– А они особо и не скрывались, – отозвался хозяин из кухни. Им публичность только на руку. Телевидение, Интернет… А ты видел, как их адвокаты работают. Видел, как они наседают на коллайдер. Такое ощущение, что они все физфак закончили.

– Наезд, конечно, на нас пошел серьезный, – кивнув, согласился итальянец. – Такого не было с самого запуска. Я слышал, нападавшие могут отделаться условным сроком за хулиганство. Типа, это шутка была такая.

– Не знаю. Пусть решает суд. Держи, – Ник выставил с небольшого подноса на стол пару чашек капучино, хрустальную розетку с кусочками черного горького шоколада и пузатую рюмку, наполовину наполненную коньяком.

– Спасибо, друг, – Монтини с удовольствием понюхал коньяк, сделал небольшой глоток и достал свой смарт. – Я тут немного поковырялся с твоим уравнением. Вернее, с искусственной симуляцией условий, при которых оно может быть возможно.

– И до чего доковырялся?

– Две вещи. Первое: ты сделал в расчетах небольшую ошибку, потому что вывел уравнение из формулы и рассматривал его отдельно. На самом деле гравитационная переменная в скобках является производной от энергии и массы вот в этом куске в первой части уравнения, – он повернул смарт к Нику и показал на экран. – И если мы приведем все в соответствие, то отрицательное значение функции времени, на которое ты вышел, будет стремиться к нулю.

– Значит, время все-таки не течет вспять, – разочарованно вздохнул Ривье.

– Нет, не течет. Но оно замедляется. И, если хоть что-то в этом уравнении верно, мы можем попытаться описать то, что произошло во время прошлого эксперимента.

– Черт возьми, Майк, ты хочешь применить законы макромира на квантовом уровне.

– А иначе это не объяснить. Когда ты во время прошлого эксперимента выровнял вектора столкновения протонных пучков, увеличилась энергия столкновения и, скорее всего, эта дополнительная энергия перешла некое пороговое значение, после которого тут же превратилась в колоссальную массу, изменившую вокруг себя гравитационное поле настолько, что замедлилось время в этом объеме пространства.

– Но ведь это означает…

– Это означает, доктор Ривье, что ты вычислил квантовую черную дыру. И наши детекторы ее не зарегистрировали только потому, что, появившись, она сразу же поглотила все производные частицы после столкновения пучков, замедлила время вокруг себя и осталась в прошлом, тогда как все остальное вокруг пошло с обычным течением времени в будущее. Это объясняет, почему после эксперимента мы ничего не зафиксировали и не смогли свести масс-энергетические значения. Черная дыра утащила часть массы и энергии с собой в прошлое.

– Это всего лишь очередная теория, – Ник с сомнением посмотрел на приятеля. – И доказать ее, основываясь на тех обрывках мыслей, что сейчас приходят мне в голову, будет практически невозможно.

– Я тебе уже говорил. Оставь формулы очкастым занудам. Ты практик, а это, – итальянец постучал пальцем по экрану смарта, – будет лучшим доказательством. Тебе надо просто запустить детектор за 81 час до эксперимента, и если ты прав, то зафиксируешь свою дыру. Она появится там на миллионную долю наносекунды и снова уйдет в прошлое или испарится, как рассчитал старик Хокинг9. В любом случае она вызовет такие возмущения, что не заметить их на детекторе будет невозможно.

– Тогда почему мы не зарегистрировали возмущений при ее появлении в прошлый раз?

– Почему не заметили? А падение энергии, а выход из строя нескольких блоков на детекторе, а потеря сверхпроводимости в ближних магнитных контурах, а рост вакуума в кольце? А это странное сияние над ускорителем. Может, есть и еще проявления, но мы просто не знаем, как их интерпретировать.

– Хм… – в сознании Ника размытым отблеском мелькнула мысль, абсолютно не связанная с физикой, но мозг уже был полностью поглощен раскручиванием теории, только что предложенной итальянцем, и не хотел разбираться в чем-либо другом. – То есть ты считаешь, что нам надо включить детектор в момент, на который выводит нас уравнение?

– Да. Тогда, если все будет так, как описано в твоем уравнении, мы получим результат. Мы поймаем дыру в прошлом. Если нет, будем копать дальше. Хотя, ввиду некоторой субъективности значений, которые ты ввел в уравнение, я бы дал детектору поработать некоторое время. Кто знает, может событие произойдет раньше или позже столкновения. Да и какой реально будет коэффициент замедления времени при образовании дыры, мы тоже точно не знаем.

– Майк, кто нам разрешит включить детектор на холодном ускорителе? – Ник встал, прошел на кухню и вернулся с рюмкой коньяка.

– Ну, тут надо будет поработать, – Монтини сделал глоток кофе. – Можно, конечно, полезть напролом через ученый совет, но я предлагаю нам вдвоем вначале сходить к директору.

– Нам? – поднял брови Ник. – Ты тоже хочешь ввязаться в это? Это ведь все ненаучно. Тебя могут поднять на смех.

– Чел, не беспокойся, насмешки дилетантов я как-нибудь выдержу. И еще – если что, вся слава достанется тебе. Но… – итальянец перегнулся через стол и похлопал приятеля по плечу, – с моей поддержкой тебе будет легче уговорить босса, потому что я смогу подвести под все это хоть какое-то подобие теории. Дальше тебе все равно будет нужен теоретик, чтобы проанализировать результаты, какими бы они ни были, а лучшего мастера, чем доктор Монтини, я в округе не наблюдаю. И, наконец, я теперь просто хрен с тебя слезу, пока мы не доведем все до конца, каким бы он ни был.

– Да я не беспокоюсь о славе. Я просто хочу во всем разобраться. Я не думал, что ты решишь ввязаться в эксперимент из области псевдонауки.

– Псевдо или нет, мы еще посмотрим, – Майк придвинул кресло поближе к столу. – А теперь тащи лист бумаги, давай подготовимся ко встрече с директором.

Директор коллайдера почетный ректор Горингендского университета в Нидерландах доктор Уве Ван Перрен, не скрывая сомнения, покусывал губу, хмурился и скептически хмыкал. Он уже несколько минут всматривался в листок плотной бумаги, который положил перед ним Ник, и то, что он видел, ему явно не очень нравилось.

– Дайте-ка я попробую суммировать все, что от вас услышал, и то, что вы здесь наваяли, – он, наконец, положил лист на стол и поднял глаза на собеседников. – Вы хотите сказать, молодые люди, что очередное озарение навело вас на мысль, что в результате изменений, внесенных доктором Ривье в вектора столкновения пучков, возникает дополнительная энергия, провоцирующая появление квантовой черной дыры, которая создает микроскопическую гравитационную аномалию, изменяющую в своем объеме структуру пространства-времени. Из-за этого ЧД остается в прошлом, а вне этой аномалии время продолжает течь как обычно, не давая нам зарегистрировать ее нашими детекторами.

– Да. Именно потому после столкновения мы теряем часть массы и энергии распада протонов. Они идут на формирование дыры, – стараясь звучать как можно убедительнее, пояснил Ник.

– Занятно. Очень занятно, – Ван Перрен в задумчивости посмотрел в окно, где в давно опустившейся темноте моросил мелкий декабрьский дождь. – Вот, что я вам скажу: все это вполне может быть. С другой стороны, этого вполне может и не быть. Ваши мысли довольно необычны и очень интересны, но они никак не тянут даже на рабочую теорию. Материал вообще довольно сырой. Я бы порекомендовал вам над ним еще хорошенько подумать, проанализировать несколько рабочих циклов на коллайдере, подсобрать фактуру…

– Доктор Ривье вовсе не претендует на законченную теорию, – включился в разговор Майк. – Конечно, мы этим всем будем заниматься. Но, возможно, есть способ срезать углы.

– То, что вы, доктор Монтини, поддерживаете своего друга, несомненно, придаст веса его исследованиям, но, согласитесь, материал действительно сырой и, боюсь, срезание углов здесь не поможет, – покачал головой Ван Перрен.

– Ну почему же, Уве? Если мы экспериментальным путем зарегистрируем рождение квантовой черной дыры, все станет на свои места, – мило улыбнулся Майк.