Короленко сразу понял, о чем идет речь. Это та самая мать матроса с «Карины», с которой беседовал Лавров.

…Минуточку. А это кто? За спиной у Людмилы на бетонном пирсе у самой воды стоял старик-физкультурник и размахивал руками. От удивления у полковника округлились глаза… Ко-о-рень? Конечно, пенсионер спецслужб не мог не знать этого старого шпиона. Он работал с «конторой» задолго до того, как Короленко родился. Он еще живой?! Старик на экране тем временем бросился в ледяную воду и, делая размашистые гребки, поплыл в сторону волнореза.

Полковник прокрутил видео со стариком несколько раз. Ошибки быть не могло: это был агент Корень. Так вот на кого он сейчас работает! Не было сомнений, что Сысоев и Корень – звенья одной цепочки. Конечно, все это стоило тщательно проверить, но старик на пляже оказался не случайно. Он мог следить за женщиной, а мог и за Лавровым. Даже обладая феноменальной журналистской интуицией, тот вряд ли заметил бы слежку. Когда работают профессионалы, каким, без сомнения, являлся агент Корень, их обнаружить трудно. А может, Виктор специально снял этого «моржа» на камеру, чтобы потом узнать, кто он? Не исключено. В любом случае это была очень полезная информация. «Ай да Лавров, ай да крендель! – с особым уважением думал о журналисте полковник. – Жаль, что эти твои качества больше никому не помогут, дружище…»

«А кулачок-то побаливает, – отвлекся пенсионер от мыслей о погибшем журналисте, шевеля пальцами единственной руки. Это было и не удивительно после двух нокаутов за один вечер. – Плохо. Надо чаще «грушу» навещать». Собираясь с силами, он спокойно смотрел в окно, в ту сторону, куда отправил наемников, потерпевших неудачу.

Трасса поседела от ночной поземки. Раннее утро еще не серело, когда со стороны коттеджного поселка со своим товарищем на плечах показался человек в черном. Пот стекал по его усталому лицу, однако он дотянул тяжелую ношу до микроавтобуса, стекло которого покрылось тонкой коркой льда. Из головы не выходил последний диалог с Глоком.

– Шефу своему скажешь правду.

– Правду?

– Скажешь, что девочек в доме не было.

– А как же он? – молодой бандит кивнул на своего приятеля, который все еще был без сознания.

– Этот кусок дерьма заберешь с собой, – сквозь зубы ответил Короленко и, подойдя ко второму боевику, приложил два пальца к его сонной артерии. – Думаю, если поторопиться, его еще можно спасти.

Уже полностью развязанный собеседник смотрел на легендарного спеца и даже не думал о нападении. Этот человек вселял… нет, не уважение – страх. Иди знай, чем может закончиться это нападение и что еще за мысли в голове у этого старого волка. Спасибо, хоть жив остался.

– И не вздумай болтать лишнего. Ты никого не видел, ни с кем не встречался. Спросят – скажешь, подрались друг с другом. И вообще это не мои проблемы. Но имей в виду… – Короленко многозначительно похлопал по карману, в котором лежал диктофон.

Боевик стоял у заведенного микроавтобуса, понимая, что деваться ему некуда. Его товарищ издал слабый стон. Парень оглянулся по сторонам, мучительно думая и кусая губы. Ночная дорога была пуста. Он быстро ухватил своего напарника и, отойдя на несколько метров от трассы, скинул тяжелораненого в сточную канаву. В темноте послышался удар и хруст льда. А может, и не льда… И опять тишина. Быстро вернувшись к микроавтобусу, наемник прыгнул за руль, и через две минуты звук мотора уже затих вдали.

Страшнее, чем преследование собственной совести, для человека может быть только преследование властей. Любой оклик в городе вызывает тревогу, каждый незнакомец – подозрителен и потенциально опасен, а обычный стук в дверь кажется взрывом. Ты не можешь спокойно есть, спать, ходить, жить, даже если тебе просто сказали: «Берегись! Ты в розыске!»

Само осознание, что тебя ищут и совсем не для того, чтобы наградить, уже оборачивается страхом, а если это происходит в государстве, где свирепствует тирания… Так было и в Иудее под «покровительством» Рима во времена царей Иродов.

…Петр торопился на проповедь, зная, что гонения и преследования христиан все усиливались. Он шел по Иерусалиму, периодически оглядываясь и придерживаясь тенистой стороны. У одной из колонн, коих в то время в городе было немало, кто-то схватил его за полу халата.

– Кифа!

От неожиданности Петр подскочил. Перед ним прямо на земле сидел нищий.

– Кифа! – повторил человек с посохом из обычной палки и в ветхом отрепье.

– Прости, у меня ничего для тебя нет, – отвечал Петр, пытаясь вырвать из цепких пальцев нищего свой полосатый халат.

– Лжец! – дерзко заявил нищий. – Ты коптишь чудесных сазанов!

– Это было в прошлом! Я все отдал, – от удивления Петр даже перестал бороться за свой халат. Причем тут рыба, которой он уже не занимался?

Странный человек отпустил полу сам и надтреснуто засмеялся.

Не намереваясь продолжать разговор, Петр двинулся дальше, как вдруг услышал недовольный сиплый голос за спиной:

– Короткая же у тебя память, Шимон-рыбак, если не прошло и двух месяцев, а ты не помнишь, кто спас жизнь тебе и твоей жене. Хоть ты мне тогда и дал две рыбы… Что ж, и на этом спасибо…

Петр остановился в полном недоумении. Кто мог знать о том случае в переулке? Только жена и…

– Шаул?! – Петр подбежал к оборванцу, сел напротив и схватил его за ту руку, из которой только что пытался высвободить свой халат. – Шаул! Мы думали, что ты погиб.

Да, это был тот самый рав Шаул. Его борода отросла до груди, глаза ввалились, губы потрескались. Остро очерченные, шершавые от ветра скулы подчеркивали изможденность худого лица. Кто бы мог подумать, что это был тот самый рав Шаул, который еще совсем недавно ходил по Иерусалиму с гордо поднятой головой и брезгливо морщился, проходя мимо нищих.

– Я долго шел по пустыне без пищи и воды, но Бог спас меня, – ответил бродяга.

– Пойдем, рав Шаул, – поднимаясь, Петр потянул его за собой. – Агарь тебя накормит…

– Павел!

– Что? – не понял Петр.

– Павел. Больше нет человека по имени Шаул. Я не хочу пугать этим именем верных. Я принял Святое Крещение и теперь есть ученик Иешуа – Павел.

– Хорошо… – чуть помедлив, ответил изумленный Петр. – Я тебя понял, Павел Тарсийский. Пойдем, тебе надо поесть…

– …Я должен увидеть Мару! – Павел резко встал с земли и отряхнулся.

– Ну, не знаю. Захочет ли она… – засомневался Петр, глядя на то, как его новоиспеченный брат собирает свои нехитрые пожитки – ветхую суму и посох.

– …Тебя опасаются, – продолжил Петр. – Все слышали, что ты стал одним из нас, но никто в это не поверил.

– А ты? – Павел внимательно посмотрел на Петра.

Петр почувствовал, что это уже совсем не тот взгляд, который он видел почти три месяца назад. Петру очень захотелось поверить бывшему дознавателю Синедриона, но он промолчал.

– …Я должен ее убедить в своей искренности!.. Мара должна знать, что у Иешуа появился еще один последователь.

– Почему? – серьезно спросил Петр.

Этот вопрос застиг Павла врасплох. Он боялся признаться самому себе в том, что подсознательно тянулся к Маре, к той женщине, которую еще совсем недавно назвал сумасшедшей. Именно с Мары началась его новая история: история полного перерождения хитрого, жестокого и необузданного торговца в твердого, уверенного в себе и своей вере проповедника учения Иешуа. Но самое главное – его однозначно тянуло к ней. Нелепо, глупо, смешно… Тянуло, и Павел ничего не мог с собой поделать.

– Не знаю, – ответил он Петру после долгой паузы.

Бывший раввин смотрел бывшему рыбаку прямо в глаза, и тому вдруг показалось… нет, он был просто уверен, что это сам Иешуа смотрит на него!

– Я отведу тебя к ней.

При этих словах глаза Павла загорелись, и он склонил голову в благодарном жесте.