– Сколько унижений я перенес, когда был вынужден прятаться на яхте! Когда твоя тетка появлялась на борту с инспекцией, она как ищейка брала мой след. Однажды мне пришлось спасаться от нее в каюте. Она остановилась у двери и дернула за ручку. Она поняла, что я скрывался за этой дверью… Ей хотелось открыть ее, но не тут-то было! Я заперся изнутри. С того дня я жду, когда пробьет мой час. Я хочу отправиться в большое плавание и не спрашивать ни у кого разрешения.

Затем он сменил гнев на милость:

– Ник, я нужен тебе. В качестве акселератора.

– Ты заставляешь меня плясать под твою дудку.

– В твоих же интересах. Однако первопричина всему – это мое право на реванш. Когда мне приходилось тайком подниматься на яхту, я был готов сгореть со стыда. Я вновь чувствовал себя мальчишкой, которого везли из Польши в Германию на дне цистерны с двойным дном. Твоя тетка была извращенкой. Она чувствовала, что ее запреты задевают мое самолюбие, и именно поэтому она купила «Иоко II», а затем включила ее в завещание.

Ник не стал вступать с ним в спор и отправился в свой номер.

Ему надо было разжать тиски. Действовать, Он набрал номер телефона Элен. Он услышал несколько длинных гудков, затем кто-то снял трубку.

– Я хотел бы поговорить с Элен. Это Ник Фэрбенкс.

– Привет, – сказала Элен. – Я только что вошла в дом.

– Какое счастье, что я застал вас дома! Мне хочется попросить у вас прощения. Я был сегодня слишком навязчивым. Вы меня прощаете?

– Мне не за что вас прощать…

Ник перебил ее:

– Мне уже не хватает вас…

Элен немного воспрянула духом. А что, если этот американец вовсе не мираж? «Вырваться отсюда, – подумала она. – Увидеть его. Немного поболтать о том о сем».

Ник услышал в трубке какой-то посторонний шум, словно кто-то хлопнул дверью. Женский голос окликнул собаку.

– Элен, – продолжил он, почти веря в собственную искренность, – я воспитан на семейных традициях. По природе своей я слишком застенчив. Мне приходится прилагать немало усилий, чтобы заставить себя говорить с вами… довериться вам…

Слово «застенчив» произвело, как обычно, нужный эффект.

– Вы застенчивый?

– На первый взгляд не скажешь, не правда ли?

– Правда.

– И все же это так. Однако я стараюсь скрывать это. Вот и сейчас я расхрабрился настолько, что хотел бы с вами снова увидеться…

Она размышляла вслух:

– Мне тоже этого хочется, но у меня нет ни малейшего желания ввязываться в историю, которая может для меня плохо закончиться… Я люблю поездки. Мне знакома охота к перемене мест. Америка всегда влекла меня к себе. Это опасно.

– Опасно? В каком плане?

– В области чувств.

Он чуть было не ответил: «Кто говорит о чувствах?»

– Я бы хотел стать вашим другом.

Она вдруг испугалась, что может попасться на удочку.

– Ник, мне было приятно с вами познакомиться. Однако прошу вас не настаивать. Желаю вам успеха в ваших начинаниях. Я… До свидания!

Она повесила трубку.

Ник держал трубку в руке. Он получил полный отвод. Он попросил хозяина гостиницы набрать номер телефона в Соединенных Штатах. Номер Аниты.

Итальянка была в восторге. Через каждое английское слово она повторяла на сицилийском диалекте: «Мое сокровище», «Моя любовь». Она была на седьмом небе от счастья.

– Любовь моя, ты для меня все. Мне так грустно, когда тебя нет рядом со мной. Но я знаю, что ты задерживаешься во Франции по работе.

Ник начал пространно объяснять ей технические тонкости, связанные со строительством яхт на верфях Бретани.

– Нет, любовь моя, только не это… Я бы хотела услышать от тебя что-либо о нашей совместной жизни. Меня интересует семья, дети. Но только не судостроение.

– Дорогая, немного терпения, – сказал Ник. – Потерпи еще немного, и я приеду.

– И ты женишься на мне, mio саго?

– Ну конечно же, – сказал он. – Как я обещал тебе в присутствии моей тети. Ее желание стало целью моего существования. Однако я не могу ударить лицом в грязь перед твоим отцом. Поэтому я хочу предстать перед ним, имея в руках солидное дело.

– Любовь моя, я тоже не теряю времени даром. Я заставила мою семью пойти на неслыханные уступки. Впрочем, это именно то, что ты мне посоветовал сделать.

– То есть?

– Я получила разрешение на заключение гражданского брака. А обвенчаться в церкви мы сможем позднее в Палермо. По такому случаю мы устроим там грандиозный праздник. У моего отца на Сицилии проживает тьма родственников. Двоюродные сестры и братья… Договорились…

Ник закрыл глаза. Жениться на Аните было для него равносильно пожизненному заключению. После свадьбы при малейшей оплошности его будут жестоко наказывать. Перед его мысленным взором каруселью крутились одни и те же картины: церковь, священник, белое подвенечное платье, свидетели… И он сам, одетый с головы до ног в черное, в черном лимузине, окруженном черной толпой. Палермо. Необходимость соблюдать традиции чужого народа.

– Сердце мое, ты вздыхаешь? Ты ударился и тебе больно?

– Я мечтаю о том, чтобы поскорее заключить тебя в объятия.

Он бормотал в трубку какие-то нежные слова. До его слуха доносился приглушенный расстоянием звук поцелуев. Ему становилось легче на душе. У него есть под рукой итальянская невеста, готовая хоть завтра пойти под венец. У нее роскошная грудь. Анита создана для того, чтобы нарожать ему кучу детей. Он будет оплодотворять ее с радостью висельника и умрет во время оргазма. Анита стоила трех женщин. Почему он решил гоняться за этой несговорчивой француженкой? Покорить ее, чтобы избавиться от навязчивой идеи? Ему припомнился урок родео на ранчо под Лас-Вегасом. Приглашенный друзьями его тетушки, он смотрел на это действо и подмечал промахи конкурентов. «Основная проблема заключается в том, – сказала тогда его тетушка, – чтобы удержаться в седле. Не дать выбить себя из седла. В этом суть всего существования. Продержаться как можно дольше. Не жалеть усилий».

Затем его охватила паника. Он вновь представил себя ни на что не способным в постели Аниты. И что произойдет, если его плоть откажется восстать? Он с ужасом подумал, что придется объяснять девушке, что «это» не всегда работает как часы… Его мужская несостоятельность будет предметом обсуждения на семейном совете. «Раньше это работало безотказно!» – будет причитать Анита. Да, до того, как он начал мечтать о едва знакомой и, по всей видимости, совершенно равнодушной к нему женщине. Только к ней он испытывал сексуальное влечение. К ней одной.

Мэтр Лестер позвонил мэтру Стэнли в его контору. Адвокаты хорошо ладили друг с другом. Они часто делились делами.

– Стэнли, я думаю, что вы не очень будете удивлены, если я сообщу вам, что обратился к услугам частного детектива в Нью-Порте, чтобы тот основательно покопался в прошлом и настоящем итальянской невесты Фэрбенкса.

– Напрасная затея, – сказал Стэнли. – Я вам представил все необходимые сведения.

– Вы знакомы с семьей счастливой избранницы? – спросил Лестер.

Мысленно Стэнли уже рисовалась самая удручающая картина: Анита в отсутствие Ника встречается с каким-то итальянцем.

– Безусловно. Весьма достойные люди. Неотесанные неучи, которые больше поклоняются золотому тельцу, чем зачитываются произведениями Пиранделло…

– Вы уверены, что никто из членов этой семьи никогда не был замешан в какой-либо темной истории с коррупцией или дачей взятки?

– Вы шутите? Как можно быть уверенным в таких делах… Я только могу сказать, что на моей памяти эта семья ни разу не была замешана в скандале. Глава семьи занимается импортом одежды из Гонконга. Он – крупный оптовик по поставкам.

Лестер расхохотался. Его невозмутимость порой давала сбой из-за какой-либо мелкой детали.

– Из Гонконга! Интересно, какая подкладка у этих пиджаков и юбок?

– Не надо слишком плохо думать о людях, – сказал мэтр Стэнли. – Это семейство достойно того, чтобы о нем снимать кино. Анита могла бы стать одним из центральных персонажей в «Крестном отце».