Автор

А.Г. Чернявский,

Военный университет Министерства обороны РФ

Современная действительность убеждает нас в необходимости переосмысления многих представлений о закономерностях и сущности социально-духовного и политико-правого бытия. Новое научное мышление развивается на основе качественно новых познавательных парадигм. Сложившиеся ранее познавательные и идейные доктрины, вполне справлявшиеся с осмыслением недавнего прошлого, сегодня уже не могут представить на соответствующем уровне функционирование и развитие современного российского общества.

В связи с этим в настоящее время для российской правовой системы представляется особенно актуальным найти, нельзя сказать новую, но долгосрочную идейную основу, которая воплотится в актуализированной правовой доктрине и которая тем самым позволит реализовать и институты и механизмы в соответствии с общезначимыми ценностями и политико-правовыми идеалами, а также будет способствовать созданию условий для формирования в России правового государства, эффективной правотворческой и правореализационной деятельности.

Юридический порядок ставит целью права определение взаимоотношений совместного существования и кооперации в человеческом обществе в соответствии с индивидуальными и коллективными интересами и существующими в общественном сознании идеями справедливости. Это вполне позитивистское понятие о праве тесно связано с утилитарной теорией, от которой отличается лишь тем, что более различает права и объединяет понятия справедливости и пользы, стремясь согласовать интересы и общественное сознание.

Необходимость всех более или менее важных юридических институтов и норм определилась, с одной стороны, элементами, вытекающими из жизненных условий потребностями, а с другой стороны, последовательными состояниями общественного сознания. На основе только принципа пользы, какое бы широкое толкование ему ни давать, невозможно объяснить всего юридического порядка, который находит свое полное объяснение только в соединении этих двух элементов. Они вдохновили как создателей обычного права, так и законодателя. Однако из этого не следует, что положительное право было всегда и везде в полном согласии с коллективным сознанием. Иногда между тем и другим может быть противоречие, как, например, в тех случаях, когда истинный характер народного сознания ускользает от законодателя, или если он признает, что это сознание не отвечает действительности, или, наконец, если он из корыстных соображений осуществляет его требования, что случается наиболее часто. Но эти исключительные случаи не должны затемнять нормальных взаимоотношений между социальным сознанием и правом, которые могут быть констатированы в каждом праве, просуществовавшем и управлявшем обществом в течение более или менее продолжительного времени.

Это необходимое соотношение между принципом пользы и общественным сознанием в правовых институтах следует из определения, правда, довольно туманного, которое утилитарная теория дала принципу общей пользы как современному принципу права. В осуществлении начала пользы, по ее мнению, необходимо иметь в виду не человека, класс общества или партию, а всех. На это можно возразить, что в подобном принципе нельзя признать ни априорной истины, ни истины, вытекающей из данных опыта и истории. Последняя, наоборот, удостоверяет, что понятая подобным образом общая польза никогда не была принципом права, которое всегда стремилось к осуществлению правильно (или неправильно) понятой социальной пользы. Действительно, в деспотических правительствах законодатель понимает социальную пользу лишь в неограниченном праве монарха, и этот взгляд разделяется массой подданных, если правительство организовано прочно. В олигархических правлениях полезным признавалось то, что соответствовало интересам правящих классов, хотя бы это наносило удар массе. В античном государстве раб не более своего господина сознавал свое право на индивидуальную свободу, как она понимается в настоящее время; он мог сожалеть о своем положении и желать выйти из него, но он не порицал социального строя, создавшего это положение, и не мог вообразить себе иного. В средние века также относились к своему положению крепостные, пока чрезмерные притеснения не подвигли их к восстанию. Платон мог отрешиться от реальной жизни, чтобы создать свою идеальную республику, но он не мог определить свое время так, чтобы сознать несправедливость рабства. При кастовой организации человек самой низкой касты еще более, чем раб древнего государства, воспитывался в сознании того неизменного состояния, в которое он попал по своему рождению.

Выставленный унитарной теорией принцип общей пользы в действительности вытекает из идеи равенства всех людей. Эта идея является главным образом продуктом философской мысли; она получила свое осуществление, вначале неполное, в отмене рабства, а позднее в уничтожении привилегий и провозглашении принципа равенства перед законом. Следовательно, идея общей пользы не есть идея чисто утилитарная; она лишь подтверждает существующее в современном обществе убеждение о взаимоотношении между принципом пользы и общественным сознанием. Это взаимоотношение, лишь намеченное в утилитарной теории, должно быть признано во всех определениях начала пользы, так как оно находит подтверждение при сопоставлении этого начала с другими идеями справедливости, заключающимися в общественном сознании и равным образом требующими удовлетворения. Понятие общей пользы как современного принципа права не может иметь основанием исключительно идею равенства, а в силу необходимости должно считаться с идеями свободы, солидарности, ответственности и вообще со всеми понятиями о нравственности и справедливости, которым общественное сознание отводит значительное место в своих идеальных понятиях о жизни. Путем этого сопоставления не только постигается истинный характер принципа общей пользы, но оно, кроме того, дает возможность его определения. Может казаться, что начало пользы, являясь наиболее простым понятием, дает возможность создать все право на рациональной основе, но эта мысль ошибочна. Обширная законодательная работа рождает массу вопросов, в которых противоречивые соображения о пользе не позволяют понять, где собственно она находится.

Но есть еще более безвыходные случаи, а именно: когда польза находится в конфликте с пользой же, как, например, в случае, когда дело касается прав меньшинства перед большинством. Только путем сопоставления принципа пользы с социальным сознанием могут быть прекращены подобного рода конфликты; чисто утилитарные теории разрушают их, ссылаясь на иные принципы, если не хотят признавать исключительно грубую силу большинства. Лишь с этой точки зрения понятие общей пользы есть верный принцип, но в таком случае к этому принципу должны быть приобщены посторонние элементы, и тогда он теряет свои характерные черты.

Название «общее благо» наиболее соответствует определенному таким образом принципу права, если хотят выразить его понятным и имеющим широкое значение термином и вместе с тем избежать неясности, всегда связанной с идеей пользы.

Но никаким термином или формулой ни выразить эти сложные и разнообразные элементы юридического порядка, так как эти термины и формулы суть философские обобщения, которые не обнимают (не отражают) никогда вполне этих понятий.

Значение обобщений, относятся ли они к понятиям общественного блага, общей пользы, жизненных условий, согласия интересов или общественного сознания, заключается в том, что они противополагают всем отвлеченным принципам естественного права и чисто рационалистическим правовым понятиям совершенно позитивное понятие юридического порядка, которое только и может быть совместимо с историческими данными правообразования. Ведь древние называли историю наставницей жизни и соответственно наставницей мысли, и это дает основание утверждать: не нужно искать в истории то, что ложно, а нужно искать то, что истинно.