Дыхание оставалось ровным, хотя каждое прикосновение казалось наполненным электричеством. Джеймс, обняв Джона за пояс, прижался к его груди. Сердце стучало прямо рядом с его ухом. И этот ритм был как барабанный бой. Рука Джеймса наткнулась на рукоять ножа, и та словно бы легла ему в руку. Он вытащил оружие, ножны упали на пол с гулким стуком, который утонул в стуке сердечного ритма. Взглянув на Джона, он с ласковой улыбкой поднял руку с зажатым в пальцах оружием и лезвием прочертил линию от горла до середины груди и вправо, останавливаясь напротив сердца.
Джон был весь перед ним, открытый и бесхитростный, честный. И Джеймс хотел, чтобы так было всегда. Чтобы это чувство, которое сейчас горело между ними, осталось. В глазах Мориарти сейчас разгоралось пламя, словно огонь посредине бездны.
Звук упавших ножен был похож на гонг, открывавший новый раунд, но сейчас было совершенно непонятно, раунд чего, отношений?
Джон следил за каждым движением руки Джима, холодный блеск стали в его пальцах ни пугал и даже не настораживал, он стоял, замерев и не шевелясь, чувствуя холод острого лезвия. Нож замер напротив сердца, которое забилось еще быстрее, и казалось, само хотело вырваться из груди. Джон лихорадочно облизнул пересохшие губы. Сейчас он был так близок к безумию, глядя в огонь, горевший в глазах Джима, что достаточно было одного шага. Убрав руку из-под футболки Джима, он поднял ее, невесомо кладя поверх его ладони. Он не смог бы этого сказать, но зато так он мог дать понять, что будь на то воля Джима, он сам вгонит равнодушное лезвие, вырезая сердце. Джон тяжело дышал, адреналин бежал в крови с бешеной скоростью, замещая собой, становясь кровью Джона. Само мгновение ожидания дальнейшего растянулось в некую бесконечность.
Сердце Джеймса на мгновение замерло, пропуская удар, когда он понял, что хочет показать ему Джон. Сейчас усилие, которое нужно было совершить, чтобы пробить грудную клетку, казалось несущественным. Ладонь Джона поверх его пальцев была легче воздуха. Джеймс потянулся, касаясь поцелуем, очерчивая нижнюю губу языком, чтобы проникнуть между губ, целуя медленно и осторожно.
Его рука чуть дрогнула, прорезая ткань белой футболки до низа, оставляя на груди Джона легкую царапину. Джеймс отбросил нож в угол, и, прервав поцелуй, отстранился, разрывая ткань.
Он коснулся обеими ладонями груди Джона, глядя ему в глаза, словно бы хотел заглянуть в душу. Под пальцами правой руки все так же билось чужое сердце. И сейчас этот ритм казался важнее, чем его собственный. Именно он нес жизнь, а не то сердце, что билось в груди Джеймса.
Джон подумал, что ожидание слишком затянулось, он не мог ждать больше, слишком велико было расстояние между ним и Мориарти, и ему немыслимо сильно хотелось сократить его. Даже если это значило ощутить сердцем холод стали. И Джон чуть не подался вперед, желая не просто продлить поцелуй, а с жадностью впиться, заново распробовать вкус губ Мориарти. Он невольно выдохнул, когда рука Джима соскользнула вниз, и даже не почувствовал как нож царапнул кожу, тем более не обращая внимания на треск разрываемой ткани. Все это время он не сводил с Мориарти горящего взгляда.
Прикосновение ладоней обожгли огнем, опаляя кожу, Джон задохнулся от ощущений, приоткрыв рот в попытке вдохнуть воздух. Накрыв ладонь Джима своей, Джон, облизнув губы, неожиданно охрипшим голосом произнес.
- Ты же знаешь… мое сердце твое… даже если захочешь вырезать его, я не… буду сопротивляться… я сам это сделаю и отдам его в твои руки… Боже… да я бы сделал это сейчас не задумываясь…
- Молчи, – Джеймс поднял ладонь, касаясь пальцем губ Джона.
Конечно, он знал… черт, и знал, что мог бы это сделать.
Мгновенное усилие, нож входит в тело, на губах Джона улыбка, в глазах свет и легкое удивление боли. На рубашке расползается кровавое пятно и руки Джеймса тоже в крови. Он отпускает нож, и осторожно подхватывая тело, опускает Джона на пол и сам садится рядом. Жизнь еще теплится в нем… Джеймс ложится головой на его колени, сворачиваясь, потому что это его сердце сейчас было проткнуто холодной сталью, это из его груди выталкивается кровь, это его последний выдох сорвался с губ… Нет…
Сморгнув, он прогнал четкую картинку, воспоминание о том, что не случилось.
- Идем… – Джеймс потянул его за руку, поднимаясь в спальню, он не мог отделаться от ощущения, что каждый их миг проведенный здесь вместе – последний.
Джон порывисто и мягко поцеловал пальцы Джима, в его глазах промелькнуло что-то странное, нечитаемое, словно Мориарти отвлекся на какие-то свои мысли.
Джон крепко, но мягко держал руку Мориарти, словно ощущая какую-то его неожиданную грусть, и он хотел прогнать все, что могло печалить Джима. Оказавшись в спальне, еще не дойдя до кровати, он резко дернул Мориарти за руку, разворачивая к себе. Джон взял его лицо, в свои ладони, вглядываясь в его глаза, чувствуя, как тонет в них.
- Не знаю, что… тревожит тебя, но… забудь об этом. Не здесь и не сейчас…
Джон, отпустив его, внимательно посмотрел в глаза Мориарти, нет, разумеется, так ничего нельзя прочесть, но… это не мешало попытаться разглядеть причину печали Джима в его глазах.
- Не думай об этом… – тихо произнес он, касаясь в легком поцелуе носа, переносицы, лба и виска…
Джеймс прикрыл глаза, ощущая эти поцелуи легче воздуха, но от них по коже побежали мурашки, и колени стали ватными. Джону не нужно было дополнительных усилий, чтобы касаться его сердца, он как-то делал это, обходя преграды из мышц и костей. Джеймс не хотел думать, что дело в наркотиках, вещество действовало пару часов… скорее уж, оно действительно подтолкнуло выйти на новый уровень восприятия.
- Не буду, – пообещал он с легкой улыбкой, раз Джону тяжело видеть грусть в его глазах, он скорее выколет их или будет держать закрытыми, если не сможет избавиться от печали. Но можно было попробовать. Тем более, ему есть на что отвлечься.
Джеймс приблизился вплотную, обнял Джона, ощущая его тепло, даже сквозь одежду… Хотя без нее были бы интенсивнее переживания, разве нет? Эта мысль показалась Джеймсу очень удачной. Он слегка отстранился, чтобы стянуть с себя пиджак и футболку, под взглядом Джона, который словно раздевал его, вместо рук. И снимал не только ткань, но и все лишнее и наносное, находя под грудой мыслей, планов, идей самого Джеймса…
Джон, замерев, смотрел на Джима, он никогда не мог налюбоваться им. Словно каждый раз он видел его с нового ракурса. И Мориарти всегда завораживал его. Правда, в этот раз в нем шевельнулось легкое недовольство оттого, что Джим был раздет только по пояс. Чуть прикрыв глаза, Джон глубоко вдохнул воздух, как раз в тот момент, когда Мориарти взялся за пряжку его ремня, и воздух моментально обжег легкие. Хотя, он мог бы обо всем забыть под горячими прикосновениями его пальцев, широко распахнув глаза, он смотрел на Джима, разрываясь между ощущением безмерного покоя и желанием сжать Мориарти в своих руках, так сильно, как только смог, пока не услышал бы отрезвляющий хруст чужих ребер.
Джеймс легко улыбнулся, пальцы коснулись пряжки ремня, расстегивая ее, потом шорох молнии, и Джеймс дернул джинсы вниз, раздевая Джона. Он никогда не устанет думать о том, что тот невероятно красив. Может быть, не по общепринятым стандартам, но лично для него.
Джеймс поднял руку, касаясь пальцами плеча Джона, проводя по предплечью, груди, животу, чувствуя, как под кожей сокращаются мышцы, все это было как в первый раз, словно бы каждый раз, можно было изучать это тело и открывать для себя что-то новое.
Подавшись вперед, Джон поймал губы Джима своими, чуть прикусывая нижнюю, проводя языком, словно извиняясь за укус, прежде чем проникнуть языком в его рот, жадно целуя, сжимая в своих объятьях, крепко, но бережно, прижимаясь к нему всем телом.
Разорвав поцелуй, блуждая руками по телу Мориарти, наклоняясь к его шее, целуя, касаясь губами плеча. Джон чуть прикусил кожу над ключицей. Как-то совсем неожиданно он вспомнил про шрамы от порезов на бедре Джима. Они же были воспалены, он должен их проверить. Дрожащими руками он расстегнул ремень и молнию на джинсах Мориарти, торопясь раздеть, стягивая ткань вниз. Опустившись на одно колено, он осторожно коснулся пальцами инициалов, совсем недавно вырезанных им на коже. Не отдавая себе отчета, даже не слышал собственный хриплый, какой-то лихорадочный шепот.
