиками пальцев неожиданно проводит от моего плеча к нижней губе и подбородку. То, что произойдет дальше вполне логично, но явно не для меня.

Ну и где, то что я жду? Когда он заставит меня снова себя ненавидеть? Ну же, быстрее, а то кажется, что с каждым мгновением мне будет все больнее потом, когда это все-таки случится. Его губы почти коснулись моих, когда дверь с грохотом открылась.

— Каша готова! — выдала Марго пнув дверь в комнату ногой и внеся поднос с кашей. — Тебе со сгущёнкой или черносливом?

Ещё никогда я не была рада видеть эту женщину настолько сильно! Даже вырваться с притяжения Чёрной дыры смогла, во как вскочила на ослабевшие ноги, от конечностей на талии избавилась. По идее должна была как-то все это пояснить ей увиденное, но возможность связно изъясняться и что-то понимать в данный момент отсутствовала.

— Марго, ты вечно появляешься не вовремя, — за то у Кая возможность высказаться была, и я кажется впервые за все время узнала эти иронические нотки в его голосе.

Он обычно так со мной всегда говорил, даже выражение лица было такое же — пренебрежительно снисходительное. Так что получается, он все время притворялся, что изменился? Зачем? Зачем эму все это надо? Прикусываю язык, не тот вопрос, который можно задавать при посторонних. Смотрю на него, но в данный момент, его больше заботит Марго пребывающая в праведном гневе.

— Вы что здесь за притон устроили?! Ты вообще-то больной! Ну ладно этот оболтус, а ты то Даша, о чем ты вообще думала?

Эта женщина кричит, но я не замечаю этого, ибо меня мучили вопросы куда поважнее. Их было так много, что мне казалось, задыхаюсь под ними. Мне тяжело здесь, в этом месте, с этими людьми.

— Даша? — слышу его голос, но хочу сбежать.

Его рука сжимает мою, не давая уйти, не понимаю этого, пока не становится больно. Смотрю на нее, ощущаю головокружение и слабость. Мои пальцы сжимают его руку в ответ, что бы успокоился и отпустил. Он делает это, возвращая мне ощущение земли под ногами. Теперь я кажется я снова его узнаю, но, как и прежде совсем не понимаю.

— Кушай, я потом зайду, когда приведу себя в порядок, — обещаю ему бережно кладя его руку обратно поверх одеяла.

Кай не отвечает, смотрит перед собой ничего не видя на самом деле, пока ухожу с комнаты в коридор. Там, по пути к своей комнате сталкиваюсь с Михаилом. Он что-то нес в руках и после этого оно выпало с его рук. Нагнулась что бы поднять это, но не увидела где именно оно упало.

— Правее, — подсказывает доктор, пока я словно слепой котёнок шарю рукой по полу.

Только после его слов нахожу пакет для капельницы. Как же стыдно, он заметил, что я не вижу? Да нет, наверняка не понял. Беру пакет, запоздно поняв, что по привычке делаю это правой рукой. Непослушные пальцы просто не могут удержать пакет, не то что его поднять, он выскальзывает с руки и падает снова на пол. То ли хочу себе что-то доказать, то ли Михаилу, снова пытаюсь поднять пакет правой рукой и снова не получается.

— Все в порядке, — говорит старший Дмитров, забирая пакет из моей ослабшей руки, — я сам подниму.

Мне настолько стыдно, за то, что такая беспомощная и горда ещё, что прячу руку за спину, а голову опускаю низко, что бы глаза не были видны.

— Подожди меня, я сейчас, — добродушно обращается он, похлопав по плечу.

Насколько же жалкой выгляжу сейчас? Переступаю с ноги на ногу, пока доктор вошел в комнату Кая, плотно прикрыв за собой дверь. Прошлые навыки в подслушивании подталкивают чуть ближе к двери, но я останавливаю себя раньше, чем подхожу слишком близко. Мне не стоит этого делать, нужно вернуть хоть капельку моей прежней гордости. Так я думала, прежде чем ступить последний шаг к двери и склоняла голову, чтобы подслушать.

— … что скажешь? — слышу вопрос старого оборотня.

— Как так получилось? Это они ее так, или та тварь? Ребёнка инвалидом сделали! — взволнованный высокий голос Марго слышно лучше, чем остальные голоса.

— Марго! — шипит на жену муж из-за чего-то.

Он им рассказал? Шикарно, теперь все на меня будут смотреть снисходительно, а это явно не то, чего я добивалась. Прощай гордость и здравствуй роль вечно побитый собаки, как же это надоело. Мне уже казалось, что доросла до уровня хотя бы человека. Почему я вечно такая слабая и беспомощная?

— А что я такого сказала? Тебе не кажется, что с нее уже хватит вашего мира? Не кажется, что мы ей должны?

— Марго, прошу тебя…

— Я же говорила тебе, она слишком слабая для всего этого. Если вы оба не оставите ее в покое, то я…

Сначала у меня вырвался смешок, а затем он перерос в полноценный смех. Не сдерживала себя, мне хочется, чтобы они услышали это, потому прислонилась к косяку спиной и только слегка прикрываю ладонью рот. Дверь открывается, я встречаюсь взглядом с Марго, кроме нее никого не вижу, не могу увидеть.

— Если бы, — смотрю на нее с иронией, — я была настолько слаба, как вы говорите, то осталась бы там, со своими новыми «друзьями».

Моя фраза производит целый взрыв эмоций на лице женщины, одна краше другой.

— Даша, она не то имела в виду, — мямлит господин Дмитров.

Выдавливаю из себя смешок, а затем засунув руки в карманы спортивных штанов делаю несколько шагов от комнаты.

— Чего вы стоите? Мы идем, или как?

— Что? Да, сейчас. Только укол сделаю и пойдем.

Господин Дмитров задергался, словно уж на сковородке, роясь в пачках с медикаментами.

— Я не к вам обращалась. Марго, поехали.

— Куда?

— Туда, где мне место, — улыбаюсь с иронией, — вы же мои коробки так с машины и не убрали?

— Н-нет, — подтверждает женщина чуть запнувшись.

— Даша, — слышу, как он зовет меня.

— Прости, но я приду к тебе в гости завтра, сейчас у меня другие дела.

Надо же, как легко и беззаботно сорвалась эта фраза с моих уст, и не скажешь, что так, я просто бегу от тебя. Марго права в своих рассуждениях, я все такая же жалкая, просто теперь прячу настоящие чувства лучше.

— Пойдем, уже темнеет, а вы и так плохо водите.