—Что? – спросила Славя.
—Ничего, Славь! Думаю.
Бомбоубежище оказалось таким, как я себе представлял. 2 кровати (почему-то нет следов плесени). Измерители давления, температуры, радио. Я на всякий случай щелкнул выключателем – раздался шум, прерываемый периодическим механическим жужжанием. Понятно. Работает, выключаю. Славя смотрела в шкафу – там были сухпайки, костюмы химзащиты, противогазы, канистры с водой, еще пара ящичков. Создавалось впечатление, что после постройки им не долго не пользовались, а если пользовались, то приводили в порядок. А я нашел, что искал – β-дозиметр. Включим. Как ни странно, он работал.
—Ты чего? – спросила Славя. – Что это?
—Сейчас проверю кое-что… не нравится мне это место, – сказал я, глядя на шкалу. Уровень радиации был в норме. Помнится, отец после командировки из Припяти рассказывал, что обычный гражданский дозиметр ничего не поймает, или поймает, но будет поздно. Он же рассказал немного и про РИТЭГ, точнее, как по заказу военных они помогали через спектрометр его отыскать.
—Ты что делаешь? – спросила Славя.
—Провожу радиохимическую разведку местности.
—Сейчас не время шутить, Семен!
—Все серьезно.
Но дозиметр по-прежнему показывал, что все в норме. И часы, и приборы.
—Шурика здесь нет, – сказал я.
—Но не мог он испариться? – спросила Славя.
—И еще впечатление, что кто-то воспользовался вот этой штукой! Не могу поверить, что батарейки сохранились тут за все время после постройки!
—А что это за прибор ты включил? Что он тебе показал?
—Дозиметр. Армейский. Показывает, что превышения нет. Я проверяю, если тут РИТЭГ или что-то в этом роде, да еще сломанный, он бы зашкаливал. И Шурика искать не было бы смысла, убегать назад и внятно успеть описать Виоле, что с нами произошло. Но раз не шкалит, значит, радиации тут нет, или хорошо запрятана, – увидев вопрос в глазах Слави, добавил, – РИТЭГ – это автономный генератор на делящихся изотопах. В отличие от АЭС, небольшой, высотой с тебя или меня, как ящик.
Я окинул помещение и заметил дверь. Напротив – еще одна! И куда идти?
—Сначала – вон ту, справа, где кодовый замок.
Кодовый замок – обычная клавиатура с кнопками. Как ни странно, он был мертв. Я повернул ручку двери, сказав Славии стоять рядом. Открылось! Снова зажегся свет. Дозиметр молчал. Нет, уровень чуть вырос, но не до критических значений.
Перед нами было помещение, где стоял стол, лампа, а вокруг – стулья. На стенах – места под карты, место под планшет и под установку аппаратуры. На удивление, все оказалось чистым! Даже удивительно.
—Славя, кто тут такой чистоплотный, уборку делает? – спросил я, стараясь разрядить обстановку, но Славя, похоже, испугалась.
—Да ничего, я обстановку разрядить. Все нормально! – я ходил и смотрел. – Похоже, ЗКП какой-то. В смысле, командный пункт. Тут в случае войны или учений сидят генералы, полковники, им по телефонам докладывают обстановку, планшетист наносит на карты положение сторон. В самом деле, тут стояли 2 телефонных аппарата. Мертвые. Зуммера нет. Понятно, что тут все отключено.
—Странно, Семен, но тут слишком чисто, – заметила Славя. – Я думала, тут будут залежи вековой пыли.
—Думаешь, Шурик уборку тут делал? Зачем?
—Я вот не знаю.
—Такое впечатление, что тут что-то было. И совсем недавно. Сегодня или вчера… – предположил я. – И явно не учения военных. Не находишь?
—Почему?
—Если бы вояки, мы бы сюда не попали. Никак.
Мы еще походили, я успел вытащить телефон и снять Славю на фото и еще кадр. Меня привлекла пломба на какой-то маленькой дверце. Там было написано «ПИЯФ». Что это значит? И пломба, вроде, свежая! Одни загадки.
—Ладно, – мы вышли, заперли дверь. Шурика надо было искать дальше. Я на всякий случай выключил дозиметр и положил подальше. В шкафу стоял какой-то прибор, и он хранил следы взлома. «Славя, похоже, Шурик тут был. Смотри, недавно копались!»
—Ага, и волос… – девушка что-то вытащила. – Похоже, его…
На душе стало тревожно. Пора, значит, отсюда уходить. Я взял лишь 3 сигнальные ракеты и мощный разводной ключ на случай самообороны, даже махнул им несколько раз. Славя в ответ улыбнулась – пусть чувствует себя в безопасности. Вот еще одна дверь, и она не поддавалась. Заперто изнутри? Попробуем открыть! Не идет!
—Попробуй так, – Славя протянула фомку. Мы вместе потянули, и дверь распахнулась, по тоннелю раздался шум и эхо. А еще повеяло ветром – в туннель хлынул воздух.
—Пойдем? – спросила Славя.
—Погоди, отдышусь, – я сел на кровать, вытер пот со лба. Славя устроилась рядом и изучала узор на полу. Вот так вот. Я поймал себя на мысли, что вокруг меня происходит какой-то сюрреализм. Старый лагерь, которому еще стоять и стоять. Подземный коридор. Часы. Теперь еще ЗКП с радио, настроенное на частоту, известную в кругах радиолюбителей «жужжалки». Нет, если жужжалка тут работает, рядом сидит Славя и ждет, что дальше, то все нормально. Применительно к 1987 году «нормально».
—Пора, сейчас провентилируемся и пойдем, – ответил я. – Хоть бы туман не включился…
—Все будет хорошо, – ответила Славя.
—А тебе не кажется странным? Все же милицию вызвать, спасателей. Как бы нас самих не пришлось искать.
—Но и Шурику надо помочь, – заметила Славя. – И ты понимаешь, что будет, когда приедет милиция?
—А ведь верно. С милицией возни будет, да еще скажут ждать. А у нас пока с Шуриком все глухо.
Славя погрустнела. Солнышко не хотело верить, что все зря.
—Впрочем, погоди. Шурик мог вернуться в лагерь. Но проверить стоит.
—Идем, – сказала Славя.
—Идем, – я встал и протянул девушке руку. Я особо не боялся, а от ее прикосновения стало спокойнее. Пока мы вместе, все хорошо, даже в этом подземелье, где-то очень далеко по времени и пространстве.
—А дверь лучше закрыть. Если Шурик ее запер, он поступил правильно.
—Думаешь, военные увидят, что кто-то залез? – спросила Славя.
—Могут. Мы не знаем, куда идет тоннель, и что по его окончанию. Но что свет нагорел, поймут точно.
Мы закрыли дверь, повернули ручку. «Свет нагорел»… да кто в 1987 году обращал внимание, сколько света нагорело? Тем более, в системе Министерства Обороны! Да там и на куда более серьезные вещи закрывали глаза, что приводило к авариям и катастрофам!
За дверью – очередной темный тоннель. В отличие от первого, по нему вдаль уходили прислоненные к стене толстые кабели связи или электропитания на кронштейнах. На потолке – огни, только они не горят, и включаются, похоже, если не в бункере, то на входе. Толстый бетон, точнее, армейский спецбетон, рассчитанный на попадание бомбы, способный выдержать ударную волну. Я водил фонарем, пытаясь понять, не сужаются ли стены. Хотя зачем? Все будет идти дальше, пока не упремся в ворота местной в/ч, обслуживающей данный ЗКП. А вот тут уже интересно – Шурик по какой-то причине перепутал ходы и угодил в лапы к часовому, а теперь сидит в КГБ как подозреваемый в шпионаже?
—Смотри! – сказала Славя.
Впереди оказался пролом! Толстый армированный бетон треснул в середине, и осыпался, и дорогу перегородила дыра. Впереди тоже было не все хорошо – завал. Интересно, почему? А еще – кто тогда сегодня был в бункере и навел там порядок? Они пришли через старый лагерь? А Шурик, когда понял, что контакт неизбежен, рванул по тоннелю?
—Может быть? – начала Славя.
—Секунду, солнышко, сейчас проверю, – я посветил вниз, но там была земля. Глубина ямы позволяла выбраться оттуда, и на первый взгляд ничего страшного не было.
—Куда мог деться Шурик? – спросила Славя. – Почему он не вернулся обратно? Что ему помешало?
—Спрошу так: кто ему помешал? – ответил я и слез вниз, а потом помог Славе.
—Где мы? – спросила девушка.
—Какая-то шахта. Штрек, – ответил я. – Что тут могли добывать?
—Возможно, уголь.
Перед нами вперед уходила узкоколейка. Стены были укреплены мощными деревянными балками. Кое-где земля прорвала доски, и порода высыпалась на рельсы. Но еще тут было редкое освещение! Одна лампочка тускло горит, недалеко – другая, по стене идут провода. Так, куда теперь? Мы прошли пару метров…
