Шармом природа её тоже не наделила. Большую часть времени Лео проводила в одиночестве и поэтому не знала, как поддержать разговор. К тому же незадолго до её восьмого дня рождения она слегла с тяжёлой болезнью, и это круто всё изменило. Много месяцев она лежала в постели. Одну ногу болезнь поразила особенно сильно, и все думали, что Лео больше не сможет ходить, но девушка не сдалась и приноровилась ковылять с помощью костыля. Несомненно, именно это имела в виду леди Тримейн. Здоровье для юных леди на выданье куда важнее красоты, прямо как для энергичных скаковых лошадей с лоснящейся шерстью. А вот мать явно подразумевала нечто иное, когда упоминала шёпотом о недуге дочери.

Но страсть к рисованию пробудилась в Лео именно во время болезни. Она рисовала всё подряд, всё, что попадалось ей на глаза: нянечку, склянки с лекарствами, безжизненные деревья за окном. Как только Лео встала на ноги, она бросилась исследовать длинные коридоры поместья. Она заходила в заброшенные комнаты и рисовала всё, что там находила. Часами разглядывала старые картины, написанные маслом, зарисовывала китайские вазы и мраморные статуэтки, повторяла на бумаге узоры с потёртых ковров, старательно срисовывала портреты своих предков.

– Разумеется, желающих попасть в Спенсер немало, – продолжила леди Тримейн, и Лео снова прильнула к щели. – Это самый уважаемый художественный институт в стране, и в него принимают только лучших.

– Скорее всего, Лео туда не возьмут, – уже спокойнее произнесла мать. – Пожалуй, поговорю с Горацием, пусть разрешит ей отправить им письмо. Но хватит об этом, Виола. Мне не терпится услышать о твоём путешествии в Вену, там и правда роскошная опера?

От этих слов у Лео внутри потеплело. Мать не верила, что у неё есть хоть призрачный шанс попасть в Спенсер, но вот он, пожалуйста, – конверт с приглашением. «Институт изобразительных искусств имени Спенсера», – ещё раз прочла Лео и провела пальцами по заголовку, проговаривая про себя каждое слово, будто волшебное заклинание. Скорее бы поделиться новостью с леди Тримейн!

Но это подождёт. Лео схватила свой костыль и поднялась со стула. Она уедет учиться в Спенсер, и ни мать, ни отец её не остановят. Девушка поспешила в коридор по тайному ходу. «Не удастся матери спокойно позавтракать в постели», – мрачно подумала она.

Лео толкнула дверь маминой спальни и крикнула:

– Мама, мне ответили из Института Спенсера! Меня приняли!

Сентябрь 1909

В дождливый лондонский полдень окна знаменитого универмага «Синклер» на площади Пикадилли призывно мерцали, проливая золотой свет на безликую серую улицу. Прятавшиеся под зонтами прохожие невольно останавливались посмотреть на сверкающие витрины с осенними новинками или заглянуть в приоткрытые двери главного входа, через которые тянулась вереница элегантно одетых покупателей.

В универмаге было тепло и уютно, в воздухе витал сладкий аромат шоколада и горячей карамели из кондитерского отдела. Покупатели листали свежие романы в книжном отделе, любовались нарядами в отделе женской одежды и неспешно выбирали кто меховой палантин, а кто шёлковый зонтик на свой вкус. Остальные тем временем прогуливались по залам, утопая в мягких коврах и наслаждаясь блеском люстр, и наблюдали за окружающими.

В «Синклере» всегда было на что – и на кого – посмотреть.

Софи Тейлор знала это не хуже других, но спешно прошла мимо окон универмага, не глядя на сверкающие за ними богатства. Сегодня в ней было не узнать безупречную продавщицу из отдела шляпок. Светлые волосы развевал ветер, на платье темнели пятна влажной земли, сапожки на пуговицах покрывала грязь, тонкое пальто едва спасало от дождя. Она выглядела настолько потрёпанной, что некоторые из посетителей кафе «Лионе» посмотрели на неё косо, когда она переступила порог. Не обращая внимания на их любопытные взгляды и не опуская головы, Софи подошла к угловому столику на двоих, накрытому к чаю. Там она с облегчением плюхнулась на стул.

– Чаю, мисс? – спросила официантка, возникнув по левую руку Софи словно из ниоткуда.

Софи посмотрела на неё, измученно улыбнулась и сняла промокшие перчатки.

– Да, пожалуйста. Было бы замечательно.

К тому времени, как входная дверь снова открылась, чайник чая почти опустел. В кафе ворвалась юная леди, высокая и очень красивая, в стильном синем пальто с бархатной отделкой. На блестящих чёрных волосах красовалась слегка сдвинутая набок шляпка с гребешком из перьев, подобранная в тон пальто. Одета она была не то чтобы роскошно и не по последней моде, но нечто неуловимое в её образе заставило посетителей кафе выпрямить спины, и скучный дождливый день заиграл новыми красками.

Одна леди подтолкнула локтем подругу и кивнула на вошедшую. Это ведь она, та самая молодая актриса, чью фотографию напечатали в «Фото дня»? Молодой человек, считавший себя знатоком театра, прошептал своим приятелям: «Это Лилиан Роуз! Она играет Арабеллу в "Наследстве". В последнем выпуске "Новостей театра" её назвали восходящей звездой!»

Единственной, кого не поразила прекрасная брюнетка, была девушка, потягивающая чай за угловым столиком, покрытым белой скатертью. Остальные посетители удивлённо переглянулись, когда юная актриса решительно пересекла зал и рухнула на стул напротив Софи.

– О, Софи! Мне так жаль, что я не смогла прийти к миссис Лонг! – воскликнула Лил. – Подгонка платья заняла целую вечность!

– Ты пропустила уже третью встречу на этой неделе, – ответила Софи, явно не впечатлённая оправданиями подруги.

– Надо же! И правда… – Вид у Лил был виноватый. – Боже! Мне ужасно жаль. Я куплю тебе пирожное в качестве извинения. Девушка, будьте добры? – позвала она официантку.

Лил заказала ещё чая и гору пирожных, которыми можно было бы накормить большую семью.

И так жалобно посмотрела на Софи, что та не выдержала и улыбнулась. На Лил невозможно было долго сердиться.

– Ну расскажи, как всё прошло у миссис Лонг. Ты отыскала украденную кошку? – Тут она впервые обратила внимание на заляпанную грязью одежду и взлохмаченные волосы подруги. – Надо же, выглядишь ты… э-э… так себе.

Софи рассмеялась.

– Да неужели? – пошутила она. – Да, кошка нашлась. И вовсе её не украли. Она застряла на дереве в дальнем углу сада миссис Лонг. Я с трудом её оттуда сняла.

Софи приподняла рукав блузки и показала длинные красные царапины.

– Кошмар! – ахнула Лил. – Наверное, миссис Лонг была тебе страшно благодарна?

– Да, первые две минуты. Потом она прочитала мне нотацию о том, что в её время девушки не лазали по деревьям, как мартышки, и что это поведение, недостойное леди.

– О! Ну это уж слишком! – возмутилась Лил. – Странно, что ты не спросила у неё в ответ: «А что, вы бы предпочли, чтобы я оставила вашу старую глупую кошку на дереве?!»

Тут принесли пирожные и тарелку горячих тостов с маслом. Девушки уже успели изрядно проголодаться и набросились на еду.

– Потом зашёл вопрос об оплате. Поскольку Снежинку на самом деле никто не крал, миссис Лонг решила, что этого будет достаточно.

Софи выудила из кармана монетку и бросила на стол. Монетка, задев бок кувшинчика с молоком, грустно звякнула.

– Шестипенсовик! – вскрикнула Лил. – Какое нахальство!

– Ну, на чай мне хватит, – отозвалась Софи. – Но, к сожалению, не на оплату по счетам прачечной.

– Что ж, ей мы больше помогать не будем, – гордо объявила Лил. – Мы стоим куда больше шестипенсовика. – Она хихикнула. – Детективы-шестипенсовики! Ох, звучит, как название какого-нибудь дурацкого рассказа вроде тех, что любит читать Билли.

В самом деле, после того как девушки отыскали пропавшие драгоценности мистера Синклера и вывели на чистую воду одного из опаснейших преступников Лондона, который пытался провернуть аферу с Лунным мотыльком, они заработали репутацию хороших сыщиков. Чуть ли не каждую неделю, а то и чаще, к ним обращались с разными делами. Сначала подруг восхищал наплыв клиентов, но они быстро привыкли к новой подработке.