1. Самый красивый русский царь Николай II

2. Самый красивый русский святой Димитрий

3. Самый красивый русский патриарх Филарет

4. Самый красивый русский полководец Багратион

5. Самый красивый русский политический деятель Плеханов

6. Самая красивая русская политическая деятельница Рейснер

7. Самый красивый русский революционер Бауман

8. Самая красивая русская революционерка Арманд

9. Самый красивый русский философ Карсавин

10. Самый красивый русский ученый Лебедев

11. Самый красивый русский поэт Надсон

12. Самая красивая русская поэтесса Павлова

13. Самый красивый русский писатель Гаршин

14. Самый красивый русский живописец Левитан

15. Самый красивый русский скульптор Шимес

16. Самый красивый русский композитор Френкель

17. Самый красивый русский актер Кторов

18. Самая красивая русская актриса Райх

19. Самый красивый русский певец Лемешев

20. Самая красивая русская певица Образцова

21. Самая красивая русская балерина Карсавина

22. Самый красивый русский танцовщик Лиепа

23. Самый красивый русский хоккеист Якушев

24. Самый красивый русский футболист Воронин

25. Самый красивый русский шахматист Карпов

Самый красивый русский человек Христос

Приятно быть правильно понятым, т. е. в ту меру серьезности, которую ты приписываешь предмету разговора. К примеру, как: – Ты шутишь? – Нет, я серьезно. – А-а-а… По сему поводу и возникают дополнительные тома к сочинениям, которые иногда становятся основным пафосом остатка жизни. В моем же, скромном, случае, возникают предуведомления, вернее, они делают вид, что они предуведомления, на деле же – они продукт той же последующей страсти быть правильно понятым. Вот так я однажды, в некоторой объяснительной поспешности обозвав себя “советским поэтом”, понял, что всякое объяснение обречено быть точкой на том же векторе, который именно и требует объяснения. Объяснив себя “советским поэтом”, я получил в ответ иновекторные реакции, соответствующие понятию: советское – значит лучшее, или прямо противоположному.

Теперь, поняв, что надо собственно объяснять, я попытаюсь быть более строгим хотя бы в сфере отграничения терминологии от ненужных ассоциаций. Желая вернуть термину “советский” его историко-географическое значение, решил я обозначить себя как “эсэсэсэровского поэта” (и если при этом опять-таки возникает чисто звуковая ассоциация со словом “эсеровский”, то это должно быть отнесено к сходству фонетических основ, породивших эти определения, что само по себе интересная тема, но не моя).

Желая дальше определить себя среди других возможных эсэсэсэровских поэтов, определил я свой стиль как соввитализм. Уже из двух составляющих можно понять, что он имеет отношение к жизни (в данном случае термин “витализм” взят именно для акцентирования некоего всеобщего и всевременного значения понятия жизнь), и к жизни именно советской. То есть этот стиль имеет своим предметом феномен, возникающий на пересечении жесткого верхнего идеологического излучения (“верхний” в данном случае чисто условное понятие, принятое в системе философских и социологических учений) и нижнего, поглощающего, пластифицирующего все это в реальную жизнь, слоя жизни природной. Наиболее верное и точное определение этого феномена появилось, кстати, в самое последнее время – “реальный социализм”. И если научно-коммунистическое и диссидентское сознание акцентируют свое внимание на понятии социализм, уже в нем самом, в самом заявлении его определяя его реальность или нереальность (т.е. реальность со знаком минус), то мы (в смысле я) отдаем предпочтение определению “реальный социализм” как феномену, коррелятом которого в сфере нашего искусства (т. е. моего) служит соввитализм. То есть еще проще, как Советское Шампанское есть ни шампанское, ни советское, а именно Советское Шампанское.

И еще, если в плане духовно-экзистенциальном можно вполне не совпадать (даже умышленно) со своим временем, то в плане языково-исторически-бытийном это несовпадение грозит деятелю искусства быть мертвородящим.