Я лежу с закрытыми глазами, но чувствую всё, что освещает солнце: зелёную поляну, заросшую травой, огромный раскидистый дуб позади, и старый пень с почтовым ящиком, неподалёку от меня. Солнце уже не в зените, и тень повторяет мои очертания: изогнутый хвост, вытянутое тело, и голову, возвышающуюся над передними лапами. Я – тигр.

В лапе у меня сидит хомячок и грызёт ванильный сухарик. Покончив с одним, хомячок достаёт другой, из сиреневого мешочка, и принимается за работу. Зовут этого хомячка Мяконький, но, в отличие от своих соплеменников, он ходит только на двух лапах. Глаза у Мяконького изумрудные, словно два драгоценных живых камешка. Ему три с половиной года.

Где-то в дупле дуба спит сова Яруша, любимица Мяконького, а заяц Персик носится по лесу. Вечером, он прибежит на поляну и будет, качаясь в кресле-качалке, читать Мяконькому сказки. А когда Мяконький заснёт, Персик будет смотреть в подзорную трубу на звёзды, или листать энциклопедию.

Мы живём на поляне, возле дуба, а вокруг – Деревня, Которой Нет.

Нам хорошо. Тишина. Лишь изредка доносится журчание горной речушки, протекающей поблизости. Речушка бежит и днём и ночью, напоминая мне о вечности…

Мяконького не заботит вечность: он бегает на речку и, поднимая радужные брызги, моет там свои лапки. Ему очень весело.

Мяконький живёт на мне, поскольку я являюсь его неотъемлемой собственностью: он следит за состоянием моего здоровья, ухаживает за когтями, и расчёсывает мою шерсть небольшими деревянными грабельками, терпеливо волоча их за собой. Закончив очередное расчёсывание, Мяконький забирается на старый пень, в котором у него находится кладовая, и удовлетворённо произносит:

– Тигра – мой!

Порой, Мяконький расхаживает по моей спине, в проволочных очках без стёкол, и, открыв свою записную книжечку, что-то бубнит себе под нос. А когда я его спрашиваю, что он делает, он отвечает:

– Тигра, не мешай! Я занимаюсь бугалтерией…

Это он подсчитывает хозяйственные расходы. В записной книжечке у Мяконького чего только нет, рисунки, заметки и прочее, которые ему пишут жители Деревни, Которой Нет, но читать Мяконький не умеет, и учиться не собирается. И когда ослик Буковка выговаривает ему за это, Мяконький неизменно отвечает:

– Тигра меня итак любит! Не забывай сё-таки, что я – таинственность…

Иногда Мяконький высказывает замечания, вроде «мизобразие», что означает, что он чем-то серьёзно недоволен.

Иногда, я сам высказываю Мяконькому замечания, когда он исчезает куда-то, а потом появляется с невинной мордочкой: значит, опять кому-то помогал. Но выговариваю я Мяконькому не за заботу о других, а за то, что я не знаю где он. А я всегда должен это знать, потому что Мяконький – моё сердце.

Но, если я сам сделаю что-то не то, Мяконький сурово смотрит на меня своими изумрудными глазками, и тогда я прошу у него прощения. А, если Мяконький серьёзно обижен, что уже бывало, то он забирается в свою кладовую, выдолбленную в старом пне, и долго-долго ищет там пуговку. И сколько его не зови – уж он не придёт.

Ростом, Мяконький чуть выше чайной кружки, но вы думаете, он слабый?

Ничуть!

Если Мяконькому кажется, что мне угрожает какая-то опасность, он достаёт из кладовой свой мешочек с ванильными сухариками и, усевшись на мою спину, не сдвинется с места.

Сбоку на пне висит почтовый ящик, из которого Мяконький очень любит выуживать корреспонденцию. И на душе у меня становиться светло, когда Мяконький радостно пищит:

– Тигра! Мне письмо!

Он узнаёт написанные ему письма по букве «М», других букв он не знает. Остальную почту мы разносим по адресатам. А газеты для черепахи Тили, которая обитает у Золотых ворот Лабиринта Вселенских Мыслей, Мяконький относит с совой Ярушей по ночам, поскольку днём Тиля всегда спит.

Иногда, я тайком что-нибудь пишу Мяконькому, и опускаю в почтовый ящик, а Персик читает ему вечером вслух. В такие минуты изумрудные глазки Мяконького долго светятся в темноте, и он бормочет себе под нос:

– Тигра мне написал…

Каждую неделю Мяконький измеряет меня, а заяц Персик записывает всё в его записную книжечку.

– Я должен знать се твои размеры, – обычно говорит Мяконький, старательно прикладывая мягкий портновский сантиметр ко мне:

– Может, ты ну меня недоедаешь?

– Мяконький, – говорю я, – я прекрасно себя чувствую.

Мяконький, забравшись на пень, строго смотрит на меня:

– Не забывай сё-таки, что я тебя выращиваю! Покажи зубики.

Я открываю пасть, и Мяконький внимательно смотрит в глубину:

– Та-ак… Сё в порядке!

Иногда он слегка покачивает какой-нибудь клык, но, не обнаружив опасности, удовлетворённо вздыхает:

– Здоровенький! Персик, запиши.

Персик заполняет очередную страничку, после чего Мяконький забирает у него свою записную книжечку и ставит в конце записи буковку «М», единственную которую он умеет писать.

Осмотр закончен.

Сегодня, как раз прошёл такой осмотр, после чего мы с Мяконьким отправились к Кукушкиному камню, где живёт друг Мяконького – лягушонок Ква. Всю дорогу Мяконький сидел на моей спине и пел свою любимую песенку:

– Тигра мой! Тигра мой!

Когда мы пришли к Кукушкиному камню, Мяконький затащил Ква на меня и вдоволь накатал его, а затем друзья отправились купаться. Они долго прыгали с Кукушкиного камня в воду, брызгались и плавали, а я лежал на берегу и дремал.

После купания, друзья присели на травке, возле меня, обсушиться. Ква хотел проглотить муху, но промахнулся. Светило солнышко, вовсю чирикали птички, и где-то в глубине леса куковала кукушка. Лягушонок вздохнул и сказал:

– Везёт тебе. У тебя такой Тигра…

– Да что ты! – махнул лапой Мяконький. – Знаешь, сколько о нём надо заботиться: утром причесать, лоб потрогать (мало ли нимпература), умыть, накормить! Вечером лапы проверить, хвост укачать, а уж потом и сам можешь ложиться! А ведь у меня ещё и Персик, Тёня, Груздик, Тиля, Бананка и се остальные. Какой уж тут отдых…

– Мне бы такого Тигру… – завистливо вздохнул Ква.

– Так ты поищи! – предложил Мяконький.

– Где же его найдёшь? – с сомнением ответил Ква, наклонив голову набок. – Я вот и выше по речке высматривал и пониже – нету.

– Ты просто не умеешь искать! – объяснил Мяконький. – Надо делать не так! Встал утром, лапы так разведи в стороны (Мяконький встал и показал, как нужно развести лапы):

– Что такое?! Где Тигра?!

И пошёл: заглядывай за каждый кустик, за каждое деревце. А когда заметил Тигру – обнимай и целуй в нос!

– Если бы всё было так просто… – недоверчиво вздохнул Ква.

– Это сё потому, что ты сомневаешься! – назидательно произнёс Мяконький.

– Тебе хорошо, – продолжал Ква, – ты-то уже нашёл…

– Ага! – пискнул Мяконький. – Знаешь, сколько я искал?! Всю округу облазил: и в можжевеловой балке искал, и в сосновом бору, и каменистое нагорье у побережья обошёл! Нигде нет. А тут однажды иду мимо старого дуба, смотрю – лежит. Тигра! Совершенно ничей! Я осторожно понюхал – мой! Тогда я потёрся о его нос, залез ему на спину и сё! Теперь вот, живу…

– И что, вот так просто, средь бела дня, на поляне, можно найти бесхозного Тигра? – не поверил Ква.

– Конечно! – ответил Мяконький. – Но я забыл сказать тебе самое главное: нужно плотненько позавтракать блинчиками с клубничным вареньем, которые Тёня жарит, и чаем с лимончиком. А когда у тебя в пузике жареный блинчик, ты найдёшь сё, что хочешь!

Мы с Мяконьким живём под сенью раскидистого дуба, в листве которого день и ночь поют птицы, а вокруг раскинулась Деревня, Которой Нет, со множеством обитателей. Вот лишь несколько из них: ёжик Груздик, устроившийся неподалёку от нас, под кустом шиповника, (отшельник, которого способен выманить только Мяконький), мышка Пиликунька, любительница кружев и песен, морская черепаха Тиля, обитающая на побережье океана, возле Золотых ворот Лабиринта Вселенских Мыслей, мартышка Бананка, часами ожидающая отдыхающих на пальме, (там же возле Золотых ворот), ослик Буковка, педант и книголюб, и много-много других.