—Это просто иллюзия и предрассудки, ничего больше.

—Мда, большая часть нашего факультета назовет это темной магией, — невесело усмехнулся я и задумался. — Но для чего ему оставлять столько несоответствий? По-твоему, Дамблдор не знает тактики Пожирателей?

—Не знаю, может быть, он не хочет, чтобы это выглядело, как явная провокация. Или просто ошибся при выборе исполнителя. Причин можно придумать множество.

—Хорошо, но зачем Дамблдору это делать?

—Ты же слышал его на ужине: «Жизненно необходимо, чтобы ты осознал свою значимость в сообществе магической Британии, как бы это ни было жестоко», — горько сказала Гермиона. — Мои родители не вписывались, может по его плану, ты должен быть один и готов пожертвовать собой для Всеобщего Блага.

—И ты думаешь, что Дамблдор способен на убийство двух человек ради этого?

—Не человек, Гарри, а маглов. К тому же откуда мы знаем, на что способен Дамблдор?

Гермиона чуть не плакала, так что я обнял ее и почувствовал, как промокла мантия на плече.

—Но тогда получается, что это все из-за меня, а ты будешь следующей под ударом, — сквозь ком в горле проговорил я.

—Если ты думаешь, что я отступлю или уйду от тебя, ты очень ошибаешься, — послышался невнятный ответ.

Я гладил девушку по волосам и думал, как теперь быть. Дамблдор не пойдет на прямой конфликт, но провоцировать его не стоит. В крайнем случае мы сможем укрыться в Тайной комнате, хотя это и не надежно, мы не знаем всех его возможностей. Как долго он позволит нам играть в шпионские игры с Легионом? Нам нужно время, это самый ценный ресурс. Возможно, стоит показать охлаждение отношений между мной и Гермионой, это обезопасит ее? Нет, мы не сможем достаточно достоверно притворяться. Одновременные исчезновения с карты, когда мы будем в Тайной комнате, скажут сами за себя. Гермиона — ключевая фигура в легионе, Дамблдор не может не понимать важности этого. Значит, нужно ускорить тренировки и показать значимость нашей молодой организации, увеличить ее популярность. А пока дополнительно подкрепить безопасность Гермионы с помощью Добби.

—О чем ты задумался? — выплакавшись, спросила Гермиона.

—О том, что надо более усиленно заниматься с Легионом. И о том, что Добби теперь будет отвечать за твою безопасность.

—Но…

—Это не обсуждается, я сейчас лучше всего защищен своим именем.

—Хорошо, — со вздохом сказала Гермиона. — Тогда давай создадим тебе достойную армию.

Я удивленно уставился на нее.

—У тебя плохо получается скрывать свои замыслы от меня, — она печально улыбнулась. — Не думаю, что кто-то из легионеров понимает, куда записался, но от Дамблдора вряд ли укрылся смысл твоих действий.

—Я на это и рассчитывал, теперь мы можем двигаться дальше.

Я вернул Гермионе улыбку и поцеловал, ощущая невероятную близость к ней. В голову пришла дурная мысль, почему нас не смущает наличие гигантской разлагающейся туши поблизости. И тут же ответил себе, что это совершенно не важно, главное, что мы вместе.

========== Глава 29 ==========

Меняется ли мир вокруг нас? Или это мы меняем к нему свое отношение и это единственное на что способно наше, заключенное в ограниченном теле, сознание. На сколько вообще возможно изменить Вселенную? Маленькая песчинка может вызвать оползень, способен ли один человек изменить целое человечество или хотя бы самого себя. Где найти ту точку опоры, которая позволит перевернуть весь мир. Существует ли что-то за его пределами?

Нереалистично возвышенные мысли посещали меня, пока я сидел, на половину прикрыв глаза, в мягком кресле, наблюдая за Гермионой, работающей за соседним столом. Знакомые любимые черты лица обострились и стали выразительнее, копна волос, собранная в толстый хвост, спускалась по спине. Карие глаза, в которых я часто видел нежность, сочувствие, понимание, интерес, желания, были сосредоточены на мелких строчках, покрывавших лист тетради. Изменилась ли Гермиона? Однозначно нет, она, так же как и я, лишь стала по-другому смотреть на мир вокруг нас. Ее восприятие стало более жестким, требовательным, рациональным, продуктивным, от себя она требовала того же, что и от всех остальных. Даже использование тетради вместо пергамента подчеркивало изменившиеся взгляды. Все ради эффективности! Я уже не мог представить, что она захочет защищать несчастных домовиков или бороться за равенство прав угнетенных. Такова была моя Гермиона, и я находил это удивительно восхитительным.

Прошло уже больше недели после похорон, но я все еще опасался оставлять ее наедине с горем. С переменным успехом я пытался отвлечь Гермиону так же, как она делала для меня летом.

Гермиона отвечала непробиваемым молчанием на любые попытки заговорить о родителях, и я был полностью с ней в этом согласен. Об их смерти вышло несколько статей в лучших традициях «Пророка» на первой полосе с огромными цветными фотографиями Темной метки на пол страницы, хорошо еще, что журналисты не смогли сфотографировать тела. Многие подходили к Гермионе и задавали вопросы о родителях далеко не в самой приятной и приличной форме. Только один раз она потеряла концентрацию. Мы тогда выходили из большого зала, Рон молча шел с нами. Его неловкие извинения пришлось принять, он был слишком важен для наших планов. Мы почти не сомневались, что он был рычагом влияния Дамблдора на нас, так что было логично держать его на виду. Но даже Рон сообразил, что ничего уже не будет, как прежде. Около одного из чуланов для метел к нам ленивой походкой подошел Малфой с гадкой ухмылкой. Растягивая слова, он произнес:

—О, Грейнджер, скоро и к тебе придут, как к твоим родителям. Они долго мучились? Надо будет спросить кого-нибудь, тебе же наверняка интересны подробности.

Я еще только тянулся за палочкой, когда побледневшая Гермиона, не двигая палочкой и не произнося ни слова, уже наколдовала на него Силенцио, прекращая его словоизвержения. Невербальные заклинания Малфой пока не освоил, так что он остался полностью беззащитным, хватая ртом воздух. В ее глазах мелькнул отблеск ненависти, но она взяла себя в руки. Легким движением палочки она срезала с его груди значок старосты.

—Это я, пожалуй, возьму себе, и твою палочку тоже — сказала она, едко ухмыльнувшись и обезоружив его. — Десять баллов за неаккуратную форму и десять за оскорбления. Твои вещи я отдам профессору Макгонагалл, скажу, что нашла их на полу в коридоре.

Направив палочку на Малфоя она втолкнула его в чулан и заперла дверь. Кинув на дверь заглушающие звуки чары, она гордо выпрямилась и пошла дальше, поигрывая значком. Только вечером, когда все разошлись по спальням, и я обнял ее, Гермиона уткнулась мне в плечо и расплакалась.

В целом политика полного игнорирования через несколько дней принесла свои плоды, и градус интереса к этой истории в Хогвартсе понизился, чего нельзя было сказать об остальном магическом сообществе Британии. Паника и истерия на страницах «Пророка» ежедневно подогревалась новыми анонимными сообщениями о сбежавших Пожирателях Смерти и выступлениями министра. По сообщениям того же «Пророка» многие уже начали готовиться к непонятным катаклизмам, скупая продукты и запасаясь распространяемыми Министерством брошюрами по самозащите. Кто и зачем публиковал подобные статьи оставалось не понятным, поскольку ситуация была выгодна обеим сторонам конфликта, оставалось только следить, кто грамотно воспользуется народными настроениями в свою пользу в подходящий момент.

Успокоение мы оба находили в работе. С раннего утра и до вечера мы почти всегда занимались, это позволяло отвлечься от печальных мыслей. Гермиона снова взялась за исторический проект, который был заброшен из-за более насущных дел. Я же пытался найти закономерности в арифмантических расчетах известных заклинаний и рунных конструкций.

Особых успехов я пока не достиг, но основные принципы уже были близки к пониманию. Заклинания и рунные цепочки часто состояли из одного или нескольких стандартных элементов. Одни и те же символы, движения палочкой, звуки, слоги, или целые слова, повторяющиеся в сотнях заклинаний, отражались одинаковыми формулами и зависимостями в расчетах. Это не могло быть случайным, поэтому я начал составлять общую таблицу таких элементов. Но как они связаны с магией? Почему природная сила откликается только на определенные слова и действия?