– Гм… вот это так открытие! – воскликнул Ватсон.

– Это только преддверие открытия, – возразил Шерлок Холмс. – Главное заключается в том, что, прикрываясь шкафом, компания ведет за ним деятельную работу.

– А именно?

– Осматривая магазин, я несколько раз заглядывал на пол за стойками, и мне удалось заметить на нем крошечные осколочки кирпича и извести, занесенные туда, очевидно, ногами. Кроме того, сору за прилавками гораздо больше, особенно за левым и задним. Наша милая компания работает над стеной и куда-то добирается. Слева от них находится мануфактурный магазин, но… гм… Нам необходимо выяснить этот вопрос сегодня же вечером, иначе мы можем опоздать.

Шерлок Холмс замолчал и погрузился в глубокую задумчивость.

– Ну-с, доктор, – заговорил он наконец, – поспешите переодеться в завсегдатая кабаков Бентакуровского канала, а я тем временем схожу кое-куда. Я буду у трактира Вертунова через два часа, и вы узнаете меня по паре дырявых сапог, которыми я буду размахивать в воздухе.

Они простились и разошлись каждый в свою сторону.

Было часов шесть вечера, когда в один из трактиров на берегу Бентакуровского канала вошли трое посетителей.

Это были грек Алферакки, Смитт Коптоун и приказчик Алферакки – Иван Веськов.

Следом за ними на набережной появился и типичный золоторотец[1] с парой дырявых сапог в руке, которыми он разухабисто размахивал в воздухе.

Около трактира Вертунова к нему подошел крючник, и оба они остановились.

Это были Шерлок Холмс и Ватсон, успевшие так изменить свою внешность, что их не узнал бы решительно никто.

– Они вошли туда, – тихо произнес сыщик, указывая на трактир, куда вошли трое пришедших. – Иван Веськов уже порядочно пьян, а те двое только притворялись пьяными. Смотрите же, Ватсон, не спускайте с них глаз. А пока… пойдемте-ка тоже в этот трактир.

Постояв немного на улице и поругавшись для виду с двумя-тремя прохожими, они вошли в трактир.

Но тех, за которыми они следили, в нем не было.

Они, вероятно, заняли отдельную комнату.

Посидев немного, Шерлок Холмс подозвал полового.

– А ну-ка, малец, отведи-ка нам стойло, – попросил он грубоватым хриплым голосом.

Половой посмотрел на них пытливым взором.

– А здеся мало вам места?

Шерлок Холмс ухмыльнулся и хитро подмигнул ему.

– А ты, малый, не кобенься! Значит, «маз» есть, коли в трактире тесно! – с гордостью произнес он.

Обращение полового сразу изменилось.

Этот человек привык вращаться среди бродяг и воров и прекрасно понимал, что, если вор гуляет, значит, и ему перепадет.

– Не бойсь! Деньги вперед платить будем! – самодовольно бросил сыщик.

Это заявление окончательно убедило полового в том, что гости взаправду сделали какое-то «дело», и тон его стал совсем дружественным.

В трактире были три отдельные каморки, громко именуемые кабинетами, а золоторотцами – стойлами.

Пройдя вслед за половым в коридорчик, Шерлок Холмс и Ватсон услышали в одном из «кабинетов» голоса и поэтому заняли соседнее помещение.

Сюда они потребовали две бутылки водки, закуску и пиво.

Вскоре они стали гулять.

Сначала они говорили громко, орали песни и ругались, но это не мешало их привычным ушам внимательно прислушиваться к каждому слову, произносимому в соседнем кабинете.

Судя по разговору, Алферакки и Коптоун уговаривали пить Веськова.

Тот, видимо, уже порядочно нахватался.

Он пел, орал и вел себя самым разухабистым образом.

Вдруг Веськов крикнул:

– Наплевать! Еще только один удар лома да маленько пилой – и мы богачи.

– Тише, черт! – зашипел на него один из его компаньонов.

В это время Шерлок Холмс во все горло заорал пьяным голосом какую-то песню.

За стенкой раздалась в ответ крепкая брань.

Шерлок Холмс замолчал.

Пьяный приказчик еще несколько раз пытался что-то выкрикивать, но товарищи не давали ему говорить, вливая в такие минуты ему в рот вино или коньяк.

Между тем уже совершенно стемнело.

Наконец наступила и ночь, а в обоих соседних кабинетах продолжался разговор.

Но вот у заговорщиков вдруг замолкли голоса и раздался громкий храп.

Немного погодя Коптоун крикнул, подделываясь под пьяный тон:

– Половой, получай!

Послышался спор о количестве выпитого, затем половой, вероятно, получив деньги, вышел и снова вернулся со сдачей.

Пользуясь этим временем, Ватсон выскочил в трактир и расплатился с буфетчиком.

Когда он вернулся к Шерлоку Холмсу, в соседней комнате шла возня.

Пьяный приказчик, вероятно, не мог прийти в себя и лишь тяжело дышал, испуская жалобные стоны, а двое приятелей старались вывести его из трактира.

Вероятно, они взяли его под мышки, так как вскоре вслед за этим в коридоре послышался беспорядочный топот и шарканье ног пьяного, которого волокли насильно.

Подождав с полминуты, Холмс и Ватсон тоже покинули кабинет и, выйдя на улицу, неслышным шагом скользнули за таинственными предпринимателями.

Ночь была так темна, что в двух шагах невозможно было разглядеть даже человеческий силуэт.

Обе группы медленно двигались вдоль набережной Бентакуровского канала.

Кругом царила тишина, изредка прерываемая пьяным всхлипыванием или воплем какого-нибудь босяка, ночующего на берегу.

Здесь не видно было ни фонарей, ни городовых, да сюда никто и не ходил в эту пору.

С каждым шагом местность делалась все глуше и угрюмее.

Вдруг впереди, вероятно, из какой-то ямы, раздался хриплый заспанный голос:

– Ванюха, а Ванюха! Слышишь – идут! Пойдем-ка пощупаем.

В темноте послышался шорох и шарканье опорок.

Шерлок Холмс остановил Ватсона и, пригнувшись к самому его уху, едва слышно прошептал:

– Золоторотцы услышали посторонние шаги. Сейчас будет драка!

И действительно, не прошло и минуты, как тот же хриплый голос, обращаясь, по всей вероятности, к передней группе, сурово крикнул:

– Стой, не то убьем!

Секунд пять длилось гробовое молчание.

Вдруг раздались звуки нескольких ударов, от которых бы разлетелись и кости.

Каких-то два мягких предмета покатились на землю, и глухие стоны огласили берег Бентакуровского канала.

– Что?! Пограбили? – раздался насмешливый голос Коптоуна. – Лежите, пока живы! Прикончить ведь недолго!

И, судя по шагам, передняя группа снова пустилась в путь.

Холмс и Ватсон следили за ними, сократив расстояние до десяти шагов.

Но вот шаги впереди вдруг смолкли.

– Можно здесь! – раздался очень тихий голос Смитта Коптоуна.

Холмс и Ватсон замерли на месте, зажав в руках револьверы.

Между тем впереди них бандиты совещались, и тихие голоса их, пониженные до шепота, благодаря ночной темноте явственно доносились до слуха сыщиков.

– Один удар, и готово! – говорил Алферакки.

– Зачем? Я вовсе не намерен проливать даром кровь, когда дело свободно может обойтись и без этого! – возражал Коптоун. – Он пьян, а кроме того, я подсыпал ему достаточную дозу сонного порошка. Стоит только бросить его в такое место, где глубина воды доходит до полуаршина[2], и он захлебнется, не почувствовав даже воды…

– А если проснется? – усомнился Алферакки.

– Ах, боже ты мой! – нетерпеливо возразил англичанин.

– Неужели же мне впервые проделывать это? Для того чтобы человек утонул в подобном состоянии, достаточно одного ведра воды! Ткнул его головой в ведро – и готово! Шевелиться-то ведь он не может!

– И вы за это ручаетесь?! – недоверчиво спросил грек.

– Ну конечно же! Валяй, тащи его в канал! Нам надо торопиться, иначе станет светать. В десять часов сойдутся служащие, а к этому времени нам надо быть далеко отсюда.

В темноте снова раздались осторожные шаги и шуршание тела, которое волокли за собою грек и англичанин.