Джеймс льнул к Джону всем телом, выгибаясь под ласками, прикосновения посылали мурашки по коже, заставляя прижиматься к пальцам, и этого точно никогда не станет в избытке, скорее прикосновений будет всегда мало. Вообще, мало поверхности тел… даже если Джон оставит след поцелуев и укусов на каждом сантиметре кожи, это будет недостаточно… Джеймс простонал, чувствуя зубы на своей шее, откидывая голову, подставляя ее. Да, он не против. Боль – это острое наслаждение, так всегда было…
Джон не мог устоять перед таким предложением, он снова укусил его шею, с силой сжимая зубы, чуть отстранившись, провел языком по следу от укуса. Он хотел бы запечатлеть еще и еще, как можно больше оставить таких отметок на теле Мориарти.
Не было даже мысли чтобы встать, оторваться от Джона, избавиться от последнего элемента одежды. Джим понимал, что это безумие, но остановиться не хватало сил…
Он провел ладонь по груди Джона, слегка царапая ногтями, и оттянув резинку его белья, коснулся пальцами возбужденного члена, высвобождая его.
Джон чуть вздрогнул, чувствуя, как Джим царапает кожу.
- Даа… – не сдержавшись, со стоном выдохнул он, стоило только Мориарти прикоснуться к его налитому кровью от возбуждения члену.
От такого обжигающего прикосновения он мог бы запросто расплавиться, он невольно немного откинулся, опираясь на локти, выгнувшись под Джимом.
Из легких в один момент выбило почти весь воздух. Джон хрипло вдохнул, кусая губы, он старался сдержать рвавшиеся из горла стоны. Ему казалось, что если сейчас Мориарти уберет руку, то он его точно убьет.
Что на большой кровати в полутемной спальне, что на маленькой кухне на Бейкер-стрит, что в пещере, под аккомпанемент бури, стоны Джона, его срывавшееся дыхание было восхитительным. Джеймс медленно двинул рукой, проводя вверх-вниз от основания до самой головки, чувствуя кончиками пальцев липкую смазку и гладкую кожу с выступами вен. Все это казалось ему просто невыносимо прекрасным…
Он наклонился, касаясь, поцелуем шеи Джона, слизывая капельки влаги, упавшие с мокрых волос, сам, не имея возможности прикоснуться к себе, Джим ерзал на его коленях, пытаясь потереться о живот или бедро, чтобы хоть немного облегчить желание.
- Джон, – простонал он, целуя его в губы, – сними…
Джон, не сдержав стон удовольствия, тут же прикусил губу, настолько сильными оказались ощущения. У него перехватило дыхание хоть движение ладони Мориарти на его члене и было медленным, но это все равно было слишком остро, слишком горячо, чтобы сдерживаться.
Если бы Джим сидел боком, то Джон с превеликим удовольствием стащил бы с него этот оставшийся кусок материи, а так он мог проделать только то же, что сделал сам Мориарти с ним. Отодвинув ткань белья, освобождая возбужденный член Джима, Джон, ловил себя на безумной мысли, что именно здесь и сейчас хочет принадлежать ему, чувствовать его в себе. Облизнув губы, пытаясь успокоить свое желание, Джон явно проигрывал ему. Проведя пальцами по стволу, мягко обведя головку по кругу, обхватив ладонью и мягко скользя вверх и вниз, он подался, вперед, впиваясь в губы Джима жадным поцелуем. Со стоном чуть отстранившись, разрывая поцелуй, но оставаясь при этом так близко, что почти касался его губ своими, Джон судорожно вдохнул, прежде чем произнести так тихо, что можно было и не услышать сквозь шум все еще не утихающей грозы.
- Хочу тебя… прямо сейчас… хочу, чтобы ты взял меня здесь.
Все что выходило за пределы касаний и поцелуев, словно исчезло из памяти, Джеймс закусил губу, утыкаясь лбом Джону в плечо, издав сдавленный стон, ощутив ласкающую ладонь на своей возбужденной плоти. Поймав поцелуй, он прикусил от избытка ощущений губы, целующие его, и возмущенно подался вперед, стоило поцелую прерваться, он чувствовал себя так, словно его лишили воздуха…
Шепот Джона проник в его голову тонкой шелковой нитью.
- Джон это безумие…– прошептал он, подаваясь ближе, – но черт, как я хочу тебя…
Ему пришлось отстраниться, чтобы понять каким образом в этих условиях они могут получить желаемое. Положить Джона на спину, чтобы покрыть его грудь поцелуями не было возможности, если, конечно, не рисковать возможностью подхватить воспаление легких.
Джим поднялся с колен Джона и рывком заставил того встать, впиваясь в губы жестким, требовательным поцелуем, стянул с него белье, отбросив раздражающий предмет одежды, и отойдя на полшага, оглядел его. Дрожащий от возбуждения и такой прекрасный… Джеймс бросил взгляд на полотенце.
- Джон, – произнес он, и кроме возбуждения в голосе чувствовались нотки приказа, – встань на колени, пожалуйста.
От одной мысленно картины этого Джима бросило в дрожь.
Джон знал, что это все безумие, невероятное безумие и оттого только еще более желанное. Он не сразу понял, что собирается делать Мориарти, разум был замутнен страстью, и он был готов пойти на все, позабыв об осторожности и возможных последствиях. Оказавшись на ногах, он тяжело и рвано дышал, глядя на Мориарти, воздух с трудом протискивался в легкие, а жадные поцелуи Джима лишали его и этой возможности, и все же он мог воспринимать реальность и слова Мориарти. Облизнув губы, он, кивнув, подчинился приказному тону. Опустившись на колени, расставив ноги и упираясь руками в ткань, Джон обернулся, скосив взгляд и наблюдая за тем, что будет делать Джим. Сейчас уже было поздно отступать, и он не давал закрасться и тени сомнения. Значение имело только желание, только Джим.
- Не медли, мне холодно, – намекающе произнес он, неосознанно облизнув губы.
Джеймс прикусил губы, видеть Джона в таком положении было и мучительно и желанно. Во взгляде Джеймса на секунду мелькнуло жестокое, холодное выражение.
Он подошел ближе, встав на колени за Джоном, и обняв его рукой за пояс, заставил подняться, начал целовать шею и плечи, лаская языком и прикусывая кожу. Выходное отверстие пули… прошелся по рубцу языком, чувствуя дрожь чужого тела, впитывая поцелуи и вздохи.
Джон тихо стонал под прикосновениями губ Джима, особенно острыми были ощущения от прикосновения языка к рубцу от пули. Он уже и сам не понимал из-за чего вздрагивает, от холода или оттого, что каждый поцелуй или укус обжигают огнем, словно Джим дергал за нити нервов.
- Оближи, – попросил он мягко, касаясь пальцами приоткрытых губ.
Его собственный возбужденный член упирался в бедро Джона, но он не хотел лишней боли, тем более ни о какой смазке в таких условиях и речи не шло. Кого-нибудь другого, при таком возбуждении, Мориарти может быть и трахнул бы насухо, невзирая на болезненные крики, но суть была в том, что подобного в нем не вызывал никто…
Джон сфокусировал расползавшееся на эмоции внимание на пальцах Джима, выдохнув, он с особым старанием облизывал их и все же, не удержавшись, обхватил их губами, чуть посасывая, прежде чем отпустить.
Джеймс не сдержал стона, чувствуя, как губы Джона, мягкие, с местами потрескавшейся кожицей ласкают его. Он припал губами к его шее, прикусывая, и слегка двинул пальцами, прежде чем вытащить изо рта Джона.
- Ты меня сводишь с ума, – прошептал он ему на ухо, прикусывая мочку. Второй рукой провел по пояснице, заставляя прогнуться, потом по внутренней стороне бедра, чуть шире разведя ноги Джона, обласкав его яички, слегка сжав их в кулаке. Джон был идеален, его тело с крепкими мышцами и шрамами, его голос, сейчас хрипло стонущий от желания, все, что было Джоном Ватсоном, подходило для Джеймса идеально, и сейчас он словно слегка подправлял инструмент, натягивал струны, прежде чем сыграть свою мелодию…
Джон, тихо постанывая, прогнулся под прикосновениями Мориарти и его ласки явно не способствовали хоть какому-то здравому мышлению. Он чувствовал жар его кожи, каждое прикосновение отдавалось вспышками как от удара током. Он никогда бы не предположил, что в его жизни появится настолько невероятный мужчина. Настолько, что он никак не мог им насытиться. Джону все время было мало, может быть именно это подталкивало его искать что-то экстремальное, может, потому, что с самого начала их отношения были одними эмоциями и вечным риском. И ему казалось, что он на многое может пойти, чтобы так все и оставалось… Он сам сходил с ума от этих простых действий и нетерпения. Джон чувствовал, упиравшийся в его бедро, член Джима и это только еще больше подстегивало нетерпение и желание. Прикрыв глаза, он с шумом вдыхал и выдыхал воздух, не удержавшись, немного поерзал, словно пытаясь удобнее пристроиться. Джону казалось, что каждая секунда ожидания, это как особенно жестокая пытка.
