— Ранить, а не убивать, — напоминаю, срывая голос. — Забыли, что мы здесь делаем?

— Они достали оружие, — превращается в человека Ванька, — первые начали.

— Не важно кто начал, важно кто закончит, убивайте если только если и правда достанут оружие, детей и женщин не трогаем в любом случае. Все всё поняли? Если нет, тогда я объясню более вдумчиво.

Никто перечить не стал, даже стаи Ильнара, хотя после нашей стычки так и чувствую взгляд их альфы затылком. Кирилл вместе с Димой обошли меня по кругу, пока Ванька вернулся в другую сторону. Двое со стаи Рената бросили в забор заранее подготовленной взрывчаткой, рвануло знатно. Второй забор не под напряжением, но почти сразу появились ещё собаки и только минуты через две ещё две машины с охотниками. Они стреляли на поражение, так что никто с ними не церемонился. Внутри поселения химикатов не было, но нос ещё болел, так что запахов совсем не чувствуешь. Мы разделились по двое и принялись делать то, для чего так нагло заявились к охотникам. Совсем скоро стало слышно сирену, но к тому времени уже было поздно. Когда рванул первый склад с боеприпасами огонь было видно с любой точки в поселении. У каждого было свое задание, кто-то уничтожает все места, где могут быть смертоносные для нас пули. Остальные сгоняли охотников на центральную площадь, а мы с Кириллом искали их предводителей, но увы ни черноглазой твари, ни ведьмы в поселении не было. Надеяться, что их завалило в переходе не имеет смысла, такие просто так не погибнут. В конечном итоге в центре поселения собрались почти все, кто был в поселении. Часть забаррикадировалась в домах, как их видимо учили при подобных ситуациях. Именно там началась сущая неразбериха, вместо того что бы действовать по плану, волкам пришлось давать отпор не просто солдатам, но даже детям, возомнившим себя героями. «Убейте их, убейте!» — кричали в перепуганной толпе, группе ещё зеленых подростков, эти идиоты, дрожа как осиновый лист подхватили оружие павших охотников и принялись стрелять на лево и на право. Кого-то в толпе зацепило, и не только двух наших, но и их охотников. Обезумевшая толпа бросилась на оборотней, не понимая, что надо было остановить подростков. В такой ситуации уже не поговоришь спокойно, даже рык отпугнул их только на мгновение. Один из подростков нажал на курок, направляя на меня оружие, с теми самыми, желтыми пулями. Нескольких выстрелов уклоняюсь, и сбиваю его с ног, слышу вой, одна из шальных пуль попала в Кирилла, что следовал за мной. Он лежит на земле, с груди хлещет кровь, пока он медленно превращается с оборотня в человека. Не чувствую ни капли вины, только одну бушующую злость, когда заношу лапу, чтобы оторвать ему голову. Вижу перепуганные глаза пацаненка, который и жизни ещё не видел, ещё совсем ребёнок с промытыми окружением мозгами. Он и не жил совсем, чтобы понимать, что плохо, а что хорошо, но уже стал убийцей. Но разве это снимает с него ответственность? Я так не думаю, он заслужил наказание. Моя лапа проходится по лицу, оставляя на нем три кровавые отметины, заставляя его истошно кричать от боли. Остальные бросают оружие и убегают в россыпную, но основная толпа остается, даже боясь защитить от меня паренька, не понимают, что он мне уже не интересен.

Возвращаюсь к Кириллу, он уже полностью превратился в человека и сейчас просто захлебывается кровью. Пули желтые, понимаю это когда язык обжигает, при попытке его зализать. В голове бешено бьётся отчаянье, поднимаю голову и надрывно вою, но это совсем не останавливает эту бойню, в отличие от взорванной ракетницей машины.

— Замолчали все, и бросили оружие, если хотите жить! — крик Рената раздался над площадью, заставляя обезумевшую толпу остановится.

Он начинает вещать, пафосно и надрывно, что-то там о древней истории войны оборотней и охотников, о нашей силе, о необходимости договора… Да плевать мне, что он там несет! Превращаюсь в человека и скрипя зубами пытаюсь достать пулю с Кирилла, пока Дима ходит вокруг нас, охраняя от охотников. Как только достаю пулю, рядом появляется Ваня, превращается в человека и со словами «пришла подмога» хватает Кирилла на руки. Если учитывать, что у нас подмоги ждать неоткуда, спасибо за это Дарье и Ване, подмога прибыла явно не к нам. Мы отходим к нашим, за машиной, с кузова которой и вещает Ренат. Оратор с него не плохой, да толку от него, когда без своих хозяев охотники не решатся даже пикнуть. Шесть машин и один автобус, у всех автоматы, толпа чуть ли не ликует, когда они въезжают на главную площадь своей делегацией. Первыми не нападают, только выходят и занимают стратегические точки, защищая народ. С такими темпами нас здесь всех перестреляют, а болтовня Рената вряд ли впечатлит обычных солдат, привыкших выполнять приказы. Откуда они только вернулись? Нас ждали?

— Что будем делать? — спрашивает Ванька поглядывая на бледного Кирилла.

Уйти нельзя, страх ещё заставляет охотников не нападать, но кто его знает, хватит ли его что бы не расстрелять нас в спину. Уходить нельзя, остаться нельзя, мы в ловушке.

— Импровизировать, а что ж ещё? — недовольно рычу, забирая у блажащего оборотня с рюкзака на спине планшет.

Несколько кликов и дроны должны скоро прилететь в указанную точку, нужно подождать только пол минуты. Толкаю Рената слегка по ноге, давая понять что нужно что бы он продолжал болтать.

— И этого хватит что бы нас вытащить с этой задницы? — недовольно рычит Дима, не сводя взгляда с Кирилла.

— Нам нужен мир, их намного больше, всех просто не прибьём, да и заслужили ли дети и женщины смерти?

— Как по мне вполне заслужили! — рычит Дима, не сводя взгляда с друга. — Не понимаю, почему ты не убил этого ублюдка? Что, наслушался речей Дашки и проникся любовью к этим тварям?

— Не дури голову, я их ненавижу, как и ты, просто я не хочу лишней крови, — отмахиваюсь от него, наблюдая в планшет за полетом дронов.

— А что тогда Кирилл? Не лишняя кровь? Кто он для тебя? Жертва ещё одного договора? А для меня он брат, и я за него отомщу!

Дима толкает меня в плечо и превращается в оборотня, сую планшет одному из наших и превращаюсь следом, поскольку его надо остановить. Он направляется к тому пареньку, что скулит, словно собака, закрывая лицо руками и катается по асфальту. Почти сбиваю Димку, когда тот сам останавливается, становится как-то очень тихо и я не понимаю почему. На всякий случай оттесняю друга от паренька, желая только, чтобы его побыстрее забрали отсюда свои, но похоже никто с охотников не настолько смел, чтобы спасать своих детей. Волк не вырывается, послушно отходит, потому что смотрит в совсем другую сторону. Мельком смотрю туда же, а потом снова отвлекаюсь на мальца, который так же замер с ужасом наблюдая что-то там в стороне. Понимаю, что тихо, потому что Ренат замолчал, проверяю машину, наши по-прежнему там, не все заметили изменений, но те, кто заметил, стоят как вкопанные и смотрят на туда же. Нервно все же задерживаю взгляд на том, что их так удивило и сам замираю.

Белый Волк, а верхом на нём тот самый охотник, та самая тварь, что сделала больно моей женщине. Сердце, как бешеное бьется в груди, я не понимаю, что происходит, но хочу вспороть ему глотку, уже очень давно хочу. Поворачиваюсь в его сторону, понимая, что зверь хочет его крови ничуть не меньше моего. Он рокочет внутри, заставляя показать зубы и зарычать. Белый Волк несет охотника по дороге галопом, словно ездовая лошадь, что само по себе почему-то унизительно. Цвет шерсти у этого зверя не просто белый, как у меня, а белоснежный, только живот и лапы измазаны кровью. Волк, полностью управляемый охотником, которого тот держит за загривок резко тормозит, от чего охотник сваливается, так и не удержавшись. Это происходит так резко, что даже толком никто не может отреагировать, ни охотники, ни оборотни. Когда же становится слышно что-то отдаленно похожее на смех, в исполнении Белого Волка я даже останавливаюсь, не веря, что подобное вижу. Это что, оборотни могут смеяться, да ещё так странно?

— Тебе что жить надоело? — кричит, поднимаясь с земли тварь, направляя на волка пистолет.