Я удивленно похлопал глазами, рассматривая бывшего учителя. Ну да, вижу я его довольно четко, а мои очки… Черт, а где мои очки? Когда я надевал их в последний раз?

Снейп хмыкнул, поймав мой растерянный взгляд.

— Вот именно, Поттер. Вы. Абсолютно. Здоровы. И думаю, что, если у вас получится вспомнить ту неделю в Малфой-мэноре, то двигательные функции организма восстановятся.

— И каким образом я смогу это сделать? — поинтересовался я.

— Я помогу вам, — фыркнул Снейп. — Я легилимент, если вы, конечно, не забыли об этом.

— Забыл, — повинился я.

— Итак? Попробуем?

— Если вы настаиваете, профессор. Мы ведь ничего не теряем?

Он как-то грустно взглянул на меня и присел рядом:

— Гарри, те эмоции, что ты пережил за ту неделю… это очень страшно. Я видел только физические повреждения. И поверь мне, это было тяжело даже для меня. Ты же будешь испытывать еще и нервно-психическое напряжение. Сможешь ли ты потом жить со всем этим, и не просто жить, а смириться, а впоследствии и забыть — вот главный вопрос. Ты ведь не просто так поставил свой собственный блок на эти воспоминания. И это при том, что окклюменции ты так и не научился.

Я смотрел в его полные сочувствия глаза и пытался вспомнить, как давно этот человек стал дорог мне. Когда я увидел его умирающим в Визжащей хижине? Или когда просматривал его воспоминания в Омуте Памяти? А, может, когда рыдал в его мантию в больничном крыле? Его жизнь была ненамного лучше моей, но он преодолел все препятствия, прошел воду, огонь и медные трубы и стал победителем. А теперь вот вместо того, чтобы радоваться мирной жизни, вынужден сидеть с немощным сыном своего школьного врага в забытом захолустье и подтирать ему сопли. И понял, что должен попробовать снять этот чертов блок. Хотя бы ради него.

— Да, сэр, я готов попробовать.

========== Глава 6 ==========

— Легилиментс! — Взмах палочкой, и я проваливаюсь в темные подземелья Малфой-мэнора.

Один взгляд на темные сводчатые потолки, и перед глазами мелькает воспоминание, когда мы очутились здесь впервые. Тогда, с Роном и Гермионой.

Я слегка напуган и дезориентирован, потому что очки с моего носа куда-то исчезли, а зрение у меня не очень хорошее. Слегка щурясь, я пытаюсь всмотреться в лица моих похитителей. Тео Нотт и Блейз Забини, параллельный курс Слизерина, и трое взрослых: Руквуд, Трэверс и Селвин. Все — Пожиратели Смерти, скрывающиеся от правосудия после Битвы. Слизеринцы стоят у стены и злобно ухмыляются. Двое мужчин крепко держат меня за руки, перебрасываясь словами. Руквуд зачем-то водит палочкой над моим телом, нашептывая незнакомые заклинания. Его рука замирает у основания шеи. Пожиратель резко наклоняет меня, и я ощущаю, как он делает надрез на моей спине в районе лопатки:

— Следящий амулет! Сука! Нотт, быстро отнеси его подальше от особняка!

Теодор хватает кровавый кругляш и выбегает из темницы. Августус громко хмыкает и со всей силы врезает мне кулаком в живот:

— Ну вот мы и встретились, сученыш.

Я складываюсь пополам, хватая ртом воздух, стараясь не закричать. Руквуд истерично хохочет:

— В наручники его! Пусть повисит немного.

Мои руки обвивают железные кандалы, и толстая цепь на них вздергивается вверх, выворачивая руки. На этот раз я не сдерживаюсь и вскрикиваю от боли, когда железки впиваются в мои запястья, а я в подвешенном состоянии едва касаюсь ногами пола.

Селвин подходит ко мне и наотмашь бьет по лицу. Один раз, второй, третий. Я слизываю выступившую на губах кровь, и тут Трэверс накладывает на меня Круцио. Дергаюсь от охватившей меня боли, закусываю губы. Еще одно Круцио. И еще. Тысячи иголок впиваются в тело, заставляя выворачиваться его наизнанку. Осознание, что все это — только плод моего воображения, не спасает. И я отключаюсь…

Прихожу в себя от вылившегося на меня ведра холодной ледяной воды. И даже успеваю сделать пару небольших глотков, погасив во рту привкус собственной крови, когда сеть мощных ударов снова обрушивается на меня. Пожиратели, не разбирая, бьют во все места: лицо, грудь, живот. Больнее всего именно туда, потому что, чтобы хоть как-то облегчить страдание, нужно подтянуть ноги к груди, а стоя на цыпочках это не очень-то получается. Я снова теряю сознание, и меня опять откачивают и бьют, бьют, бьют. Я уже не кричу, а только хриплю, но сорванный голос ничто по сравнению с измученным телом, которое отзывается на каждое прикосновение безумной болью и жаром в каждой клеточке…

Смена декораций. Я вижу себя, лежащего лицом вниз на продавленной старой кровати на сером комковатом матрасе. Рядом на полу стоит кувшин с водой. Я пытаюсь дотянуться до него, но тело не слушается. Кто-то подходит сзади, хватает меня за волосы и приподнимает голову:

— Пришел в себя, щенок? Пей, паскуда, рано еще умирать, мы еще не наигрались.

Так, значит, это у них называется.

Вода льется прямо мне на голову, стекает по лицу. Я пытаюсь высунуть язык и открыть рот, но разбитая челюсть позволяет лишь слегка приоткрыть губы, которые ловят долгожданную влагу и проталкивают ее внутрь.

Пожиратель хохочет и со всей силы вдавливает меня в подушку:

— Хороший мальчик. Молоденький, симпатичный. Был.

Мужские руки разрывают футболку на моей спине, прочерчивают линию позвоночника и застывают на бедрах.

Я резко дергаюсь, пытаясь скинуть похотливые руки, и разворачиваюсь.

— Непокорный, — заливается смехом Трэверс, разворачивает меня обратно и произносит заклинание невидимого хлыста. Я резко дергаюсь при каждом ударе о мою спину, вдавливаюсь в матрас и сжимаю зубы. Усиливающийся шум в висках заглушает сознание, с каждым ударом отдаляя меня от реальности. И я все меньше и меньше ощущаю прикосновение хлыста к моей израненной коже, жар затапливает меня, поглощая полностью…

Вскоре меня навещают бывшие однокурсники. Сквозь пелену тумана, застилающую мои глаза, я отмечаю, что выглядят они не так самоуверенно, как в Хогвартсе. Слегка потрепанные, с усталым взглядом и впавшими щеками, они привязывают меня к кровати и развлекаются тем, что сыпят оскорблениями в мой адрес, время от времени бросая в меня разные заклятия, типа ожогового или кипящей воды.

— Кричи, Поттер! Ну же! Поори немного, мразь! — негодуют они, когда я вяло реагирую на все их попытки.

Мое тело, так же как и голос, уже давно мне не принадлежат. Вот только сознание еще не до конца меня покинуло. И когда Нотт, рыча от возбуждения, ломает пальцы на моих руках и прижигает ладони, я лишь устало закрываю глаза, мечтая в очередной раз провалиться во тьму…

Кажется, в меня все же влили обезболивающее, потому что я ощущаю холод чьих-то пальцев на моей щеке. Я открываю глаза.

— Привет, мой хороший. Соскучился?

Трэверс рывком заводит мне руки за спину и связывает запястья.

— Знаешь, мы тут с друзьями поговорили и решили, что немного погорячились. Такое тело не должно пропадать.

Он резко сбрасывает меня с кровати, ставя на колени, и разводит ноги в стороны.

— Будет больно. Тебе. А вот мне понравится, можешь даже не сомневаться.

Мысль о том, что он собирается со мной сделать, настолько абсурдна, что первое мгновение я даже позволяю себе засомневаться в происходящем. Но когда его руки срывают с меня оставшуюся одежду, я начинаю паниковать. И пытаюсь сжать ноги, но ощущаю, как чужое колено нагло втискивается между ними, разводя в стороны. А сил сопротивляться у меня нет. Я пробую откинуться назад, но мое тело словно парализовано. Рот открывается в громком крике, но я слышу лишь еле слышимый хрип. Волна ужаса накатывает на меня, когда что-то большое и толстое резко входит в мое тело, разрывая его изнутри, и крик, рождающийся в голове, бросает меня в пропасть…

Трэверс, Нотт, Руквуд. Остальные. На втором круге я теряю счет, сколько раз каждый из них совал в меня свой грязный член. Кровь вместе со спермой уже в несколько слоев покрывает мои умевшие прежде ходить ноги и даже застывает на них толстой пленкой. Ночь сменяет день и наоборот. Я исчезаю во времени и пространстве, не чувствуя, не ощущая, не живя…