Я взял прохладную бутылку и немного отпил сладковатой газировки.

—Как-нибудь обязательно дам тебе попробовать пива, — хитро подмигнув, сказал Джек. – Главное, чтобы Гвен не было дома.

—Ага, а Гермионе желательно быть где-нибудь на континенте. Или это будет последнее, что я сделаю в своей жизни.

Мы оба рассмеялись, и я с пониманием посмотрел на Джека, похоже Гермиона пошла характером в мать.

—Я давно хочу настоящий, — с тоской сказал он, указывая на электронный камин. — Только это жутко неудобно и совсем не безопасно. Гермиона рассказывала, что настоящий можно использовать, как транспорт. Вдруг кто-то вывалится в гостиную, приятного мало. И пожары опять же.

—На каждый камин ставят пароль и, не зная его, сложно попасть к Вам в дом. У меня, правда, все равно один раз получилось оказаться не там, где надо, — мы снова рассмеялись. — Боюсь только, у Вас не получится его подключить к каминной сети, я слышал этого сложно добиться.

Тут нас позвали к столу и, перебрасываясь веселыми замечаниями, мы отправились в столовую.

—О, вижу вы с Джеком уже поладили, — заметила Гвен, расставляя последние тарелки. – Это одна из самых замечательных черт моего мужа. За пять минут он может подружиться со всей палатой общин.

—А еще за десять и с палатой Лордов, — хохотнул Джек, поцеловав жену. — И все равно, мое главное достижение – то, что я когда-то познакомился с тобой и не упустил своего счастья.

—С этим не поспоришь, — улыбнулась Гвен. — А теперь садитесь. Гермиона сейчас принесет картошку с мясом.

—Хорошо, я только возьму себе пива.

—Только не больше одной бутылки! — строго посмотрела на него жена, — А то знаю я тебя.

Джек еще раз мне подмигнул и отправился в гостиную, а я сел за стол.

—Это у нас такая небольшая игра, — с улыбкой сказала Гвен, — Джек старается скрыть от меня лишнее пиво, а я притворяюсь, что не понимаю этого, и ругаюсь, если у него не получается. Только не говори Гермионе, она не подозревает об игре и от ее серьезности становится только веселее.

—Ни в коем случае! — сдаваясь, я поднял руки. — может Вам помочь? А то Вы и так приготовили целый обед.

—Не стоит, ты сегодня гость и мы с мамой за тобой ухаживаем. К тому же уже все готово, — в комнату вошла Гермиона и поставила в центр стола большое блюдо с картошкой и запеченным мясом.

Обед прошел в теплой и приятной обстановке. Я рассказал несколько веселых историй из школьной жизни, старательно обходя неприятные моменты, чем вызвал несколько улыбок и смешков. Джек в ответ рассказал забавную историю о неуклюжем пациенте, за что заслужил недовольные взгляды жены и дочери, но было заметно, что за ними скрываются улыбки. После обеда меня в добровольно принудительном порядке усадили за семейный просмотр какой-то романтической комедии по ДВД-плееру, недавно купленному за ужасные деньги.

Я расслабленно сидел на диване и бездумно смотрел, как герои фильма сами себе старательно выдумывают несуществующие проблемы, а потом с не меньшим старанием пытаются их решать. Прошла уже половина фильма и я без труда мог угадать грядущий счастливый конец истории. Вот бы и у меня в жизни было все так же просто, и большинство проблем решались простым откровенным разговором. Ведь все беды в этом фильме идут от недостатка коммуникации между людьми. Вот почему некоторым так сложно подойти к хорошо знакомому, а иногда любимому, человеку и честно рассказать то, о чем они думают. Именно в такие моменты начинаешь ценить то, что имеешь, хоть частично опровергая тезис, что люди по-настоящему ценят лишь то, что теряют. Можно прикрываться тем, что страшно испортить те отношения с человеком, которые уже есть, но это, на мой взгляд, лицемерие. Жизнь не статична, не фиксирована. Жизнь – вечное движение к принципиально недостижимому идеалу, какой иначе в ней смысл?

—Гарри, может вас оставить одних? — веселясь, сказала Гвен. Я удивленно перевел на неё расфокусированный взгляд и только после этого понял, что неосознанно начал перебирать волосы сидящей рядом Гермионы, когда погрузился в себя. Тут же отдернув руку, я почувствовал себя жутко неловко под совершенно нечитаемыми взглядами Гвен и Джека, который, видимо, тоже не обратил внимания на мои действия.

—Ох, извините, я задумался. Гермиона извини, пожалуйста, я совсем не хотел, — я понимал, что несу полную чушь, но ничего другого в голову не приходило.

—Да ничего, — тихо ответила порозовевшая Гермиона, отчего я почувствовал себя еще более неловко, и мне захотелось провалиться под землю. Она, видимо, подумала о том же, и чтобы не дать мне и шанса, оперлась на меня спиной, щекоча шею волосами. Родители оставили эту сцену без комментариев, но Джек как-то слишком внимательно стал меня разглядывать.

До конца фильма я мог думать только о том куда положить свои руки, которые казались мне жутко неуклюжими, теплой, мягкой девушке, сидящей рядом, и приятном запахе ее волос. В конце концов, я разозлился на себя за идиотские мысли и обнял одной рукой Гермиону за талию, в конце концов подруга не возражала. Гвен слегка улыбнулась и перевела взгляд на сидящего в кресле Джека, который очень задумчиво смотрел на нашу пантомиму. От взгляда жены он встрепенулся и перевел взгляд на телевизор. Суть всех этих действий ускользала от меня, и я решил обдумать всё позже, а пока спокойно наслаждаться своим приятным положением.

Этот вечер показался мне одним из самых приятных за долго время, и я с радостью согласился периодически заходить на обед или чашку чая, чем вызвал радостную улыбку Гермионы.

========== Глава 15 ==========

Следующий день начался с невероятно вкусного завтрака, состоящего, впрочем, из обычного творога и кефира, под аккомпанемент приятных воспоминаний о вчерашнем вечере. Традиционного похода в библиотеку сегодня не предвиделось, поскольку Гермиона собиралась провести время с родителями, мы встретимся только на уроке окклюменции. Мысли плавно перетекли на девушку, которая всегда была рядом, и которой я сейчас доверял большем, чем кому-либо. В разговорах с ней я умолчал о странном состоянии с замедлением времени, сейчас я даже не был до конца уверен, что мне это не привиделось, и не было ничего, что могло бы это подтвердить или опровергнуть. Так же я не рассказал и о разговорах с доктором Лектером, мне хотелось сохранить некоторую сакральность наших с ним разговоров, оставить их только для себя. Образ девушки с каштановыми волосами стоял у меня перед глазами, наполняя теплом и уверенностью. Долго мечтать, однако, я себе не позволил, в очередной раз взявшись за учебники.

Древние руны и зелья давались мне очень тяжело, но я не сдавался, понимая значимость этих предметов. Они были в чем-то похожи, поскольку оба позволяли заключать магию в некий материальный объект. Только для рунической записи больше подходили твердые тела, в то время, как зельеварение позволяло наделить жидкость некими свойствами с помощью ритуалов. Имелась так же смежная наука, называемая алхимией, которая изучала влияние ритуалов и рунических записей на различные вещества.

Учебник по рунам мне очень нравился, он понятным и простым языком объяснял значения рун и их различных сочетаний. Изучение этого предмета было похоже на изучение нового языка, что никогда не было для меня легким. Вполне можно было при определенном усердии почти бесконечно совершенствоваться, подбирая сочетания рун, но многое не давало мне покоя и вгоняло в ступор. Я мог понять, почему определенные ритуалы влияют на зелья, но почему строго определенное, иногда совсем не логичное, как в любом другом языке, сочетание символов влияет на окружающее пространство опять же строго определенным образом, я разобраться никак не мог. Символы абстрактны, их придумывают люди, как они могут быть связаны с магией и природой? Единственным объяснением, о котором я могу подумать, было то, что нанесение рун такой же ритуал, как помешивание зелье, жест волшебной палочкой или слова заклинания. В процессе таких ритуалов волшебник концентрируется на процессе, верит, что у него получится, что и определяет влияние магии. Концентрация и внимание, воля и желания определяют то, что получится в итоге. Если же волшебник плохо представляет, что хочет, или недостаточно концентрирует свою волю, то может не получиться ничего или получиться что угодно, так, например, у Симуса получился взрыв вместо левитации на первом курсе. Потеря концентрации из-за неправильного ритуала привела к неудаче. Но кто придумал все эти неестественные движения палочкой? Кто первым понял, что мешать определенное зелье нужно строго определенное количество раз? Кто первый придумал связать запись рун с магией? Почему природа и законы физики меняются только из-за строго определенных действий, которые кто-то придумал? Вопросов много, надеюсь, библиотека Хогвартса поможет мне найти хоть какие-то приемлемые ответы.