Мэнор оживал.

Вечером двадцать девятого августа, выбравшись из своих подземелий, Снейп решил прогуляться по саду. Благо, теперь он очень даже располагал к прогулкам — Поттер расстарался. В этом плане Петунья привила племяннику хорошие навыки, за что Северус был ей премного благодарен. Сам он еще бы нескоро добрался до благоустройства двора — с его-то графиком работы в школе и лаборатории, написанием научных статей, чтением нужных книг и экспериментов над зельями; хорошо, хоть время для еды и сна оставалось. А тут еще Поттер на голову свалился. Хотя винить в этом мальчишку было все же неправильно. Зельевар лично повесил себе на шею заботу о сыне Лили еще четырнадцать лет назад, пообещав Дамблдору присматривать за ним, просто в это лето дыхание смерти, повисшее над опекаемым, стало очень уж ощутимым. То ли клятва заставила Северуса взглянуть на него под другим углом, или же пресловутое чувство ответственности как учителя, а, может, его просто покоробило равнодушие окружающих к больному на тот момент ребенку, но факт остается фактом: моментов, когда Снейп пожалел о своем решении взять опеку над Поттером, было ничтожно мало. И все они меркли по сравнению с тем, что учудил подросток этим летом.

Этот мальчишка был сплошным ходячим недоразумением — взять хотя бы мертвый крестраж в его голове. Извлечение того без последствий для носителя было своеобразным вызовом для такого ученого, коим являлся Снейп. Эта задачка была не под силу врачам, но он справился!

А Джеймс Поттер? Тут уж сама злобная натура зельевара требовала насолить бывшему врагу, ну и что, что Гарри был орудием мести? Ведь он был не против всего этого спектакля. Который, кстати, планировал продолжаться еще неопределенное время.

Да и тайны Альбуса, окутывающие житие золотого мальчика, были разгаданы. Когда он правил воспоминания Дурслям, узнал много интересного.

А сам мальчишка… С этим было сложнее. Создав себе этакий образ эгоистичного, избалованного родственниками, дерзкого и недалекого умом героя, точной копии своего отца, Снейп придумал свою собственную модель поведения с золотым мальчиком. Которая этим летом потерпела полный крах. Мало того, что младший Поттер оказался совсем не таким, как Снейп себе вообразил, так еще и напомнил зельевару его самого в детстве — забитого, неуверенного в себе и ненавидящего весь несовершенный мир подростка.

Реальный герой был до боли одинок, скрытен и закомплексован. Все эти фобии тянулись корнями из нерадостного детства, на которое обрек парня Великий и Светлый. Отсюда и слепая вера к любому, проявившему доброту, и неуравновешенность, и проблемы с развитием чувства собственного достоинства, склонность к депрессии, страх быть отвергнутым.

Недокоханный, как сказал однажды Долохов — недолюбленный, презираемый родственниками и одноклассниками в начальной школе, мальчик тянулся даже к нелюдям, тому же Люпину, боготворил Дамблдора, стоял горой за Блэка и оправдывал все действия Уизли, какими бы неправильными они ни были.

Снейп припомнил тот случай, когда они с Поттером гуляли по Лондону. Мальчик лет восьми, бежавший навстречу маме, вдруг споткнулся и сильно ударился коленями об асфальт. С какой завистью Гарри наблюдал, как женщина успокаивает сына, прижимая его к себе и шепча что-то ласковое.

Маленький Северус в какой-то степени тоже недополучил внимания и ласки. Родной отец, едва узнав, что его отпрыск — волшебник, возненавидел того всеми фибрами души. Мать, не смевшая перечить мужу — издержки воспитания, чтоб их, — редко заступалась за сына, когда пьяный муж поднимал на него руку, предпочитая просто переждать бурю в другом месте. Потом, правда, успокаивала плачущего ребенка и мазала синяки и ссадины какой-то дешевой вонючей дрянью, но сильных материнских чувств не испытывала. Именно поэтому, познакомившись с Лили, Снейп частенько пропадал в доме Эвансов, где отношение к сыну пьяницы было на порядок лучше, чем в собственной семье.

Младший Поттер нашелся в самой старой части особняка сидящим под старой яблоней и увлеченно расставляющим старые потрескавшиеся деревянные фигурки солдатиков. Из пожелтевших кубиков уже было сооружено что-то наподобие форта, а на миниатюрных башенках стояли волшебники в мантиях.

— Развлекаетесь, Поттер?

Мальчишка, застигнутый врасплох, вздрогнул и вскочил на ноги. Снейп, с трудом прячущий улыбку, наблюдал, как краска стыда медленно заливает юношеское лицо. Еще бы, парню пятнадцать, а он в игрушки играет.

— Э-э-э… Это ваши? — отмер Гарри, кивая на постройку. — Я нашел их в одной из разрушенных комнат. -

Простите…

— Увы. — Снейп наколдовал покрывало и вальяжно опустился на землю. — Я живу в этом доме не так давно, так что нет, не мои. Вероятней всего, их владельца уже нет в живых.

Он потянулся и взял одну из фигурок. Волшебник в мантии не двигался, краска облупилась и утратила первоначальный цвет — чары, наложенные на игрушку, выдохлись очень давно.

— Когда мне исполнилось четыре, отец купил мне набор солдатиков. Он был обычным магглом, а у меня еще не было магических выбросов. Это был единственный раз, когда он что-то мне купил. Мать… предпочитала не тратить деньги на игрушки, и всегда дарила мне книги либо одежду. Если мне не изменяет память, то парочка из них сохранилась и лежит где-то в моем доме.

Снейп грустно улыбнулся и аккуратно поставил фигурку на место.

— А мне никогда не дарили игрушек, — подал голос Поттер. — А Дадли просто заваливали подарками. Он никогда не умел играть в них достаточно долго. Спустя неделю или две они ломались и он выбрасывал их на помойку, и мне иногда удавалось стянуть их и спрятать в своем чулане. Тетя никогда там не прибиралась, поэтому шанс, что их найдут, был небольшим.

Гарри резко замолчал, поняв, в чем и кому признался. И снова покраснел.

— Вы ведь никому про это не расскажете? Профессор?

— А должен? — Снейп посмотрел прямо в зеленые глаза, прячущиеся за стеклами очков. И негромко похлопал рукой по покрывалу, приглашая присесть.

— Завтра мне нужно быть в Хогвартсе — подготовиться к началу занятий. Ты не против пожить оставшиеся дни у Малфоев?

Поттер отрицательно покачал головой.

— Хорошо. Тогда сегодня собери свои вещи — завтра утром я отправлю тебя в Малфой-мэнор. Думаю, не стоит упоминать, что ты должен держать в тайне, где и с кем провел летние каникулы?

— У маггловских друзей, — пожал плечами мальчик.

— Верно. И еще, Поттер, — Снейп слегка развернулся, — ты же понимаешь, что в школе я буду вести себя по-другому?

— Как и раньше, будете меня ненавидеть? — озвучил свою догадку мальчик.

— Может, не так сильно, но ты прав. Гарри, ты же понимаешь, что директору и Джеймсу не обязательно знать, что мы союзники?

Поттер равнодушно пожал плечами и заметно погрустнел.

— Прекрати сейчас же! Включи свой мозг, который, надеюсь, не атрофировался за эти несколько недель! Черт возьми, Поттер, твой отец и Дамблдор ведут какую-то свою игру, где снова сделали тебя своей пешкой! А ты собираешься им в этом потакать!

— Я не собираюсь! Я не такой идиот, как вы думаете!

— Так докажи!

Мальчишка хрустнул пальцами.

— Просто я думал, что я мог бы… Мы могли бы… ну, сосуществовать вместе так же, как этим летом, без ссор и ругани… Но если так надо… Извините…

— Никто не запрещает тебе приходить ко мне в подземелья и нормально «сосуществовать», как ты выразился, — фыркнул Снейп. — Я просто имел ввиду, что не стоит это делать на людях.

Гарри резко вскинул голову.

— Значит, мы можем…

— Разве только что я не это сказал?

Следующий порыв Поттера ввел Северуса в ступор. Сидевший рядом мальчишка крепко обхватил его руками за талию и прижался головой к груди:

— Спасибо! — И замер.

Снейп затаил дыхание, стараясь унять бешено колотившееся сердце. Прошло полминуты, но Поттер, кажется, не собирался от него отлипать. «Недокоханный» — снова всплыло в голове у Снейпа. Подняв слегка подрагивающие руки, он осторожно опустил их на спину мальчика, обнимая.