—Что это? Шурик порезался? – спросила Славя. Если раньше она не показывала виду, что боится, то теперь ей стало страшно.
—Я, вообще, не пойму ничего. – заговорил я, пытаясь убедить сам себя и девушку, что тут ничего странного нет. Ага, нет. Сам лагерь тут слишком странный. – Короче, Шурик потащился сюда, потом что-то случилось, похоже, ботинок слетел или рассыпался, он порезался, вернулся в лагерь, переобулся и побежал обратно. Ботинок нашел Электроник, дальше идти побоялся и побежал обратно. Вот так вот.
Про шины лучше не говорить, не пугать раньше времени. Но тот, кто нас сюда послал, похоже, знал, что шины тут не при чем!
—Наверное, – ответила Славя. – Ты там что-то увидел? На площадке?
—Ничего, показалось, – не буду пугать. – Идем?
Я взял Славю за руку, и мы, толкнув скрипучую дверь, вошли в корпус. Он напомнил мне детский сад. Та же планировка, та же полусгнившая мебель, что из-за своей ветхости уже не годилась на дрова.
—Да уж…
Славя встала передом мной, взглянула испуганными круглыми милыми глазами.
—Жутковато…
Я заметил, что она не просто держится за мою руку, а плотно обхватила ее. Но особого испуга я не почувствовал.
—И что тут Шурик забыл, а?
—Почту проверял? – ответила Славя.
—Ты чудо! Пойдем, малыш, искать!
Взяв фонарик, мы пошли вверх по скрипучей лестнице. Держит. Славя шла очень осторожно, ступая, как балерина. Не разваливается. Беглый взгляд – похоже, кругляк, из которой ее делали, предназначался для устройства мостика под грузовики типа «ГАЗ-53». Какой ГАЗ-53, «Студебеккер» или ЗИС-5, на чем ездили после войны, трехтонки.
—Пошли спокойно. Выдержит. Скрипит на стыках, но это ерунда.
—Уверен?
—Когда этот лагерь был построен?
—После войны. Я поняла, что здесь отдыхали дети, кто потерял родителей и кто лишился крова.
—Тут бревна такие, что выдержат грузовик ЗИС-5, и, если его сделали после войны, еще и просмолили, как положено.
Мы забрались на 2-й этаж и, прижавшись друг к другу, просмотрели все помещения. Игровую. Кладовку. Спальни. Какую-то комнату, где в углу стояла тяжеленная чугунная печка. Все было пусто и заброшено, что-то годное отсюда уже наверняка вынесли и приспособили. Даже провода и выключатели – в одной из комнат они были аккуратно срезаны. А вот печурка оказалась ну очень тяжелой. Уж не из танковой брони какого-нибудь T-III или T-IV, оставшихся со времен войны?
—Он тут был? – Славя тоже обратила внимание.
—Если и был, то явно не сегодня, – ответил я. – Я такие выключатели видел в кружке кибернетиков, у них мощные медные пластины, которые держат большой ток и не перегорают. В противном случае пришлось бы ставить через реле.
—Значит, он тут бывает, – ответила девушка. – Вожатая строго-настрого запретила сюда ходить! Он же может обрушиться!
—А что-то не хочет, – ответил я и постучал по несущей стене. – Интересно, сколько у здания остаточный ресурс? Это по документам оно отслужило свой срок, и было списано, уверен. Ты слышишь – еще раз стучу – Стук глухой, оно не даже не сгнило. Вот только внешние стены я бы перебрал и заменил.
—Спускаемся, тут ничего нет, – ответила Славя.
Снова первый этаж. Остатки кухни. Какие-то деревяшки на полу, мусор, какая-то фотография девушки.
—Та самая вожатая, – ответила Славя, а потом попросила посветить в очередной угол. Вскоре она держала в руках куклу. Выцветшая от сырости, без руки и глаза, с торчащими нитками.
—Жалко, – вздохнула Славя.
—Кого?
—Куклу. Кто-то с ней играл, нянчил, бросил, и сколько она здесь одна, в дождь и холод. – Славя казалось расстроенной.
Я взял куклу, осмотрел.
—Если знаешь, как ее починить, забери, Ульянке подаришь.
Славя рассмеялась. Только вот следов Шурика не было видно. Как говорится, от слова «совсем». Я ступил чуть дальше, нога поехала…
—БЛИН!!! – удержался. Фу, обошлось!
—Ты в порядке? – Славя уже тут как тут.
—Так, а это что тут?
Теперь стало ясно. Правое крыло здания было вымощено деревянным паркетом. Я ногой снес доски, что были частью пола, но были не прикручены, а просто лежали, скрывая за собой люк! Большой, человек влезет.
—Открываю? – спросил я.
Славя грустно посмотрела на меня. И так уже торчим тут, так еще лезть придется. Ну и жизнь повернулась – сидел себе в сычевальне, а теперь очутился на 20 с гаком лет раньше, в каком-то заброшенном здании, которое стояло 20 лет, а после ремонта простоит еще десятку, а сейчас займусь игрой в диггеров. Помню, читал на форумах метрофанатов про подвиги в виде визитов на «размыв» в Питере, поисков ходов «Д-6» или «системы Совмина» в Москве, вылазок на такие заброшенные объекты на сайте urban3p. Правда, без Слави хрена лысого я бы туда полез!
Тяжелая крышка еле откинулась, в свете фонаря была видна металлическая лестница, уходящая на 2 метра вглубь. Я полез вперед, а потом подал руку Славии.
—Коридор какой-то. Полезай, по ходу тут чисто.
—Я слышала, там есть бомбоубежище… – Славя спустилась вслед за мной, и тут крышка сама стала закрываться, и неслышно захлопнулась.
—Я слышала, будто кто-то снаружи… идет! Или ветка хрустит! – ответила Славя и прижалась ко мне. Я чувствовал ее дыхание, ритм ее сердечка, ощущал ее тепло, и что она все же боится.
—Да и хрен с ним, – ответил я и направил фонарь наверх. – Сейчас заберемся в бомбоубежище, там наверняка есть арматура или ломик.
—А кто люк закрыл?
—Тут какая-то хитроумная конструкция на пружине, она взводится, а потом через минуту закрывает. То ли в целях маскировки, то ли еще зачем-то. Что-то пахнет уже не ГО, а вояками.
—Ни разу военных тут не видела за всю смену, – ответила Славя, пока мы шли по темному коридору. Бетон. Коридор узковат, протечек не видно, значит, герметичен. На полу валялись обрывки каких-то старых газет, пара бумаг, какой-то металлолом.
—Семен, что это? – ахнула Славя и прижалась ко мне. Впереди горел какой-то синий огонек! Свет его был очень слабым, и был виден только в темноте и то, если внимательно смотреть.
—Стоять! Держи фонарь, если что, лупи со всей силы! Я сейчас еще один включу.
—А ты?
Я вытащил телефон, снял с блокировки, подсветил, и мы аккуратно подошли к этому предмету. Часы. Электронные. Casio. Вот модель: DW-6600, с надписью G-Shock. Противоударные, значит. Еще написано “water 20 bar resist”. Крутые часики... Я осторожно поднял их – нет, не взрываются. Время показывают 22:32, а вот дата… WE 3 03! Среда, 3 марта, что ли? Вот это они сбились! Недобрый знак. Впрочем, туманом тут не пахнет, а если он и был, то успел рассеяться. А телефон, меж тем, работает и показывает 17 июня 1987 года.
—Шурик потерял? – спросила Славя. – Хорошие?
—Навороченные, специально для искателей приключений. Губа у Шурика не дура.
Я протянул их Слави, она осмотрела их и вернула мне, а ее пальчик стоял рядом с местом, где они соскочили. Дырка в ремешке перетерлась.
—Семен…
—Я, – ответил я и почему-то вслушался. Нет, тишина. Мы одни непонятно где, да еще кислорода становится маловато.
—У Шурика я таких не видела…
—Я тоже. Он мог и принести с собой специально. Самое-то по тоннелям лазить. Можно, надену? Потом ему отдам.
Я зафиксировал часы у себя на правой руке, и мы тронулись дальше. Шаг, и мы уперлись в дверь! А вот и «обещанное» бомбоубежище! Круглое колесо. Знак радиационной опасности. Этого еще не хватало! Колесо. Я провернул, удивляясь, что оно крутится, и дверь открылась!
Комната оказалась бомбоубежищем. Зажегся свет! Тут была проводка и автоматический датчик движения или открытия двери? Откуда тут электропитание?
—РИТЭГ? – спросил я вслух. Если тут где-то запрятан РИТЭГ, а то и не один, это бы объяснило. Но и приятного мало, учитывая, что штука эта весьма радиоактивная. АЭС в миниатюре, где безостановочно идет ядерная реакция. Или тут откуда-то протянута проводка? Где-то зашумел вентилятор, и через минуту-полторы спертый воздух стал потихоньку улетучиваться, повеяло свежестью. Вентиляция, значит, работает, и где-то на земле должна быть вентшахта. Уже интересно.
