Барнс неслышимой тенью последовал за мной, держась в шаге позади.

Лифт приехал достаточно быстро, если брать в расчёт высоту здания. Мы зашли в кабину. Стоило дверцам с механическим скрежетом соединиться, я оказалась прижата к ним спиной.

— Я ждал этого весь вечер, — Джеймс обхватил ладонями моё лицо и впился в губы поцелуем. Собственнически и жёстко, врываясь языком в мой рот.

Отвечаю так, насколько хватает пыла. Я сама этого ждала не меньше.

Пальцы стаскивают с его волос резинку, распуская, путаясь в них. Запах его тела, цитрусов, машинного масла и терпкого красного вина дурманят, заставляя забыть, что есть что-то, кроме него.

Я не выдерживаю напора, не выдерживаю этой остроты ощущений — хочется больше, снизу накатывают волны желания, горячий комок концентрируется внизу живота.

Выпутываю пальцы из его волос, провожу ими по шее и стаскиваю с плеч мужчины пиджак. Он отводит назад руки, чтобы я могла снять с него эту ненужную вещь. Спустя одно жаркое мгновение я вжата в тело мужчины, чувствую его жар через тонкую ткань. По ощущениям, температура в лифте превышает сорок по Цельсию.

Джеймс нащупывает молнию платья на спине и резко дергает её вниз, чуть ли не вырывая «с мясом». Вовремя вспоминает, что нам ещё возвращаться обратно.

Отрываюсь от его губ, чтобы насытить лёгкие кислородом, и смотрю в стальные глаза. Желание, похоть и что-то ещё. Восхищение? Предвкушение? Теряюсь в догадках.

Барнс спускает с моих плеч платье, открывая шею и ключицу. Не думала, что его возбуждают закрытые платья. Его губы легко находят чувствительное местечко за ухом и чертят вниз дорожку из мокрых поцелуев. Судорожно вздыхаю, сдерживая стон.

Бионикой мужчина подсаживает меня, заставляя обхватить его бедра ногами. Так даже удобнее. Откидываю назад волосы, подставляя шею под поцелуи.

— Сладкая, — шепчет Джеймс, прикусывая кожу.

Лифт пиликает и распахивает дверцы, отчего моя спина теряет опору. Нас по инерции двигает вперёд — в холл.

Барнс несёт меня в сторону первой же попавшейся двери и толкает её ногой. Тихий скрип.

Я вновь оказываюсь на ватных ногах и чуть шатаюсь на каблуках. Приходится наклониться и расстегнуть пряжки. Становлюсь на полголовы ниже, своего привычного роста.

Мы стоим друг напротив друга на расстоянии полуметра. Тяжело дышим и не отводим взглядов.

Во мне что-то щелкает. Протягиваю руки и нарочито медленно принимаюсь расстегивать пуговицы на его рубашке. Я хитрю, а внутри все сжимается от желания оказаться под ним, почувствовать его внутри себя.

— Садистка, — выдыхает мужчина, отстраняя мои руки и стаскивая сорочку через голову. Без прелюдий поднимает юбку моего платья и тащит наверх, освобождая меня от одежды.

— Скорее мазохистка, — притягиваю его к себе за шею, вынуждая наклониться, и нахожу губами его губы. Промахиваюсь из-за темноты, утыкаясь в скулу и скольжу к устам.

У меня не получается стать лидером, мне напоминают, кто здесь ведёт.

Шаг назад, ещё один. Сзади под коленки упирается что-то прохладное. Ещё полшага, и я падаю на спину, увлекая за собой Джеймса на низкий кожаный диван, отзывающийся жутким скрипом.

Мы смеемся друг другу в губы, отчего получаются лишь какие-то хриплые, булькающей звуки.

Блуждаю руками по торсу Барнса, очерчиваю каждую линию идеального жёсткого пресса, опускаясь всё ниже и ниже, к дорожке тёмных волос, уходящей под ремень брюк.

Хочется большего, чем просто касаться его и целовать эти чуть горьковатые от вина губы.

Толкаю его, и мы оба оказываемся на полу — на мягком ковре. Грохот. Звон. Джеймс задел бионикой журнальный столик, на котором стояла ваза. Неважно.

Я сижу на бедрах мужчины. Благодаря свету, проникающему из большого окна, любуюсь спутанными темными волосами, мужественным лицом с застывшим выражением ожидания, превосходным телом и холодно блестящей в лунном свете бионикой. Он невероятен и совершенен. И он мой? Мой целиком и полностью? Даже дыхание сперло на секунду от осознания, что Джеймс в данный момент принадлежит лишь мне.

Пальцы плохо слушаются; мужчина, приподнявшись, осторожно помогает мне расстегнуть застежку бюстгальтера, накрыв мои ладони своими. Бионика обжигает холодом, но я не хочу, чтобы он убирал её.

С лифчиком покончено, он летит куда-то с сторону.

— Афродита бы удавилась от зависти, увидев тебя, — тихо шепчет, скользя ладонями по моему телу. Пропускаю момент, когда мы снова меняемся местами. Я снова оказываюсь внизу с разведенными и согнутыми в коленях ногами.

Ладони Джеймса ложатся на груди, чуть сжимают так, что твердеющие соски оказываются между пальцами. Влажные поцелуи, умелые касания заставляют меня выгибаться в пояснице, метаться под ним и глухо стонать. Ткань трусиков уже промокла до нитки.

— Садист - ты, а не я, — единственное, что выходит произнести. Барнс двигается ниже, дергает подвязку левого чулка, со шлепком возвращающуюся обратно, и припадает губами к внутренней стороне бедра. Отодвигает пальцами ткань моего белья и хрипло ухмыляется:

— Плохая девочка, уже вся мокрая…

Он вводит в меня палец. После почти года без секса ощущения острые до одури. Я сама насаживаюсь на его палец, желая почувствовать его глубже в себе, и удивленно и возмущенно вздыхаю, когда мужчина вытаскивает его из меня.

Поднимается на ноги, чтобы избавиться от последней одежды.

— Я не железный, — его дыхание сбилось, зрачки расширились, венка на шее быстро пульсирует.

— Немного все же есть, — язвлю, понимая, насколько он хочет меня. По телу растекается приятное тепло от того, что моё желание взаимно. Внутри все буквально зудит от похотливого желания.

Я почти не замечаю, как остаюсь без трусиков (мужчина моментально сорвал их с меня, лишая последней защиты), и выжидающе смотрю на Джеймса. Любуюсь им, каждой линией идеального тела. Широкие плечи, развитая грудная клетка, узкие бедра… И внушительное мужское достоинство.

Он вновь склоняется надо мной, располагаясь между моих широко раскинутых ног, и тихо шепчет на ухо:

— Ты самая красивая женщина из всех, — лесть из его уст такая приятная.

Он медленно входит, заполняя меня всю без остатка. Рядом с ним нетрудно почувствовать себя самой красивой женщиной в мире. Но рядом с ним становится не важно, как я выгляжу.

Бионические пальцы крепко сжимаются вокруг моего правого запястья, прижимая его к полу. Живые чутко ласкают тело, заставляя кожу покрываться сладостной дрожью. Требовательные губы сминают мои в жадном поцелуе.

Комната заполняется приглушенными стонами и запахом секса. Время будто останавливается, замирает, любуется нами, яростно двигающимися друг навстречу другу, стараясь стать ещё ближе.

Зарываюсь пальцами в волосы мужчины, чуть оттягиваю их у корней. Сжимаю коленями его бедра, заставляя войти глубже, во всю длину. Мы набираем темп. Перед глазами все плывет, а стоны давно перешли в хриплые крики. Плевать, что могут услышать.

Тело обдает жаром, вдоль позвоночника пробегает электрический заряд, заставляя дрожать под мужчиной. Мышцы сжимаются и расслабляются. Чувствую, как внутри меня разливается тёплая сперма, а Джеймс, прикрыв глаза, тихо стонет, совершая последние толчки.

Плевать на защиту, в ней просто нет нужды — мы оба это прекрасно знаем — я никогда не смогу иметь детей.

Ещё пару секунд мы не шевелимся, наслаждаясь единением, а после мужчина опускается на пол рядом со мной, подгребая себе под бок. Целует в макушку.

— Я люблю тебя, — я не подгадаю лучшего времени, чтобы признаться. Понимаю, что вряд ли его чувства ко мне так же глубоки, и совсем не жду ответа.

— Я тебя тоже, Лия, — тихо-тихо шепчет он.

А я готова умереть за этот момент.

- И все же, - подумав, добавил он, - Ты говорила, что до свадьбы…

- Я не уточняла, до чьей свадьбы.

========== Глава 12. Джеймс ==========

Порой отвага вырастает из страха.

Д. Байрон

Утро вторника не задается с самого начала. Первое: мы с успехом проспали. Второе: уже успели получить за это от Стива по телефону, а сейчас он очень кстати выламывает нам дверь и будит весь район оглушительной трелью звонка. Хочется хорошенько отделать его, схватив за шкирку, но я вовремя вспоминаю, что Стив уже не тот бруклинский задохлик, чью задницу мне не раз приходилось вытаскивать из передряг.