есть еще олигархи. И эти… ну те, которые… Ладно, не будем себя расстраивать.

Но главные враги – это все-таки чиновники.

С ними у нас борются веками – причем сами же чиновники и борются

(это у них такой мазохизм). В начале каждого отчетного квартала раздается

два крика: 1. «Ох, сколь их развелось-то!» и 2. «Батюшки, шагу не

ступить – берут!»

Да, развелось, да, берут. Но дурно ли это? Как дерзко ответил однажды

Гайдар-младшенький с трибуны депутатам Думы: «Отнюдь!» (за что

его, наглеца, тут же и сняли).

Несложная экстраполяция показывает: с нынешними темпами роста

числа управленцев к 2030-2050 году чиновниками в России станут все. То

есть, поголовно, от древних старушек до карапузов с розовыми сосками

во рту.

Вреда от этого не будет, ибо хуже управлять уже не получится. Зато

сразу прекратится коррупция. Точнее, брать-то будут – но все у всех, и мы

наконец-то разбогатеем.

На протяжении веков чиновников сокращали (вплоть до усекновения

голов), прореживали, посылали стадами куда Макар телят не гонял – а

они почковались, крепли духом и густели рядами. Думалось, уже все, не

оберешь их с древа государственности, не выковыряешь. И вот, радость

нечаянная пришла к нам. В Томске нашли на них укорот.

С виду все нормалек, не подкопаешься. Из администрации губернатора

пришло указание: каждый чиновник в 2006 году обязан овладеть хотя

бы одним иностранным языком. Окультуренный таким образом чиновник

будет лучше представлять Томскую область при контактах с иностранцами

– а такое общение становится все более частым. Зарубежным

связям язык способствует, пусть и маленько ломаный. Губернатор Виктор

Кресс намерен проиллюстрировать новую установку личным примером,

вплотную занявшись изучением немецкого.

В. Кресс не тот человек, чтобы пропускать его призывы мимо ушей.

Чудо свершится в назначенный срок. Пройдет год, и губернские чиновники

вдруг заговорят на иноземных языках.

* * *

В рассказе А. Чехова «Чтение» начальник Семипалатов повышал

культуру своих подчиненных – раздал им книги и заставил читать.

Чиновники (крапивное семя) очень мучились. Один из них, Мердяев,

которому достался «Граф Монте-Кристо», маялся ужасно.

«На другой день пришел он на службу заплаканный.

– Четыре раза уже начинал, – сказал он, – но ничего не разберу. Какие-

то иностранцы...»

Народ читал, тосковал, худел… Кое-кто начал пить.

«Однажды Мердяев, придя на службу, стал среди присутствия на колени,

заплакал и сказал:

– Простите меня, православные, за то, что я фальшивые бумажки делаю!

Затем он вошел в кабинет и, став перед Семипалатовым на колени,

сказал:

– Простите меня, ваше превосходительство: вчера я ребеночка в колодец

бросил!

Стукнулся лбом о пол и зарыдал...

– Что это значит?! – удивился Семипалатов.

– А это то значит, ваше превосходительство, что он ума решился! У

него ум за разум зашел! Лучше с голоду помереть, чем этакое на старости

лет видеть!»

Начальник оказался человеком неглупым и живо все отменил. Кончается

рассказ так: «Мердяев выздоровел, но не совсем. И до сих пор при

виде книги он дрожит и отворачивается».

* * *

Вот какую страшную историю поведал нам классик.

Охватывает ужас. А вдруг в Томске произойдет нечто подобное? Что

будет через год – представить страшно. Не прольются ли горькие чиновничьи

слезы, не раздастся ли по кабинетам стук лбов об пол. И не

прозвучат ли в стенах обладминистрации стенания: «Вяжите меня, православные!

Ничего не разберу, пять раз уж начинал!» Страшно, боязно за

чиновников.

Ну да рано. Как говорится, «оттерпимся, и мы люди будем». Сокращали

их, урезали, процеживали, прореживали… Авось, и язык иноземный

благополучно переживут. Не такой они народ, знаете ли, да-с!

БР-Р-Р!..

Стужа, метели, снега… Холод заслонил собой все. По утрам в окно

смотреть не хочется. Выглянешь: что там? А то же самое – снег и ветер,

и окоченелая фигура собачника, выведшего погулять свою замерзшую

псину… Бр-р-р!

Между тем, холодом, о котором с тревогой и сладким ужасом рассуждают

все общероссийские СМИ (интересно, что трубить и ужасаться

они начали с приходом стужи в Москву; до этого момента зима

была мягкой) – так вот, холодом, повторяю, жизнь наша не исчерпывается.

Во-первых, можно надеть теплые носочки. Во-вторых, если

кто и думает о стуже, так только не студенты. У них пора отнюдь

не холодная, а совсем даже наоборот – сессия. В омском госуниверситете

и того более поддали жару. Студент нынче пошел хитрый,

вооруженный всеми достижениями хай-тека, и профессура нанесла

ответный удар.

Он, студент, и раньше был не прост, но хай-тека не имел. Шпаргалки

приходилось писать на руке (ноге) или на длинных полосках бумаги,

скрученных в рулончик. Такая архаика нынче отставлена. Потребная для

ответа информация передается в экзаменационную аудиторию непосредственно

через мировой эфир – по мобильнику. (Есть еще третий путь

– учить, но этот метод ввиду чрезмерных трудовых затрат применяется

редко).

Вся штука в том, что профессора – тоже бывшие студенты, и эти

шпаргальные дела знакомы им не из теории. Окинем взором бескрайние

просторы российского высшего образования, все эти сонмы студентов,

деканов, аспирантов… И бросим грозный клич:

– А ну, сознавайтесь, кто из вас ни разу не схитрил, не списал, не заглянул

в шпаргалку? Встаньте!

И быть может, откуда-то из дальних рядов поднимется захудалый

ректор малюсенького вуза – какого-нибудь университета закройщиков г.

Торжка, – да и тот постоит, помнется, а потом махнет рукой да и молвит:

– Эх, сознаюсь, было дело…

Так-то вот.

Профессорско-преподавательский состав ОГУ воздвиг мощный заслон

на пути электронных суфлеров. В свое время идейных врагов и

очернителей типа «Голоса Америки» и «Немецкой волны» забивали

в эфире специальными глушилками. Похожее устройство – генератор

шума – установлено в здании университета. Действовать оно будет, как

утверждают, только во время сессии, и «сдуть» по мобильнику отныне не

сможет никто.

Что победит, чудовищное устройство или вековая лень? Знающие

люди, знакомые с лабиринтами студенческой души, утверждают:

– Никогда, о, никогда машине не победить человека!

Студиозусы еще что-нибудь удумают…